Во время ежегодной сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), которая на днях завершилась в Пекине, почти три тысячи делегатов приняли крупнейший с 2004 года пакет поправок в конституцию страны, призванный трансформировать Китай в соответствие с видением нынешнего лидера Си Цзиньпина. Изменения к основному закону конституционно закрепили месседжи, озвученные им ранее – во время 19-го съезда КПК в октябре прошлого года, когда Си Цзиньпин в течение 3,5-часового доклада отчитывался по результатам своего первого пятилетнего срока и определял повестку дня для страны на ближайшие десятилетия.
Среди глобальных задач, которые стоят перед китайским государством, красной нитью проходит проведение комплексной военной реформы страны, по результатам которой к 2035 году планируется модернизировать национальную оборону и армию, а к 2050 году «полностью превратить народную армию Китая в вооруженные силы передового мирового уровня».
Несмотря на то, что на данный момент Китай исповедует принцип мирного развития, пытаясь установить и поддерживать дружественные и прагматичные отношения с соседями и построить «сообщество совместной судьбы», часть экспертов считает, что при возникновении кризисной ситуации в чувствительном для Китая регионе, вероятность применения политических рычагов и проецирования силы существенно возрастет. Сейчас же мы наблюдаем использование так называемой китайской «мягкой силы», которая в манере Сунь Цзы должна обеспечить стратегическое преимущество страны с помощью экономических инструментов и культурной дипломатии.
Внешняя политика – шире, выше, сильнее
Особенностью руководства нынешнего лидера Китая во внешнеполитических вопросах стал отказ от заветов «конструктора реформ и открытости» Дэн Сяопина, который говорил о необходимости держаться в тени и не высовываться. Последние пять лет демонстрируют, что Китай наиболее активно продвигает свои национальные интересы за рубежом. Конструктивные отношения с Западом продолжают играть ключевую роль во внешнеполитической траектории страны. Несмотря на определенные разногласия, торговый оборот в $600 млрд. с США и $550 млрд. с Евросоюзом иначе как приоритетным не назовешь. Кроме того, в 2013 году Си Цзиньпин объявил о создании нового формата международных отношений – инициатива «Один пояс, один путь», которая предусматривает создание глобальной сети транспортных коридоров из Китая – через Азию в Европу. В этом проекте планируется задействовать около 60 стран, причем объем китайских инвестиций в их экономику должен составить около $900 млрд.
Если Азия, Африка, Центральная и Восточная Европа в целом позитивно отнеслась к инициативе, надеясь таким образом вдохнуть жизнь в отсталую экономику и неразвитую инфраструктуру, то США засомневались в альтруистских стремлениях Пекина, назвав «Пояс и путь» одним из глобальных геополитических инструментов влияния Китая. Любопытно, что Россия с одной стороны рассматривает китайские инициативы как возможность получить финансирование в собственную инфраструктуру, по которой должны пойти китайские товары в Европу, а с другой, – опасается увеличения влияния Пекина в постсоветских странах Центральной Азии и Восточной Европы. Дипломатические усилия Пекина на Южном Кавказе уже приводят к тому, что регион становится зоной китайских экономических интересов. В последние годы Китай стал одним из ведущих торговых партнеров стран региона. Так, например, экспорт Армении в Китай увеличился с $16 млн. в 2011 году до $171 млн. в 2014 году. Также наблюдается рост экспорта Китая в Грузию ($90 млн. в 2014 г.) и Азербайджан ($46 млн. в 2014 г.). Импорт из Китая в 2014 году составил $820 млн. (Грузия), $509 млн. (Азербайджан), $417 млн. (Армения). По мнению экспертов, несмотря на то, что общий торговый оборот перечисленных стран с Китаем в $2 млрд. не является существенным для последнего, однако для указанных государств он играет значительную роль.
Однако наиболее ярко среди постсоветских стран Китай представлен в Казахстане и Беларуси. Астана, уже имея около $20 млрд. китайских инвестиций, ведет переговоры с Пекином о переносе производственных мощностей из Китая на территорию Казахстана. Планируется постройка 51-го казахстанско-китайского индустриального проекта на сумму свыше $27 млрд.
