Как в регионе Южного Кавказа в целом, так и в Азербайджане присутствует неоднозначное восприятие роли России в урегулировании межэтнических и межгосударственных конфликтов.
В частности, в направлении политического урегулирования Карабахского конфликта были проведены многочисленные встречи между сторонами конфликта – субъектами международного права – Азербайджанской Республикой и Республикой Арменией. Большая часть прошла под эгидой трех сопредседателей Минской группы (МГ) ОБСЕ (Россия, США, Франция), а некоторые с одним международным арбитром – Россией. Но на сегодня не приходится говорить о наличии прорывных решений этих многочисленных встреч, в том числе и под эгидой российской стороны. Положение «статус-кво», сдерживание боевых действий – это, по-моему, не решение проблемы. 21 год прошел с момента подписания договора о прекращении огня. Но за это время погибли сотни военнослужащих с обеих сторон. Поэтому, как человек, прошедший военный конфликт в Афганистане и участник боевых действий за территориальную целостность Азербайджана, я не могу назвать этот конфликт «замороженным». Символично, что с одной стороны, Россия является поставщиком вооружения и боевой техники обеим сторонам конфликта, а с другой – официальная Москва остается сопредседателем МГ ОБСЕ. Как такое возможно? Ответ очевиден – у Кремля есть свой интерес в регионе Южного Кавказа.
Некоторые близкие к Кремлю политологи озвучивают такой вариант: Россия может «надавить» на Армению, использовать «мягкую» силу, чтобы официальный Ереван освободил несколько районов. Но в обмен на это «мягкое» давление Азербайджан должен вступить в Евразийский и Таможенный Союзы. Это звучит достаточно крамольно, особенно когда подобные заявления делаются вполне серьезными людьми. Получается, что ключи от решения Карабахского вопроса находятся не в Ереване или Баку, а в Москве.
Карабахский вопрос как инструмент российского влияния
Главная проблема заключается в том, насколько каждая вовлеченная в Карабахский конфликт сторона сохраняет свой независимый статус и способность самостоятельно принимать решения. К примеру, если Азербайджан и Армения подпишут некий политический договор, возникает вопрос – имеют ли обе стороны возможность, а также политический, экономический и военный потенциалы его реализовать?
Сегодня Армения, в отличие от Азербайджана, постепенно утрачивает свой суверенитет. Все ее основные активы переданы в счет долга России. Таким образом, официальный Ереван имеет все меньше возможностей для маневров, даже в рамках МГ ОБСЕ. Поэтому когда армянская сторона выверяет практически все свои шаги с Россией, в Баку резонно звучат заявления, мол «есть ли смысл вести переговоры с Арменией, не лучше ли разговаривать напрямую с Россией?».
На мой взгляд, Карабахская проблематика стала предметом торга в геополитической повестке дня США и России. Когда Кремль обсуждает какие-то вопросы с Вашингтоном, мы слышим, что затрагивается и Карабахский конфликт. В то же время, эта проблема обсуждается в контексте иранской ядерной программы, украинских событий, ближневосточной проблематики, палестино-израильского конфликта и т.д. А когда тот или иной чувствительный вопрос входит в большой перечень геополитических проблем, он может там затеряться. Именно это и происходит с Карабахским конфликтом, предопределяя ситуацию «ни войны, ни мира». Поэтому настала пора двум непосредственным сторонам конфликта действовать самостоятельно.
Азербайджану и Армении нужно вернуться к двухсторонним контактам. Этот формат существовал при президенте Гейдаре Алиеве, когда он встречался со своими коллегами – Левоном Тер-Петросяном и Робертом Кочаряном. Кстати, их переговоры проводились не в Европе или Америке, а именно на территории наших двух стран, как правило, на границе. Такой формат может привнести какие-то позитивные элементы в направлении поиска реальных путей разрешения Карабахского конфликта.
