Атака турецких военных колонн и объектов, приведшая к десяткам погибших турецких военнослужащих вывела военную составляющую противостояния в районе сирийского Идлиба на новый уровень. У Анкары не оставалось выбора, и Турция ответила жестко и решительно, – войска Башара аль-Асада несут существенные потери в живой силе и технике. Турция среди прочего получила и продемонстрировала миру собственный опыт массового применения ударных беспилотных авиационных комплексов, к чему противник ситуативно оказался не готов. Мировые СМИ и ленты социальных сетей пестрят «сводками с фронта», часто излишне гиперболизированными в зависимости от симпатий или антипатий авторов.
Однако данная эскалация пока существенно не меняет расклады основных актёров на сирийском ТВД. Возможно, я многих разочарую, – но текущие события в провинции Идлиб в ближайшей перспективе не приведут к прямому лобовому военному российско-турецкому противостоянию в Сирийской Арабской Республике (САР). Притом что подконтрольные президенту САР Башару аль-Асаду войска проводят наступательные/контрнаступательные операции в провинции Идлиб не без «одобрения» и не без координации с Россией. Москва и Анкара формируют свои стартовые позиции для новых переговоров, которые должны состояться в ближайшее время.
Вместе с тем, ни Кремль, ни официальная Анкара пока не объявили о своем отказе или расторжении Астанинских и Сочинского соглашений. Кремль вообще-то заинтересован в привлечении Турции к инициированному РФ мирному процессу, т.к. это должно помочь легитимировать российские усилия в САР. А возможное прямое российско-турецкое военное противостояние в провинции Идлиб – это фактически провал форматов Астаны и Сочи.
Можно предположить, что руководство Москва и Анкара в итоге по Идлибской проблематике достигнут следующего компромисса: официальный Дамаск сохраняет контроль над шоссе в Алеппо плюс транспортные пути в Латакию и районы южнее ее, при этом правительственные войска САР со своими проиранскими союзниками отказываются от штурма города Идлиб и дальнейшего продвижения вперед. Тем самым фиксируя новую линию разграничения.
Однако такое соглашение, как и другие ближайшие форматы российско-турецкого компромисса по Идлибской проблематике, будут временными, поскольку они вряд ли будут включать железные пункты по будущему государственному устройству САР, сирийским курдам, а также фактор Ливии.
Непересекающиеся интересы игроков
Президент Турции Р.Т.Эрдоган, выступающий против дальнейшего наступления сирийских правительственных войск в провинции Идлиб, в своей логике прав по двум причинам:
– во-первых, Турция и страны ЕС не в состоянии принять свыше 1 млн. новых сирийских беженцев (данный рычаг давления на ЕС Анкарой уже запущен);
– во-вторых, в случае установления контроля официальным Дамаском над провинцией Идлиб, оставшееся арабо-суннитское и туркоманское население не признает власть арабов-алавитов Б.аль-Асада и проиранских шиитов.
Следовательно, продолжение гражданского противостояния на севере САР неизбежно. Внешнеполитический курс официальной Анкары в САР прямо противоположен российскому. Р.Т.Эрдоган считает Б.аль-Асада нелегитимным сирийским президентом, и намерен сменить правительство в Дамаске любой ценой на протурецкое под руководством «Братьев-мусульман».
В Тегеране же считают, что официальная Анкара не только стремится распространить турецкое геополитическое влияние в САР, но и в целом на Ближнем Востоке. Иран, имея сильные завязки на Б.аль-Асада, и Турция, очевидно, конкурируют за контроль над дорогами из Алеппо на Латакию и Дамаск. Официальный Тегеран стремится сохранить за собой стратегический коридор в направлении Средиземного моря.
Кремль, сохраняя рычаги для менеджмента конфликта и демонстрируя картину, что «всё под контролем», в свете последней эскалации вынужден расходовать дополнительные ресурсы на свою сирийскую кампанию. Неуступчивость Кремля объясняется тем, что поражение сил Б.аль-Асада в случае наступления ВС Турции равносильно геополитической катастрофе для России. И не только на Ближнем и Среднем Востоке, – это возымеет прямое влияние и на другие важные стратегические для Кремля регионы – Украина, Приднестровье, Южный Кавказ, Центральная Азия (ЦА).
Кремль и в дальнейшем намерен оказывать всяческую помощь Б.аль-Асаду поставить под контроль всю территорию САР. Для этого российская сторона пока будет стремиться полностью завершить разгром радикальной исламистской группировки «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ) в провинции Идлиб, поскольку джихадисты создают непосредственную угрозу российской авиабазе Хмеймим и базе ВМС РФ в Тартусе.