Данный факт раздражает Кремль, который пытается перехватить инициативу и удержать в своей орбите с помощью Евразийского экономического союза (ЕАЭС), однако находясь под западными санкциями, Москва, кроме бравурных заявлений, ничего не может ничего предложить партнерам. Результаты экономической деятельности ЕАЭС вызывают много вопросов, а условия торговли в рамках союза не учитывают интересов других государств-членов. Если говорить о Беларуси, то визитной карточкой межгосударственных отношений стал китайско-белорусский индустриальный парк «Великий камень» – особая экономическая зона, в которой уже сейчас строятся промышленные мощности в области электроники, биомедицины, тонкой химии, машиностроении. После завершения строительства парка число созданных рабочих мест достигнет 120 тыс. человек.
Кто в Африке хозяин?
Кроме региона постсоветских республик наблюдается стремительное увеличение китайской «мягкой силы» в Африке. Несмотря на проведенное главой российского МИДа Сергеем Лавровым в марте этого года турне по бывшим «союзникам» СССР в борьбе против «мирового империализма» (Эфиопии, Намибии, Зимбабве, Анголе и Мозамбике), стратегическое присутствие Москвы на континенте теперь ограничивает Пекин. На данный момент товарооборот Китая с африканскими государствами превышает $220 млрд., причем к 2020 году, возрастет еще на треть. Объем торговли России в 2017 году составил всего $3,6 млрд. Как видим, конкурировать с Китаем в регионе Россия уже не может, впрочем, как и со странами Запада – торговля США в регионе превышает $37 млрд. ежегодно. Любопытна и структура финансовых активов в регионе. Несмотря на то, что Москва еще имеет хорошие позиции в торговле оружием (12% от всего российского оружейного экспорта), однако китайские производители и здесь могут потеснить российских. По данным SIPRI в 2013-2017 годах Китай занял пятую позицию в списке стран-экспортёров вооружений, увеличив своей экспорт по сравнению с 2008-2012 годами на 38% в 2013-2017 годах. В то время как объем экспорта вооружений из России снизился на 7,1%.
Кроме этого, китайцы активно инвестируют в инфраструктуру региона: в Нигерии 11 тысяч китайских рабочих строят железную дорогу между Лагосом и Кано и гидроэлектростанцию; в Гвинее – шахту, плотину, гидроэлектрический комплекс, железную дорогу и перерабатывающий комбинат; в Судане – трубопровод и оборудование для нефтедобычи. Россия же постепенно теряет свои позиции и китайской стратегии ей противопоставить нечего.
Россия в китайском видении мира
Время, когда Москва была так называемой старшей сестрой для Пекина давно отошли в прошлое вместе с «Великим кормчим» Мао Цзэдуном. Сегодняшняя стратегия внешней политики Китая категорически отторгает любые военные союзы и блоки, поэтому вывести сотрудничество на уровень военно-политического альянса, как бы того не хотелось Москве, не удастся. Кроме того, китайская стратегия нацелена на реализацию своих национальных интересов, в которых Россия сейчас может сыграть неплохую службу. Эксперты отмечают высокий уровень политического взаимодействия и слабый уровень экономических отношений. Торговый оборот между станами в 2016 году составил немногим больше $66 млрд. причем с традиционно негативным сальдо (в 2016 году – более $10 млрд.). При этом, российский экспорт примерно на 90% составляет сырьевую продукцию, в то время как импорт из Китая в Россию на 90% – высокотехнологичный товар с высокой добавочной стоимостью. Россия нуждается и зависит от Китая намного больше, чем Китай от России: доля Китая составляет 14% в российской торговле (1 место), в то время как на Россию приходится 1,85% от общего объема китайской торговли (14 место). Эксперты констатируют, что Россия для Китая всего лишь один из небольших рынков сбыта, объем инвестиций китайцев в ее экономику – всего лишь 2% от всех инвестиций в другие страны. И наконец, Москва уже давно не является для Пекина источником получения новых технологий, в которых так нуждается китайский бизнес. Поэтому говорить о равноправном партнерстве, как это пытается продемонстрировать Кремль, – ошибочно.
Также, в качестве примера можно привести и широко разрекламированный Путиным проект газопровода «Сила Сибири», по которому в Китай с 2019 года должны начаться поставки газа, и который оценивался российскими пропагандистами как «сделка века» в $400 млрд.
