Интервью с Юрием Пойтой, руководителем секции Азиатско-Тихоокеанского региона Центра исследований армии, конверсии и разоружения, в программе «Мозговой штурм» exclusive.kz о милитаризации РФ на центрально-азиатском направлении, последствиях принятых поправок к Конституции РФ на внешнюю политику по отношению к соседям, влиянии пандемии на развитие ситуации безопасности в регионе.
– Юрий, в недавней дискуссии Вы сказали, что Россия наращивает свое военное присутствие на границах с Центральной Азией. Это достаточно тревожное утверждение. Чем Вы могли бы его подтвердить?
– На самом деле, с точки зрения Украины любые попытки милитаризации являются тревожными и угрожающими. В дискуссии мы говорили о милитаризации России как в западном направлении, так и Центральной Азии. Я имел в виду усиление Центрального военного округа, потенциал которого был всегда высок. Его войска всегда превышали по своим возможностям, как количественно, так и качественно, вооруженные силы соседних государств. Но в последнее время, по нашим наблюдениям, видна тенденция их усиления.
Этот тренд начался после 2008 года. Напомню, что тогда была военная операция против Грузии, в результате которой российское руководство увидело серьезные просчеты в своей армии и приняло решение перейти на западные стандарты. Однако, после 2014 года в западном направлении были созданы новые соединения. Это касается первой танковой армии, 20-ой армии, которая была создана на границе с Украиной, окупационных российских войск на Донбасе и т.д.
Что же касается Центрального военного округа, то там тоже наблюдается милитаризация.
Во-первых, за это время был увеличен боевой численный состав, в первую очередь, в танковых соединениях. Напомню, что танковая часть предназначена для наступательных операций. Кроме того, проведена работа по переформатированию десантно-штурмовой бригады в дивизию, что существенно увеличивает возможность проведения наступательных операций. Кроме того, серьезно усилен военно-морской флот на Каспийском море. За последние несколько лет туда поступили около 18 новых военных кораблей, причем такие, которые существенно помогают увеличить ракетные возможности, как наступательные, так и десантные. Кроме этого, создан полк морской пехоты, поступают на вооружение и десантные корабли, предназначенные для логистического обеспечения мирской пехоты. Плюс, создается новая логистика, формируется новая военная база на Каспийском море, что увеличивает возможности Российской Федерации.
Также следует отметить ежегодные крупномасштабные военно-стратегические учения. В прошлом году это был «Центр-2019», в позапрошлом году «Восток- 2018», до этого «Запад- 2017». По нашим наблюдениям, эти учения особенны по нескольким причинам: 1) большой масштаб; 2) комплексное применение всех видов вооруженных сил и ведение наступательных операций, переброска войск на большие расстояния. То есть, проверяется и отрабатывается возможность логистики переброски войск Западного военного округа и Восточного военного округа.
Я не говорю о том, что это является угрозой для Центрально-азиатских стран. Однако, создаются новые средства, которые более эффективно готовы выполнять поставленные задачи. Что касается военного присутствия на территории стран Центральной Азии, его динамика увеличения небольшая. В принципе, особого роста российских баз за рубежом не наблюдается. Интересно то, что сейчас проводится вывод войск США из Афганистана. Поэтому, думаю, что под предлогом угрозы со стороны Афганистана, Россия будет поднимать вопрос перед Центрально-азиатскими странами по увеличению своего присутствия.
– Наибольшее увеличение количественного и качественного состава войск приходится на границе с Казахстаном?
– Я думаю, что да. Войска Центрального округа и оперативное направление — это Центральная Азия. Из всех центрально-азиатских стран с Россией граничит только Казахстан. Я не говорю, что это непосредственная угроза для Казахстана, поскольку подписаны соответствующие договоры. В частности, Казахстан является членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), ЕАЭС и т.д.
– В таком случае, есть ли у Вас гипотеза, зачем это делается?