Перспектива создания военных союзов в Южно Кавказском регионе
В 2011 году Азербайджан стал членом «Движения неприсоединения», заявив о своей внеблоковости. Конечно, это не означает, что Баку не интересуется текущими событиями в регионе и мире. Наоборот, Азербайджан является активным участником многих региональных и глобальных энерготранспортных и инфраструктурных инициатив и проектов. Но, на мой взгляд, для Южного Кавказа внеблоковость – это в большей степени «плюс», нежели «минус». В силу многих причин регион Южного Кавказа не может быть частью того или иного военно-политического блока. Создание военного союза на Южном Кавказе, если рассуждать чисто гипотетически, ни к чему хорошему не приведет. Кстати говоря, не случайно руководители Турции, Азербайджана и Грузии неоднократно делали заявления, что трехсторонние военные учения и контакты на уровне глав оборонных ведомств не обращены против кого-то. Думаю, Азербайджан продолжит свою внеблоковую внешнюю политику. События, которые происходили, происходят и будут происходить в регионе Южного Кавказа и вокруг него подтверждают, что нам нужна именно внеблоковость.
Говоря о некоем противовесе ОДКБ с участием Азербайджана, Грузии и Турции, стоит помнить, что последняя является членом НАТО. И, если Турция будет вовлечена в какие-либо военные союзы, это станет опасным прецедентом. В таком случае Турция может вовлечь и НАТО в тот или иной конфликт. Альянс на это никогда не пойдет. НАТО – это военно-политический союз с богатым опытом взаимодействия, а не безрассудное сообщество стран, которое может принять то или иное опасное решение. Думаю, официальная Анкара это понимает.
Что касается Армении, то в ее интересах решить Карабахский конфликт, чтобы быть вовлеченной во все региональные и глобальные проекты. К тому же, присутствие Еревана в ОДКБ не является для него «плюсом». Может быть, Армении так же стоит стать внеблоковой страной и Карабахский вопрос будет решен. Как знать, возможно, когда-нибудь политические элиты Армении придут к такому решению. Все-таки швейцарская модель внеблокового статуса наглядно демонстрирует, что она имеет право на жизнь и приносит гораздо больше пользы, нежели зла.
Времена внешнего диктата и угроз для Азербайджана в прошлом
Как бы там ни было, в нынешней сложной международной обстановке особенно важно сохранить баланс сил на Южном Кавказе. Мы не можем допустить повторения ситуации 90-х годов прошлого века и августа 2008 года, когда в той или иной относительно маленькой стране национальное меньшинство каким-то странным образом побеждает в войне титульную нацию.
Россия, конечно же, пытается активно влиять на политику безопасности стран региона Южного Кавказа. Да, это огромная страна с ядерным потенциалом. Официальный Баку будет сотрудничать с Кремлем по интересующим его вопросам, таким как приобретение современного вооружения пятого поколения и т.д. Но это не означает, что у Азербайджана, страны всего лишь с 10-ти миллионным населением, нет своих интересов, к примеру, на Северном Кавказе.
Недавно в медиапространство России и Азербайджана была запущена информация, что, дескать, в 2017 году Россия разместит на территории Азербайджана военную базу. На мой взгляд – это нереально. Азербайджан – член «Движения неприсоединения», кроме того, в Конституции республики четко записано, что на территории Азербайджана не может быть размещена зарубежная военная база. Тем более, когда несколько лет назад шла жаркая дискуссия по Габалинской РЛС, вопрос о невозможности присутствия иностранной военной базы на территории Азербайджана неоднократно поднимался. Кстати, об этом говорили в контексте гипотетического нанесения ракетно-бомбовых ударов по иранским ядерным объектам, но Азербайджан четко заявил, что «мы не можем предоставить свою территорию для таких целей». Это общеизвестный факт. Поэтому, когда вбрасывается такая провокационная информация – понятно кому это нужно.
Сегодня ни одна ядерная держава не должна диктовать свои условия странам, не имеющим ядерного оружия. Времена внешнего диктата и угроз прошли. И, хотя украинские события наглядно демонстрируют противоположное, я все же уверен, что это временно.
Конкурент «Турецкому потоку»?
В энергетической стратегии Азербайджана по диверсификации поставок голубого топлива есть четкая геополитическая составляющая. Сегодня для Баку особо важен Трансанатолийский газопровод (TANAP). TANAP является составной частью энергетического проекта ЕС «Южный газовый коридор», и помимо Азербайджана в нем принимают участие Грузия и Турция.
На данный момент нет четких заявлений о намерении совместить два проекта – TANAP и российский «Турецкий поток». Иными словами, де-факто они, в определенной степени, конкуренты. Речь идет об объемах природного газа, которые может поставлять каждый из газопроводов. На первый взгляд, TANAP будет поставлять до 30 млрд. куб. м. в год. Мощность же «Турецкого потока» должна составить до 50 млрд. куб. м. в год. Но, в отличие от российского проекта, все будущие объемы поставок природного газа по TANAР законтрактованы, т.е. уже имеется конкретный покупатель азербайджанского природного газа.
На этом фоне возникает латентная борьба, в том числе и с Россией, за туркменскую сырьевую базу. Официальный Ашхабад четко заявил, что намерен активно участвовать в реализации «Южного газового коридора» ЕС. Так, проводятся трехсторонние переговоры между Азербайджаном, Туркменистаном и Турцией. На данный момент проблема в одном – как будет поступать туркменский газ на территорию Азербайджана: по дну Каспийского моря или другим способом. Президент Туркменистана неоднократно заявлял, что его страна вправе решать свои проблемы самостоятельно, в том числе и вопрос строительства газопровода по дну Каспия через национальные секторы Прикаспийских стран, в данном случае Ирана и Азербайджана. Я думаю, все будет зависеть от иранской позиции. Если официальный Тегеран поддержит Азербайджан и Туркменистан в их намерении проложить газопровод по дну Каспийского моря, то проект будет реализован. Это то решение, которое мы ожидаем от Ирана.
Существующие и гипотетические угрозы реализации нового газопровода
Непоследовательность некоторых восточноевропейских стран в реализации тех или иных энергетических проектов может стать преградой для TANAP. Есть сообщения, что Венгрия, Сербия и Македония намерены реализовать продолжение «Турецкого потока» с помощью газопровода «Teсла». В этом вопросе Еврокомиссия должна четко обозначить приоритеты. Есть Энергетическая хартия, есть европейская политика и желание синхронизировать энергетические политики всех европейских стран.
Существует ряд рисков связанных с турецкой стороной. Один из них – досрочные парламентские выборы, которые должны состояться 1 ноября 2015 года. Правящая партия лишена возможности сформировать однопартийный Кабинет министров, и на сегодняшний день результат внеочередных парламентских выборов невозможно предугадать. С другой стороны, важным фактором, который вызывает определенную обеспокоенность, является отсутствие договоренности с «Рабочей партией Курдистана» и общая нерешенность так называемого «курдского» вопроса. В 2013 году стартовал мирный процесс, но, к большому сожалению, ожидаемые результаты (например, предоставление курдским районам культурной автономии) так и не были достигнуты. На мой взгляд, если Турция хочет стать энергетическим хабом со всеми вытекающими последствиями и пропускать через свою территорию иранский, туркменский, кипрский, израильский, североиракский газ, то официальной Анкаре просто необходимо наконец урегулировать эту проблему.
И, все же, желание Турции стать энергетическим хабом будет реализовываться официальной Анкарой независимо от того, кто будет у власти. Политические элиты Турции понимают, что они обязаны воплотить это намерение в жизнь.