По расчетам экспертов данный проект абсолютно бессмысленный с точки зрения рентабельности и является убыточным для Москвы, и Кремль пошел на такой шаг только ради пиара, чтоб продемонстрировать Западу так называемые «стратегические» отношения с Пекином.
Важной сферой, которая долгое время обеспечивала глубину российско-китайского сотрудничества являлась ВТС, с помощью которой Китай смог приобрести и потом изготовить самостоятельно необходимые образцы вооружения. Однако, зависимость от России и здесь заметно падает. Китай освоил большинство технологий и практически вышел на собственный закрытый цикл производства, а в ряде отраслей уже опережает Россию. Примером этого могут быть беспилотные летательные аппараты семейства Yilong концерна AVIC и Rainbow концерна CASC. Сегодня КНР – крупный производитель и экспортер боевых беспилотников во многие государства, в том числе, страны постсоветского пространства (Узбекистан, Казахстан). Россия же до сих пор не производит ударные беспилотники и в условиях западных санкций, вряд ли освоит эти технологии.
Мощной экономике – современные вооруженные силы
На тот случай, если придется защищать свои интересы военным путем, Китай активно модернизирует силовой компонент. Визитной карточкой пятилетнего срока руководства Си Цзиньпина стала военная реформа, которая ярко иллюстрирует вектор политического развития страны. Провозгласив в 2015 году о начале коренных преобразований в вооруженных силах, Си Цзиньпин подошел к делу смело и решительно, что в итоге привело к значительным переменам в структуре и роли НОАК. Сократив сухопутный компонент на 300 тис, была существенно увеличена роль морского компонента, что говорит о стремлении играть бОльшую роль на отдаленных театрах военных действий. Китайская морская доктрина стала ориентированной на поддержку миссий за пределами Китая, включая проецирование силы, обеспечение безопасности морских путей, проведение разведки, поддержание мира и продвижение китайской гуманитарной помощи его клиентам.
В связи с этим военная промышленность нацелилась на строительство военных кораблей всех типов и их вооружений, включая противокорабельные баллистические ракеты, противокорабельные крылатые ракеты, самолеты поддержки и т. д.
В прошлом году Китай построил и спустил на воду свой второй авианосец «Шаньдун» (первый «Ляонин» /«Варяг»/, который сейчас находится на вооружении НОАК, ранее купленный у Украины), уже строится следующий такой корабль. И все чаще появляется информация о том, что в ближайшие 10 лет Китай хочет поставить на вооружение еще и атомные авианосцы.
Всего за последние восемь лет китайским судостроителям удалось построить, испытать и спустить на воду 83 боевых корабля, а в 2016 году военно-морской флот ввел в эксплуатацию 18 кораблей, включая эсминцы, корветы и фрегаты с управляемым ракетным оружием. Строительство тяжелых авианесущих крейсеров демонстрирует, что Китай нацелен на военно-морское доминирование в Азиатско-тихоокеанском регионе, где главным стратегическим противником считается флот США. На фоне китайских успехов Россия ничем подобным похвастаться не может. На данный момент на вооружении ВМФ РФ один авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов», который после всем известного похода в Средиземное море встал на ремонт за 20 млрд. рублей, где простоит до 2020 года. Если же говорить об общем состоянии российского флота, то на данный момент западные специалисты констатируют его плачевное состояние. Из 270 кораблей в рабочем состоянии на 2015 год находились лишь 125. А из этих 125-ти лишь 45 являются океанскими надводными кораблями и подводными лодками, способными к боевому применению. Среди причин такого состояния дел аналитики отмечают недостаточное финансирование, а также военную агрессию против Украины, так как Украина по-прежнему является эксклюзивным поставщиком крупных узлов и механизмов, включая силовые установки и передачи – причем даже для тех кораблей, которые Россия строит на своей «Северной верфи» в Санкт-Петербурге.
На этом фоне Китай не жалеет сил и средств, понимая необходимость и приоритетность флота в придвижении своих национальных интересов в прибережных акваториях и в открытом океане. Во время сессии ВСНП в этом году утвердили самый большой в истории военный бюджет страны. Официальная цифра в $175 млрд. (а по оценкам SIPRI – на 25-50% больше), что соответствует приблизительно 2% от ВВП, должна покрыть расходы как на материальное обеспечение и боевую подготовку войск, так и на строительство новых боевых систем.
Исходя из сказанного, существенное оживление китайской активности за рубежом, которое, судя по всему, будет продолжаться, так или иначе заставляет потесниться других глобальных игроков. И если с США, как со стратегическим конкурентом и важнейшим партнером одновременно, Китай, так или иначе, считается. То мнение российских товарищей, вслед за уменьшением зависимости от Москвы, китайцев будет интересовать куда меньше.
Выводы для Украины
Стремительное развитие китайской экономики и вооруженных сил говорит об увеличении противоречий между глобальными игроками. Причем уже сегодня заметным есть колоссальное отставание РФ в борьбе за влияние в важных регионах. Особенно это касается Африки, которая является одним из основных источников сырья для жадной китайской промышленности, а также регион Центральной Азии и Европы. Проект «Один пояс один путь» не просто предусматривает строительство железных дорог и автомагистралей. Данная инициатива становится новым форматом отношений, который предлагает Пекин всем заинтересованным участникам. В данном контексте предусмотрена тесная политическая координация, углубление экономических и культурных связей. Такие инициативы негативно воспринимаются в Кремле, который на словах поддерживает китайский проект, но на деле опасается конкуренции ЕАЭС. Страны, вовлеченные в «Пояс и путь» помимо солидных экономических вливаний, получают и гарантию безопасности от деструктивного влияния других государств, так как Китай намерен защищать свои экономические интересы.
Украине нужно принимать активное участие в китайских проектах, что с одной стороны, улучшит экономическое состояние государства, с другой – будет стимулировать переход национальной экономики к инновационной стадии развития. Украинско-китайские совместные предприятия по примеру белорусского индустриального парка «Великий камень» – это тот уровень отношений, к которому необходимо стремиться. В таком случае Украина сможет на своей территории выпускать продукцию с высокой добавочной стоимостью с последующим экспортом их на рынки ЕС, чему также будет способствовать соглашение о Зоне свободной торговли Украины с Евросоюзом, которое вступило в силу еще в 2016 году.
Что касается постсоветского пространства, то тенденция вытеснения РФ с ее привычной вотчины и замена Китаем, безусловно, играет в унисон с интересами Украины, исходя из того, что Россия в нарушение норм международного права аннексировала Крым и оккупировала часть Донбасса. Пекин, в отличие от Москвы, исповедует исключительно мирный путь развития и не проводит деструктивных внешнеполитических «венчурных проектов» по отношению к соседям. Одним из перспективных форматов отношений мог бы стать так называемый формат «16+1» – китайская инициатива по сотрудничеству с 16-ю странами Центральной и Восточной Европы. На данный момент Пекин существенно усиливает кооперацию с этим регионом (на 2018 год анонсировали $3 млрд. инвестиций), что приводит к ослаблению экономической и политической зависимости стран от Москвы. Примечательно, что Россия настороженно относится к подобным проектам – во время последнего саммита «16+1» в Будапеште в 2017 году, российские СМИ мало или негативно освещали данное мероприятие. В этом аспекте показателен тот факт, что Китай положительно высказался к «инициативе трех морей», и даже внес ее в «Будапештские руководящие принципы сотрудничества» (итоговый документ, подписанный по результатам саммита). Данная инициатива, предложенная странами, омываемыми Черным, Адриатическим и Балтийским морями, предполагает повышение взаимодействия в области экономики, энергетики и инфраструктуры. Предполагается строительство газопроводов-интерконнекторов, которые ослабят зависимость от российского газа.
В тоже время, нужно осторожно относиться к вопросам, которые чувствительны для Китая, например, по территориальным спорам в Южнокитайском и Восточнокитайском морях необходимо придерживаться нейтралитета, не поддерживая ни одну из сторон. В краеугольном для китайцев «Тайваньском вопросе» важно следовать официальной позиции Киева по поддержке Пекина в вопросах восстановления государственного суверенитета над островом. В таком случае взвешенная, продуманная и прагматичная стратегия отношений Киева с Пекином может дать как экономический, так и политический эффект, в краткосрочной и длительной перспективе.
