21 апреля 2016 года президент Республики Беларусь Александр Лукашенко обратился к народу и парламенту с традиционным ежегодным посланием. В потоке клише, штампов, обычных и дежурных пространных рассуждений об экономике и демографии прозвучал ряд любопытных заявлений об отношениях с Москвой. В общем и целом лежащие в плоскости привычной многолетней «многовекторности» и густо пересыпанные традиционной лирикой о «нерушимом братстве», некоторые высказывания белорусского лидера заставили наблюдателей задуматься о будущем курсе «бацьки» и гадать – так ли крепок и устойчив западный бастион ОДКБ, как наверняка хотелось бы Кремлю?
Белорусский лидер возглавляет страну уже больше 20 лет. За эти годы Лукашенко удалось выстроить один из самых стабильных и эффективных авторитарных режимов на постсоветском пространстве. Клише о «совковой Беларуси» соответствует истине лишь частично – элементы социализма и госкапитализма, равно как и жёсткий контроль над частным сектором экономики, не только обеспечивают устойчивость правления «бацьки», но и гарантируют лояльность народных масс, долгое время живущих в условиях социальных благ, давно забытых гражданами стран-соседей. Впрочем, подобная модель всё равно представляет собой классический постсоветский общественный договор, в котором население обменивает политические свободы на социальные стандарты. Но в случае с Лукашенко эти стандарты были столь высоки, а ресурсы для их поддержания настолько непосильно велики, что спровоцированный кризисом в РФ и наступающий во всех бывших советских республиках крах неэффективных, популистских и расточительных моделей может оказаться для Лукашенко куда более болезненным, чем для соседей. И для будущего привыкшей к стабильности Беларуси сегодня ключевыми являются личные качества её многолетнего бессменного лидера.
Александр Лукашенко родился 30-го августа 1954 года в посёлке Копысь Витебской области БССР. В 1975-м будущий президент окончил исторический факультет Могилёвского педагогического института, после чего недолго проработал школьным учителем. С 1975-го по 1977-й Лукашенко проходил срочную службу в Пограничных войсках КГБ СССР в должности инструктора политотдела воинской части Западного пограничного округа в г.Брест. Там Лукашенко приобрёл начальные знания и навыки в области пропаганды, работы с людьми и аппаратной борьбы, после чего принял решение заняться партийной работой. После военной службы будущий лидер Беларуси работал секретарём комитета комсомола горпищеторга в Могилёве. В 1979-м вступил в КПСС. С 1980-го по 1982-й Лукашенко вновь на военной службе – в должности заместителя командира мотострелковой роты.
С 1982-го года Лукашенко трудится на различных постах в колхозах и совхозах Шкловского района БССР. Сочетая навыки умелого аппаратчика и хозяйственника, будущий «бацька» в 1987-м году стал директором совхоза «Городец». Человек, которого по сей день обвиняют в «совковой» закостенелости и неприятии современных методов руководства, тогда оказался одним из первых классических «красных директоров», в январе 1988 года одним из первых в Могилёвской области начав внедрять арендный подряд и добившись выдающихся экономических показателей.
С развитием процессов Перестройки Лукашенко окунулся в политическую деятельность, став в 1990 году депутатом Верховного Совета республики. Прославившись своими критическими выпадами в адрес националистов и председателя ВС Станислава Шушкевича, Лукашенко оказался единственным депутатом Верховного Совета, проголосовавшим против (по другим данным, не участвовавшим или воздержавшимся) ратификации Беловежских соглашений в декабре 1991-го.
Пользуясь провалом реформ и обычным для молодых постсоветских государств тех лет набором несчастий – гиперинфляцией, обнищанием, крахом производства и девятым валом криминала – Лукашенко построил свою предвыборную программу на популизме, в общем и целом замешанном на ностальгии по СССР и собственном образе толкового управленца, близкого к народу. Добившись убедительной победы на выборах 1994-го года (80,1% голосов), Лукашенко уже в 1995 году провёл референдум, на котором помимо программных вопросов о смене госсимволики (на слегка переиначенную советскую), интеграции с Россией и придании русскому языку статуса второго государственного был поднят вопрос о праве президента на роспуск Верховного Совета. После успеха референдума президент начал постепенное движение к режиму личной власти.
