Вот уже больше месяца практически все, о чем пишут, говорят в средствах массовой информации, высоких кабинетах, социальных сетях и кухнях обывателей, связано с Covid-19. Вернее с последствиями распространения этого вируса по всему миру. Не будучи ни вирусологом, ни эпидемиологом, я, конечно, не буду писать о медицинском аспекте данного кризиса. Но Covid-19 уже давно вышел за пределы медицины и здравоохранения и превратился в системный мировой кризис, который неизбежно затронет как экономическую, так и политическую жизнь практически всех стран.
Хорошо известный факт, что кризис это не только стресс, это ещё и прекрасная возможность стать лучше. Особенно когда речь идет о таких странах, как Грузия, где хрупкость системы определяется как внутренними конфликтами и противоречиями, так и мощным враждебным внешним фактором с наличием оккупированных территорий. В такое время как кризис особенно важно оценить все возможные риски и постараться подготовиться к ним. Конечно, хорошо бы это сделать заранее, но ведь, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Так вот гром уже грянул.
История вопроса
Начнем с того – что собой представляют оккупированные территории Грузии сегодня. По факту, Абхазия и Цхинвальский регион (так называемая Южная Осетия) были оккупированы Российской Федерацией ещё в начале 1990-х годов. Фиговый листок миротворцев, которым прикрывались российские военные вплоть до 2008 года, никто серьезно не воспринимал. Все, кто хоть немного интересовались историей вопроса, прекрасно знали, что договор о статусе миротворческих сил тогдашний глава Грузии Эдуард Шеварднадзе был вынужден подписать под угрозой продолжения вооруженной агрессии и расчленения Грузии на пять частей.
Причем Грузию обязательно бы расчленили, если бы не международный авторитет Шеварднадзе, который всего несколько лет до этих событий, будучи министром иностранных дел СССР, считался одним из главных архитекторов нового мышления в международных отношениях. А статус миротворцев для российских войск, был политической ценой, которую были вынуждены заплатить грузинские власти.
В девяностых и начале нулевых, два конфликтных региона Грузии серьезно отличались друг от друга. Если в Цхинвальском регионе была традиционная для этих мест этническая чересполосица, абхазские сепаратисты весьма жестко зачистили практически всю территорию Абхазии от грузинского населения, проведя этническую чистку. Тех, кто не успел бежать, просто убивали.
Власти же так называемой Южной Осетии «окончательно решили грузинский вопрос» в августе 2008 года, когда просто сожгли все грузинские села во всем регионе, кроме отдаленного Ахалгорского района, где подавляющее большинство населения составляли этнические грузины.
В конце 1990-х грузинскому населению «разрешили» вернуться и в Гальский район Абхазии, где они также составляют большинство. В итоге де факто власти на оккупированных территориях создали этакие пищевые пирамиды, на высших ступенях которых находится элита коллаборационистов, а на самой низшей – лишенное всех гражданских прав грузинское население.
Справедливости ради следует отметить, что во многом такому положению вещей во многом способствовала политика грузинских властей, постоянно ставящих жителей оккупированных территорий, не являющихся гражданами Грузии, в привилегированное положение. Привилегированное – даже перед грузинским населением Гальского и Ахалгорского районов, не говоря уже о вынужденно перемещенных лицах (в просторечье – беженцах), бежавших из своих домов под страхом физического уничтожения.
Что сейчас
Так продолжается уже десятилетия – под разговоры о «грузинских фашистах» с их стороны, и «братьях» – с нашей.
Но тут случилась пандемия. Оккупированные территории являются теми серыми зонами, на которые не распространяется юрисдикция властей Грузии, и, таким образом, никакие меры, предпринимаемые Грузией, не могут помочь этим территориям. И главная проблема – система здравоохранения на оккупированных территориях, мягко говоря, не отличается высокими стандартами, а в Гальском и Ахалгорском районах просто она носит просто катастрофический характер.
То есть жители этих районов в очередной раз оказались под угрозой физического уничтожения, на этот раз эпидемией. Речь идет о сорока тысячах в Гальском районе и около четырех тысяч в Ахалгорском районе.
Эти люди занимаются сельским хозяйством, и в мирных условиях никто не будет резать курицу, несущую золотые яйца, то есть обеспечивающую доходы власть предержащим. Иное дело в условия эпидемии. Догадаться, кто будет наиболее незащищенной группой населения на оккупированных территориях нетрудно.
На тот момент, когда пишутся эти строки, уже есть зараженные в Гальском районе, их поместили в клинику в Зугдиди. Правительство Грузии объявило о планах размещения полевого госпиталя в регионе Самегрело, в непосредственной близости от линии оккупации. Помогут ли эти меры в случае неконтролируемого распространения вируса – не хочу показаться чересчур пессимистичным, – но вряд ли. Так что тут надежда только на высшие силы, даст Бог – пронесёт. О том, что будет, если не пронесет, писать не буду. Какой смысл в апокалипсических картинах.