Также можно вспомнить и о факторе относительной территориальной близости Южного Кавказа к т.н. «Исламскому государству» (ИГ) – террористическому квазигосударству на территории Ирака и Сирии. Несмотря на некоторые озвученные в прессе заявления, я не думаю, что одна из сильнейших армий Европы, каковой сегодня является турецкая армия, даст возможность пройти через свою территорию боевикам ИГ. Иран, который обладает огромным опытом ведения боевых действий в горной местности, также не допустит распространения т.н. «халифата» через свою территорию. Да, ИГ уже успел объявить о создании своего ответвления на территории Северного Кавказа. Но, ведь известно, что случилось с лидерами «Кавказского эмирата» (Имарат Кавказ) – их уничтожили, в данном случае российские спецслужбы. Поэтому новая ячейка на Кавказе – это самопиар ИГ. На самом деле, как таковой религиозной радикализации на Южном Кавказе нет. Появление ИГ в этом регионе и угроза с его стороны для газопровода TANAP – сценарий скорее фантастический, нежели реальный.
Южный Кавказ – место пересечения интересов многих стран
Чтобы обезопасить свои геоэкономические проекты Азербайджан, Турция и Грузия наводят контакты на уровне военных ведомств и спецслужб. Ведь практически все энерготранспортные и инфраструктурные проекты Азербайджана (Баку-Супса, Баку-Эрзерум, Баку-Тбилиси-Джейхан, TANAP, Баку-Тбилиси-Карс и т.д.), проходят по территории Грузии. А Грузия сегодня, к большому сожалению, – условно «слабое» звено. Безусловно, Баку и Анкара заинтересованы в том, чтобы Грузия была в безопасности, могла защитить и свою территорию, и все вышеуказанные коридоры, которые проходят по ее территории. Поэтому контакты, военно-техническое сотрудничество, учения между Азербайджаном, Турцией и Грузией будут продолжены. Эти совместные действия не обращены против третьих стран, они призваны лишь обеспечить безопасность своих национальных и региональных интересов и проектов.
С Турцией у Азербайджана подписано военно-стратегическое соглашение. Этого договора для Азербайджана вполне достаточно, чтобы реализовывать свои национальные и региональные интересы в регионе, не попирая прав соседей. Когда бушевали страсти на территории Грузии в августе 2008 года, Реджеп Тайиб Эрдоган, будучи в то время премьер-министром Турции, предложил заключить «Пакт стабильности на Кавказе». Целью этого соглашения было создание геополитической площадки, куда бы вошли страны региона, что послужило бы стимулом к миру, согласию и развитию Южного Кавказа. К сожалению, тогда «Пакт стабильности на Кавказе» не был принят на официальном уровне. Но, сегодня Азербайджан, Турция и Грузия, на мой взгляд, в некоторой степени реализовывают именно эту платформу.
У Ирана также есть свои интересы в регионе Южного Кавказа. Не думаю, чтобы официальный Тегеран со стороны наблюдал за теми событиями, которые происходят в регионе между Азербайджаном, Турцией и Грузией. Подписание соглашения по ядерной программе – это прорыв, который открывает перед Ираном возможность экспорта голубого топлива и нефти в европейские страны. Сегодня существуют разные варианты: строительство Ираном собственного газопровода, расширение ирано-турецкого газопровода или присоединение к проекту TANAР. Так что перспектива участия Ирана в Азербайджанской энергетической стратегии вполне реальна.
Активизация связей между двумя странами происходит и в военной плоскости. Спустя определенное время, такое взаимодействие приведет к включению Ирана в уже формирующийся формат межгосударственного сотрудничества на Южном Кавказе.
В то же время, Азербайджан продолжит сотрудничество с НАТО: есть подписанные соглашения, программы, которые уже эффективно работают. Взаимодействие с Североатлантическим блоком выгодно для Баку, оно приносит эффективные результаты в направлении проведения модернизации и реформирования Вооруженных Сил Азербайджана.
Так, на протяжении последних двух лет, в Азербайджане идут очень важные реформы, в том числе и Вооруженных Сил. Поэтому можно констатировать, что страна обладает достаточно боеспособной армией. Сегодня с Азербайджаном считаются, приняли как факт, что Азербайджан независимая молодая страна, имеющая свои интересы. И это важно для Южно-Кавказского региона.
Рауф Раджабов,
политический аналитик, руководитель Мозгового Центра (THINK TANK) 3rd View,
Баку, Азербайджан