– Сложный вопрос. Во-первых, это происходит в контексте общей милитаризации России. Мы видим, что она готова более агрессивно защищать свои национальные интересы, в том числе и за рубежом. Мы видим это по Грузии и Украине. Я думаю, что сейчас прорабатываются различные сценарии развития ситуации, в том числе в Центральной Азии и Казахстане. Не исключается, что один из сценариев – некий конфликт, возможно, небольшой по своим масштабам, на территории Центральной Азии, в котором будут задействованы российские вооруженные силы. Поэтому, средства формируются, и каким образом они будут использованы, зависит от развития общей обстановки в регионе.
– Если принять гипотетическую версию о военном конфликте с одной из постсоветских стран, Вы думаете, Россия способна выдержать «второй фронт»?
– Во-первых, я думаю, «второй фронт» звучит некорректно, поскольку он предполагает мощное сопротивление. По отношению к Казахстану все может быть просто и легко со стороны России – ее количественные и качественные параметры во много раз превышают казахстанские. Но, с моей точки зрения, это крайне негодно, потому что, Казахстан является союзником России, экономическим партнером, членом многих организаций. Однако украинский опыт показывает, что экономические отношения не могут быть гарантией безопасности. Поэтому силовой сценарий в случае изменения ситуации не исключен. Я бы выделил несколько факторов в пользу такого сценария: 1) не прогнозируемость политики российского руководства; 2) слабость вооруженных сил Казахстана; 3) размещение и дислокацию военных частей; 4) слабость логистики по перебросу войск на север; 5) слабость международного права, которое неэффективно работает по предотвращению конфликтов; 6) отсутствие Центрально-азиатских систем безопасности.
– Не объясняется ли Ваша бдительность тем, что, Вы как представитель Украины, слишком сгущаете краски?
– Я согласен, что восприимчивость с нашей стороны к такого рода угрозам высока. В 2014 году мы столкнулись с реальной угрозой потери государственности. И риски на данный момент, включая военные, по отношению к Украине со стороны России есть и остаются. Они, конечно, изменяются, сценарии развития ситуации разные. Но, в то же время, я бы поговорил о вполне реальном опыте. Есть негативные маркеры.
Мы видим, что условия уже созданы, потому что угроза формируется из двух частей: возможности и намерения. Возможности для реализации подобного сценария созданы. То есть, осталось дело за намерениями и реализацией. Мы наблюдаем глобальные изменения международных отношений, в том числе из-за пандемии, кризиса. С моей точки зрения, знаковым является недавнее интервью президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева, который, по моим оценкам, сделал намеки на возможности рисков со стороны России.
– Вы очень часто повторяете об угрозе политическому и экономическому суверенитету Казахстана. Как Вы думаете, какую роль может сыграть в этом системный экономический кризис и пандемия?
– С моей точки зрения, экономически слабое государство в таких условиях попадает в более глубокую зависимость от сильных государств. Какие здесь могут быть риски? Во-первых, получение кредитов в сложных экономических условиях, за которые придется как-то рассчитываться. Тут могут быть абсолютно разные сценарии и варианты. В Таджикистане это, например, передача месторождений полезных ископаемых. В других странах может быть передача инфраструктуры, либо политическая расплата, то есть, принятие выгодных для другого государство решений как во внешней, так и во внутренней политике. Во-вторых, педалирование к присоединению региональных организаций. Сегодня заметно, что в Таджикистане и Узбекистане на фоне пандемии продвигается точка зрения о том, что присоединение к Евразийскому Экономическому союзу позволит решить многие экономические проблемы. Это и выход на новые рынки, и доступ к финансовым ресурсам, и улучшение условий труда эмигрантов. Но, по итогам пяти лет существования этой организации, с 2015 по 2020 годы, мы можем увидеть слабую эконмическую выгоду для уже имеющихся членов в лице Казахстана и Кыргызстана.