За эти ранние годы сформировался тот базис личности Александра Лукашенко, который и наложил впоследствии отпечаток на его политический курс. Будучи человеком экспрессивным и холеричным, Александр Григорьевич сочетает смекалку умелого аппаратчика и навыки относительного прогрессивного, но всё же сторонящегося рыночных экономических механизмов и современных методов управления «красного директора», предпочитающего все вопросы решать самостоятельно и вручную, независимо от уровня компетентности. На это накладывается удивительная для постсоветских «патриархов» личная скромность, без сомнения благоприятно сказывающаяся на восприятии режима в глазах народных масс как в Беларуси, так и за её пределами, но в то же время создающая ценностную пропасть между «бацькой» и его коллегами из других постсоветских столиц – прежде всего, конечно же, Москвы.
В последующие годы «бацька» прошёл особенный путь к построению авторитарного режима, в чём-то напоминающего прочие советские автократии, но во многом обладающего индивидуальными, неповторимыми чертами. На волне всеобщего разочарования рыночными преобразованиями первых постсоветских лет Лукашенко заморозил приватизацию, загнал успевших появиться в стране предпринимателей в жёсткие законодательные рамки, драконовскими методами подавил преступность и добился предельно низкого по меркам постсоветского пространства уровня низовой коррупции. В отношениях с Россией Лукашенко первые годы руководствовался амбициями – проект Союзного государства, по всей видимости, рассматривался «бацькой» как трамплин для восхождения на вершину власти уже над всем гипотетическим Союзом. Однако пришедший на смену Борису Ельцину Владимир Путин поставил крест на этих планах, после чего политическая интеграция по этой линии фактически была заморожена.
В дальнейшем экономические, политические и военные связи то ослабевали, то вновь укреплялись – главным образом, в зависимости от финансового положения Беларуси. Однако неизменным оставалось одно – огромные масштабы скрытых российских дотаций белорусской экономике. Лукашенко, оказавшийся близок к международной изоляции, был обречён на союз с Москвой, пользуясь имеющимся у руководства РФ хроническим дефицитом союзников и безразличием к состоянию демократических свобод, столь сильно беспокоящих Запад. В обмен «бацька» получил колоссальную финансовую поддержку, позволившую ему создать и с горем пополам поддерживать на плаву своё квазисоциалистическое «белорусское чудо», отбиваясь от хищных нападок Кремля на ценные активы и избегая полной десуверенизации. Однако после кризиса 2008 года «белорусскую модель» залихорадило, и все огромные дефекты выстроенной Лукашенко системы отчётливо проявились.
Стало очевидным, что опора на российские углеводороды и была тем тайным двигателем, который питал показное, отдающее застойной затхлостью благополучие Беларуси. Переработка сырья, которое доставалось Лукашенко втрое дешевле, чем всему остальному миру, позволяла получать приличные доходы, составлявшие до 49 % от всего белорусского экспорта. К тому же национальному машиностроению был гарантирован беспрепятственный доступ на огромные рынки РФ, куда уходила сельхозтехника, грузовые автомобили и многое другое. Но после кризиса всё пошло не так. Какое-то время благодаря административному регулированию и прочим привычным бывшему директору совхоза плановым методам удавалось сдерживать эффект от ударившего по всему миру финансового шторма, но лишь для того, чтобы встряска в Беларуси оказалась ещё более основательной. Тучи начали сгущаться над Минском в 2009-м, когда случилась «молочная война» с РФ, а затем Россия повысила для «бацьки» стоимость газа и нефти. Несмотря на это, Лукашенко, получив кредит МВФ, в популистских целях бросил его на повышение зарплат накануне выборов в 2010 году. В 2011-м грянул гром: белорусский рубль обесценился более чем на 100%. Экспорт в Евросоюз сократился почти вдвое, а импорт возрос более чем на четверть. Беларусь снова вырвалась в чемпионы Европы по темпам инфляции, и окончательно проявилось очевидное: без дотаций России, без внешних рынков «белорусская модель» не может существовать.
Спасаться от дефолта пришлось уступкой Москве самых ценных активов. Алчные и лишённые каких-либо сантиментов по поводу «братства народов» российские власти давно присматривались к сохранившимся в Беларуси, как в заповеднике, крупным промышленным предприятиям. Дотирование Минска продолжалось, но теперь уже далеко не на безвозмездной основе.
Москва, в условиях пика цен на энергоносители, заметно охладела к строптивым «партнёрам» в Минске. Будущее двусторонних отношений оставалось туманным, перспективы белорусской экономики – неясными… Возможность «оптовой покупки» всех ключевых секторов экономики Россией и превращение Беларуси во вторую Армению с марионеточным режимом во главе казалась вполне реальной. Но всё вновь решительно изменилось после агрессии Москвы против Украины в 2014-м, в результате которой руководство РФ собственноручно наломало дров и утратило множество козырей на белорусском «фронте».
Полуизоляция, в которую загнал себя Кремль аннексией Крыма и войной на Донбассе, имела несколько важных последствий для важнейших условных союзников РФ по ОДКБ и ЕАЭС. Западные санкции и общий остракизм со стороны мировых лидеров обрушились исключительно на Москву, игнорируя её интеграционные инициативы. Для Кремля ситуация оказалась двоякой: с одной стороны, отказ Минска и Астаны твёрдо и уверенно солидаризироваться с российской позицией больно бил по престижу РФ и указывал на неспособность Путина навязать свою волю соседям. Но в то же время Казахстан и Беларусь оказались своего рода воротами, позволяющими обходить санкции и продолжать диалог с Западом. И в наибольшей степени этим неожиданно появившимся окном возможностей воспользовался «бацька». Лукашенко оказался основным бенефициаром конфликта России с Украиной и Западом. Лишь два года назад белорусский лидер был абсолютным enfant terrible европейской политики, единственным нерукопожатным главой европейского государства, которому был официально запрещён въезд в ЕС. Но присущая президенту смекалка и умение держать нос по ветру, проявившиеся ещё в бытность Лукашенко главой совхоза, позволили белорусскому лидеру блестяще использовать сложившееся положение.
Одной из характерных черт Александра Лукашенко является обострённое самолюбие. Независимо от политических и экономических реалий «бацька» крайне болезненно воспринимает покровительственное отношение со стороны Москвы, отвечая постоянной фрондой и резкими выпадами в адрес надменного «старшего брата». Образ авторитарного царька и марионетки Кремля всегда крайне раздражал Лукашенко, и возможность проявить себя в новом качестве он использовал сполна. Благодаря посредническим функциям и демонстративно примирительной, прагматичной риторике Лукашенко был стремительно, можно сказать, условно-досрочно освобождён от части западных санкций, а визиты в Минск Ангелы Меркель и Француа Олланда и вовсе превратили Лукашенко чуть ли не в главного миротворца современной Европы. В то же время внутриполитическую ситуацию без особых усилий удалось «зажать» ещё сильнее – одним лишь культивированием страха белорусов перед возможным Майданом, последующим хаосом, войной и обнищанием, защитить от которых может лишь сильный национальный лидер. В экономической плоскости Беларусь превратилась в огромную перевалочную базу не только для пресловутых «белорусских креветок», то есть экспорта ЕС, подпадающего под контрсанкции Москвы, но и для множества товаров, прежде составлявших оборот между РФ и Украиной. Российских поставщиков топлива в Украине сменили белорусские. «Оборонка» Минска наладила кооперацию с Украиной, пользуясь прекращением сотрудничества Киева с РФ. Транзитная роль и статус страны, где меняется происхождение товара, сегодня приносят Минску огромные выгоды.
Нельзя сказать, что всё это делается вопреки воле Кремля. Напротив, в условиях ослабления своих финансовых возможностей и разрыва или упадка отношений с целым рядом стран, Москва заинтересована в том, чтобы использовать своих саттелитов (или тех, кого она полагает таковыми) в качестве посредников, одновременно позволяя им «заработать на стороне». То есть хотя бы частично взять на себя бремя своих экономических трудностей.
Угрозы, которые подобный подход таит для контроля Кремля над Минском, в Москве предпочитают не замечать по причине патологической жадности и недальновидности.
Недавно отмечавшийся День единения народов России и Беларуси – годовщина подписания Ельциным и Лукашенко Договора «Об образовании Сообщества России и Беларуси» в 1996-м году, вызвал вал ироничных и пессимистичных публикаций в прессе. И далеко не все из них были посвящены очевидно покойному проекту Союзного государства. Наблюдатели отмечают крайнюю неоднозначность и противоречивость проекта евразийской интеграции (вытеснившего идею Союза РФ и РБ), вплоть до его фактической неработоспособности и грядущего краха. В случае с российско-белорусскими отношениями всё упирается в нехитрый факт: Москве нужен белорусский плацдарм, Минску – российские субсидии. Но у этого вялого альянса технологически отсталых экономик и авторитарных режимов нет потенциала, драйва для настоящего развития. К тому же Беларуси чужды великодержавные амбиции Кремля и все дороже независимость, что также постепенно углубляет трещину между странами.
Впрочем, сторонникам теории о грядущем дрейфе Беларуси на Запад тоже не стоит быть слишком оптимистичными. Реабилитация Лукашенко в глазах западных партнёров оказалось лишь частичной. Требуемого ими ослабления внутреннего режима в Беларуси не наблюдается, скорее можно говорить о дальнейшем «затягивании гаек», в последнее время бьющем скорее не по малочисленной и слабой оппозиции, а по приближённым самого президента. Чистки в высших эшелонах власти республики имеют и другую подоплёку: Лукашенко, несмотря на присущее ему самомнение, всё же недостаточно компетентен в вопросах функционирования современной экономики, которой он пытается управлять в ручном режиме, что приводит к постоянным структурным перекосам и нарастающему грузу проблем. Возможность и дальше жить в иллюзорном модернизированном социализме благодаря льготным ценам на российские энергоносители и российским же кредитам уходит в прошлое, а недавно приоткрывшееся окно для получения кредитов МВФ никогда не сможет конкурировать с РФ недавнего прошлого в вопросе увязки финансовой помощи с одной лишь политической лояльностью. А значит, с «социализмом» придётся завязывать, чем и объясняется продолжение и ускорение начавшегося ещё в 2011-м затягивания поясов.
Здесь и скрывается основной якорь, который не допустит – по крайней мере, в краткосрочной перспективе, чрезмерного (по меркам Москвы) дрейфа Лукашенко на Запад. Ухудшение экономического положения само по себе может привести к политической турбулентности, которой «бацька» всегда опасается, и которую стремится купировать в зародыше. В подобных условиях Кремль часто выступает в своей излюбленной роли – одновременно и причины проблем, и лекарства для их решения. Без особого труда Москва может ввергнуть Беларусь в экономический и политический коллапс, а затем предложить свой силовой ресурс для стабилизации ситуации. В случае строптивости «бацьки» возможны как украинские варианты с «народными республиками», так и киргизские с «пророссийскими Майданами». Вероятно, подобные сценарии не являются тайной для Лукашенко, и он скорее предпочтёт лояльность с опорой (в случае, если ситуация и без «помощи» РФ начнёт выходить из-под контроля) на возможность силового российского вмешательства в поддержку своего режима. Конечно же, с возможностью дальнейших демонстративных «антироссийских» действий, укрепляющих его авторитет, которые, по всей видимости, в Кремле воспринимают достаточно спокойно.
Таким образом, парадокс, намечающийся во всех входящих в ЕАЭС странах (и требующий рассмотрения в более широком контексте), проявляется и в Беларуси: экономика способствует ослаблению связей с Россией, но возможная дестабилизация режима диктует необходимость опоры на силовые ресурсы Путина. Подобное фундаментальное противоречие является бомбой замедленного действия, и грозит в будущем перерасти в тектонические процессы, которые до основания сотрясут всё и без того хлипкое здание «евразийского единства».
Дмитрий Козлов,
руководитель Лаборатории анализа личности ЦИАКР