Другой вопрос – а что будет, если все-таки пронесёт? Все оставят, как было? Необходимо хорошо понимать, что это далеко не последний кризис, и если сейчас не предпринять меры, в следующий раз – не важно, что это будет – землетрясение, наводнение, очередная пандемия или что-то ещё – не пронесёт точно.
Что делать
Начнем с очевидного – защита жизни и безопасности своих граждан является главной задачей любого государства, и Грузия не может быть исключением.
Большинство жителей Гальского и Ахалгорского районов являются гражданами Грузии, таким образом, очевидно, что обеспечение их безопасности является прямой обязанностью грузинских властей. Сегодня грузинское население оккупированных территорий является наиболее незащищенной частью населения Грузии. Естественно, в условиях оккупации грузинские власти не способны обеспечить защиту их жизни и безопасности в полном объеме. Отсюда следует простой вывод – необходимо реализовать программу эвакуации и социальной реабилитации всех желающих выехать с оккупированных территорий.
Часто выдвигаемый тезис о том, что, мол, отъезд населения будет означать окончательную потерю территорий, лишен здравого смысла. Более того, Грузия никогда не откажется от Абхазии и Цхинвальского региона вовсе не из-за принципа территориальной целостности. Данный принцип важен, как и все другие принципы международного права, но это далеко не главная причина. Грузия не откажется от оккупированных регионов, прежде всего, потому, что такой отказ будет отказом от защиты базовых прав своих граждан, которые лишились своих домашних очагов и уже третье десятилетие находятся на положении беженцев в собственной стране. Оставлять на оккупированных территориях, по сути, заложников, исходя из ложного посыла возможности сохранить территорию, по меньшей мере, аморально по отношению к собственным гражданам.
Предвижу возражения, что, мол, далеко не все захотят уехать. Вполне возможно, но, во-первых, все зависит от качества предложения. Если жителям оккупированных территорий будет предложено «безопасно голодать», то они вряд ли согласятся и их можно будет понять.
И второе: даже если откажется большинство, власти Грузии должны быть готовы принять их в случае кризисной ситуации, подобной сегодняшней. Иначе мы в очередной раз окажемся под угрозой катастрофы. Понятно, что для этого понадобятся финансовые ресурсы. Но, может, есть смысл пересмотреть программы «братской помощи заблудшим» и направить средства на обеспечение безопасности собственных граждан.
Следующий момент. Хорошо известно, что у каждого преступления есть своё имя, фамилия и должность. Точно так же как есть и ответственные за данную ситуацию. И ответственность за всё, что произойдет на оккупированных территориях, целиком и полностью лежит на властях Российской Федерации.
Однако мало это просто понимать. Во время чрезвычайного положения (ситуации) правительство Грузии каждый день проводит брифинг. И на этом брифинге ежедневно выступает министр иностранных дел. Тема выступления министра – проблема возвращения наших граждан из-за рубежа. Несомненно, тема важная и необходимая. Однако почему ни разу – ни в выступлении главы МИД, ни в выступлении премьер-министра не упоминалась угроза жизни и безопасности наших граждан со стороны оккупированных территорий, – вопрос открытый.
В свою очередь, коллаборационисты постоянно твердят об угрозе страшного коронавируса со стороны Грузии. Но видимо наши власти об этом не знают или предпочитают этого не замечать. А между тем вопрос принципиально важен – серые зоны, такие как оккупированные территории, представляют угрозу не только для Грузии.
И последнее. Как уже было сказано выше, пандемия далеко не единственная угроза, которая может привести к кризису. Более того, скорее всего, это уже и далеко не самая страшная угроза. Даже если пандемия вернется, мы, так или иначе, будем к ней готовы. Как минимум психологически, хотя конечно хотелось бы и практически. А вот угроза рецидива российской агрессии куда более реальна, нежели все остальные угрозы.
… Главной ошибкой 2008 года было то, что несмотря на все разговоры про войну, в агрессию РФ не хотели верить до самого июля, то есть до того времени, когда она практически началась. Готовы ли мы сегодня? Конечно, нет. Более того, разговоров на эту тему всячески пытаются избегать практически все. А разговаривать и не надо, надо просчитывать самые худшие сценарии и готовиться к ним. Как? Это уже дело профессионалов.
Ну а сама тема коронавируса и нового дивного мира – неисчерпаема, так что нам ещё будет о чем поговорить…
Гела Васадзе, ведущий эксперт Грузинского Центра стратегического анализа (GSAC)