И наконец, более глубокая интеграция. Яркий пример – Белоруссия и Россия. Сложное экономическое положение, с моей точки зрения, усиливает протестные настроение перед выборами. Сценарии могут быть разные в каждой стране…
– Как Вы можете прокомментировать референдум в России? Какие могут сценарии развития событий?
– Главная задача этого референдума — обнуление сроков действующего президента, обеспечение возможности дальше избираться и оставаться у власти. Остальные поправки либо технические, либо не имеют ничего общего с реальностью. Например, смешно звучат такие поправки, как «Россия является гарантом международного права и стабильности» на фоне недавних военных конфликтов.
Однако, я бы выделил три направления, имеющие влияние на внешнюю политику России по отношению к соседям. Политика усиления на территории постсоветского пространства будет продолжена как мягкими, так и жесткими инструментами. Вносятся поправки, стимулирующие более активную политику России в отношении соотечественников, проживающих за рубежом. Кроме того, добавлен новый пункт закрепления приоритета Конституции РФ над международными договорами. Для меня это кажется риском, потому что, в случае их принятия, нормы международного права не будут выполняться.
Растет постоянная и недружественная риторика и недружественные действия по отношению к другим странам. Это касается заявлений как политологов, так и президента Путина касательно Казахстана. Я хочу напомнить заявление Путина в 2008 году в связи с политикой Украины к НАТО. Он говорил, что 1/3 украинцев – это этнические русские. Например, в Крыму. А «Украина существует в этом виде только благодаря Советскому периоду». Это был 2008 год, когда Украина не получила членство в НАТО. В 2014 году, напомню, на молодежном форум «Селигер» был задан вопрос президенту России о националистических настроениях на юге Казахстана в контексте возможности повторения “украинского сценария”, на которое он ответил фразой, что первый президент Казахстана “создал государство на территории, на котором государства никогда и не было”.
Несколько дней назад была опубликована статья о том, что институт стран СНГ провел анализ положения соотечественников за границей, в котором были сделаны выводы, в том числе по поводу Казахстана. В ней говорится, что сокращаются сферы использования русского языка, продолжается антироссийская русификация и делается акцент на том, что новая власть в Казахстане идет по пути казахизации более, чем предыдущее руководство. Предлагается переформатировать внешнюю политику по следующим направлениям: 1) защита права на русский язык; 2) финансирование пророссийских организаций и т.д.. И общая рекомендация – необходима более жесткая наступательная политика.
Недавно вышло интересное исследование Российского центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ) «Союзники» о тех вещах, которые раздражают Россию по отношению к Казахстану. Во внутренней политике это дерусификация, казахизация, переименование городов, переход к латинице. Во внешней политике многовекторность и военное сотрудничество с западными странами. Вывод: конфликт может быть между разными представителя этноса в Казахстане. Также избрание нового президента усиливает опасения в том, что он может проводить прозападную или прокитайскую политику.
– Надеюсь, у России много внутренних противоречий и внутренних проблем и им будет не до нас. Тем не менее, что можно было бы сделать Казахстану для сохранения этого хрупкого равновесия?
– Опыт Украины подсказывает – руководство России понимает и уважает язык силы. Стратегия задабривания не работает. В Украине до 2014 года были фактически уничтожены вооруженные силы. В руководстве Украиной было очень много влияния со стороны России. Причем, во многих силовых структурах проводилась целенаправленная работа по уменьшению военного потенциала.
Каким образом может действовать Казахстан, сказать сложно. Необходимо оценить реальный уровень угроз, рисков и усиливать свои возможности. В Казахстане вооруженные части не сосредоточены севернее Нур-Султана. Слаба транспортная авиация, затруднена переброска техники. Десантные войска, находящиеся в центре и юге, не могут оперативно переброшены на север. Плюс, складывается ощущение, что не проводятся военные учения в северном направлении. Военные силы слабы в Каспийском море также, как в свое время в Украине на Черном море. К сожалению, за пять лет мы так и не исправили эту ситуацию. Казахстан повторяет наши ошибки.
Полная версия интервью доступна здесь:
