Заявление секретаря СНБО Украины Александра Турчинова о необходимости завершения АТО и перехода к новому формату защиты страны вызвало шквал вопросов, комментариев и эмоциональных оценок. Как обычно бывает в таких случаях, пользователи социальных сетей занялись любимой игрой «Зрада чи перемога?». Масла в огонь добавляли слухи о том, что «закон, которого еще никто не видел», собираются срочно вносить в парламент и голосовать за сырой документ впопыхах чуть ли не до знакового визита Президента Украины в США. (То есть «создать» закон на протяжении одной недели, что вызывало естественную обеспокоенность и политиков, и экспертов).
Сейчас страсти улеглись. Стало понятно, что закон будет разрабатываться по стандартной процедуре и у депутатов будет время для того, чтобы детально его обсудить и отработать. В чем же суть этой инициативы и к чему может привести «перезагрузка матрицы» урегулирования украинско-российского конфликта?
В концепции законопроекта закона «О государственной политике восстановления суверенитета Украины над временно оккупированными территориями Донецкой и Луганской областей», который опубликовали украинские СМИ, даются базовые элементы нового подхода Украины к противостоянию российской агрессии и возвращению оккупированных территорий, а именно:
– на отдельные районы Донецкой и Луганской областей распространяется правовой режим временно оккупированных территорий;
– задачей Украины является восстановление территориальной целостности в признанных международным сообществом границах;
– устанавливается приоритетность политико-дипломатических путей восстановления территориальной целостности Украины, в том числе, в рамках Минских соглашений;
– возможности Украины в сфере обороны и безопасности будут развиваться ускоренными темпами;
– Украина будет использовать все возможности для защиты прав и свобод граждан Украины, которые проживают на временно оккупированных территориях;
– для непосредственного руководства действиями сил и средств в Донецкой и Луганской областях создается Оперативный штаб, который подчиняется Президенту Украины, а по вопросам обороны начальнику Генерального штаба – главнокомандующему ВСУ.
– Президент Украины может устанавливать правовой режим военного положения и принимать решение о применении ВСУ и других силовых формирований в Донецкой и Луганской областях.
Фактически речь идет о том, что Украина собирается создать новую «матрицу» реагирования на агрессию России. Ведь до последнего времени, официально Украина проводит антитеррористическую операцию – то есть борется с террористами, а не российскими военными-оккупантами. Украина не называет Россию агрессором, а вооруженный конфликт с Россией – войной.
Безусловно, такой «гибридный» формат реагирования на военную агрессию со стороны России сформировался под влиянием целого ряда факторов, главный из которых – международный. Именно, наши партнеры на Западе постоянно избегают упоминания России, когда речь идет об агрессии против Украины, скромно называя конфликт на Донбассе «украинским кризисом». Именно наши партнеры на Западе настаивают на реализации Минских соглашений, даже, если Россия демонстративно убивает украинских солдат и мирное население. В тех же Минских соглашениях Россия ни единым словом не упоминается как сторона конфликта. Кремль, который начал агрессивную захватническую войну против Украины, оккупировал и аннексировал Крым, оккупировал Донбасс, ввел на территорию Крыма и Донбасса десятки тысяч российских военнослужащих и тысячи единиц вооруженной техники – по Минским договоренностям такой же посредник-миротворец, как Германия и Франция.
К сожалению, для наших западных партнеров главное – «замораживание» конфликта, его перевод исключительно во внутреннее измерение Украины и возвращение к бизнесу с Россией «as usual» (то есть, как ранее). Ведь, например, Германия имеет миллиардные инвестиции в России и стратегические интересы в энергетическом сотрудничестве с Москвой. Последние заявления немецких политиков об осуждении новых санкций США против России не оставили иллюзий об «объективности» позиции ФРГ в урегулировании украинско-российского конфликта.
Украина 3 года войны терпеливо прислушивалась к советам партнеров, надеясь, что они смогут заставить Россию убраться с украинской земли. На самом же деле, дипломатическая игра велась, прежде всего, в интересах европейских столиц, а не Киева. Давление было обоюдное – как на Украину, так и на Россию. Складывалось впечатление, что главная надежда европейцев основывалась на слабости Украины, которая должна была бездумно выполнить требования Минска, на которых настаивал Кремль (изменение Конституции, особый статус для ОРДЛО, полная амнистия военных преступников с числа коллаборационистов, создание «народной милиции» ОРДЛО, выборы по законам «ДНР/ЛНР», а не Украины). А дальше – «вариться» в своих проблемах сама. В результате, была бы реализована концепция, которая с самого начала навязывалась Россией – концепция «внутреннего гражданского конфликта в Украине», которая выводит Кремль из-под ответственности за агрессию и другие военные преступления. Более того, такой сценарий привел бы к неизбежному обострению внутренних украинских противоречий и запустил бы процесс развала Украины изнутри.
К счастью, Украина, Украинская Армия, украинская нация выдержала натиск и российских оккупантов, и европейских дипломатов. Именно украинские солдаты, которые своей кровью заставили остановиться российских агрессоров, создали ситуацию, которая позволяет сейчас говорить об изменении формата решения конфликта. Украина, остановив оккупантов, обрела ту самую «субъектность» на международной арене, которая дает право на свою позицию, свое мнение, с которым будут считаться.
Попытки внести правовую ясность в суть украинско-российского конфликта делались и ранее. С конца прошлого года в Верховной Раде были разработаны несколько законопроектов, призванных расставить все точки над «і» в вопросах оккупированных территорий, отношения с агрессором и создать алгоритм де оккупации Крыма и Донбасса. Однако только сейчас процесс перешел в практическую плоскость. Почему только сейчас? Почему не два или три года назад? Повторюсь – потому что именно сейчас Украина обрела «субъектность», которая, например, позволяет ввести запрет на российские социальные сети и программное обеспечение или запустить визовый режим с Россией. Международные партнеры Украины вынуждены считаться с мнением Киева, поскольку, украинцы самостоятельно воюют с Россией. Что важно – без особой помощи со стороны партнеров. И ни Берлин, ни Париж, ни Брюссель не может больше формировать украинскую повестку дня без Украины.
Судя по концепции закона «О государственной политике восстановления суверенитета Украины над временно оккупированными территориями Донецкой и Луганской областей», Украина действительно пытается взять инициативу в свои руки. Очевидно, что главной проблемой для Киева станет убеждение европейцев, что признание России агрессором и оккупантом не приведет к обострению конфликта и срыву Минских договоренностей. Хотя, если честно, вряд ли Париж или Берлин сможет как-то возразить инициативам Украины. Ведь за три года Европа не смогла повлиять на Путина. Кто может гарантировать, что это произойдет в будущем?
Кстати, новые предложения Киева могут открыть возможности для более активного привлечения США и других стран-подписантов Будапештского меморандума – например, Великобритании и Китая (который также поставил свою подпись под этим историческим документом) к разрешению конфликта. И запустить новый, более приближенный к реальности (чем те же Минские договоренности) мирный процесс.
Хотя, главная роль здесь и дальше будет принадлежать Украине. Новый закон только начинает целый ряд шагов, которые следует предпринять Киеву, чтобы создать условия для деоккупации Донбасса и Крыма. Только четкая позиция в отношении России и в правовой, и в экономической, и миграционной, и энергетической, и банковской сфере может дать позитивный результат.
… Нельзя называть страну агрессором и одновременно торговать с ней. Нельзя требовать, чтобы Россия признала себя оккупантом, и позволять российским предприятиями и банкам спокойно зарабатывать деньги в Украине, финансируя оккупационные войска. Нельзя бороться с российскими агентами и диверсантами, которые взрывают украинских офицеров в Киеве, и при этом иметь абсолютно прозрачную границу с Россией. Именно здесь кроется главный вызов для украинского государства. Не только назвать Россию агрессором, но и относиться к ней как к агрессору.
Сможем?
Михаил Самусь,
Центр исследований армии, конверсии и разоружения