Ликвидация ХТШ на севере САР позволит Кремлю закрепиться в зоне Восточного Средиземноморья, повысить авторитет РФ в арабском мире и нейтрализовать попытки Р.Т.Эрдогана утвердить турецкую гегемонию на Ближнем и Среднем Востоке. Поэтому официальная Москва увеличит в Восточном Средиземноморье группировку ВМФ РФ, чтобы нейтрализовать угрозу со стороны Турции. Среди прочего, два фрегата Черноморского флота уже направлены в Средиземное море. Фрегаты «Адмирал Макаров» и «Адмирал Григорович», оснащенные ракетным комплексом «Калибр-НК», вышли из Севастополя и никаких препятствий их следованию не наблюдалось. Они присоединятся к действующему в Средиземноморье соединению ВМФ РФ. Корабли «Адмирал Макаров» и «Адмирал Григорович» ранее неоднократно участвовали в российской операции против боевиков у берегов САР.
Действуя в своей логике, после разгрома боевиков ХТШ, официальная Москва планирует заключение с официальным Дамаском долгосрочного соглашения о сотрудничестве. Это при определенных раскладах может быть расценено как геополитическое поражение Турции, поскольку Москва, а не Анкара будет определять внешнеполитический (и не только) вектор САР.
Другими словами, Кремль стремится завершить военную операцию в САР для последующего перенаправления своих действий на западные границы РФ, в том числе и Украину.
В рамках давления на официальную Анкару Кремль может задействовать и т.н. «курдский вопрос». До нынешних событий в провинции Идлиб сирийские курды опасались, что Кремль на фоне сдерживания официальной Анкары в САР, может позволить Турции взять под свой контроль курдский город Кобани на сирийско-турецкой госгранице в обмен на турецкие уступки в северных сирийских провинциях. Но этого не произошло (как это было в 2018 году, когда официальная Москва согласилась на захват Африна ВС Турции).
Как результат, сирийские курды сотрудничают с сирийской правительственной армией в районах вдоль границ Африна.
В этой же московской логике развития событий сирийские курды на севере САР, видя ослабление позиций официальной Анкары, могут начать активный диалог с РФ и официальным Дамаском с очевидной целью – добиться создания на севере страны курдской автономии. Поэтому официальная Анкара ещё до последней эскалации вынужденно возобновила совместное с РФ патрулирование на сирийско-турецкой госгранице. Тем более что турецкие курды в лице сепаратистской «Рабочей партии Курдистана» (РПК) в принципе могут получать современное оружие от властей САР, что может привести к эскалации гражданской войны собственно уже на территории Турции.
Усилению позиций РФ в САР содействуют и углубляющиеся противоречия Турции с европейскими странами в Восточном Средиземноморье. Противоречия между Францией и Турцией заметно усилились в последнее время. Франция поддерживает командующего Ливийской Национальной Армии (ЛНА) Халифу Хафтара, а самое главное – недовольна Турцией по поводу действий официальной Анкары в Восточном Средиземноморье. Франция открыто поддержала Грецию и Республику Кипр, чьи отношения с Турцией переживают сегодня очередное обострение из-за притязаний официальной Анкары на разработку нефтегазовых месторождений, расположенных в исключительной экономической зоне Республики Кипр. В результате официальный Париж направил на дежурство в восточную часть Средиземного моря ударную группировку ВМС Франции во главе с атомным авианосцем Charles de Gaulle и надеется, что ее будут сопровождать военные корабли ФРГ, Бельгии, Греции, Испании, Нидерландов, Португалии.
Де-факто стартовавшая предвыборная президентская кампания в США вынуждает официальный Вашингтон воздержаться до 2021 года от активного военного вовлечения во внутрисирийские дела. США пока пребывают в выгодной для себя «наблюдательной» позиции.
Сближение официальной Анкары с администрацией Белого Дома продиктовано лишь усилением давления на Кремль. Официальный Вашингтон не удовлетворил просьбу властей Турции развернуть две батареи ЗРК Patriot на юге Турции. ЗРК Patriot нужны Анкаре для начала полномасштабной наступательной операции в сирийской провинции Идлиб, поскольку наступление без поддержки ВВС обречено на провал. Другими словами, если официальная Анкара реально желает поддержать своих союзников-противников Б.аль-Асада в провинции Идлиб, Турции необходимо задействовать свои истребители F-16 для поддержки наземной операции. Но в таком случае турецкие F-16 в воздушном пространстве САР встретятся с ВКС РФ. США могут помочь «решить» эту задачу при условии, как минимум, приостановки контракта и консервации закупленных турецкой стороной российских ЗРК С-400. Но такой сценарий не просматривается как вариант ближайшей перспективы.
В свою очередь и НАТО не намерена оказывать Турции военную поддержку в случае турецкой операции на севере САР. Другими словами, 5 статья Устава НАТО не будет задействована. НАТО считает Турцию «более чем способной самостоятельно противостоять в случае необходимости сирийской армии в Идлибе». Но в Альянсе озабочены потенциальными рисками столкновения официальной Анкары с союзниками САР – Ираном и РФ. Дело в том, что не все европейские государства НАТО разделяют цели Турции в САР, не говоря уже о ситуации в Ливии. Официальная Анкара, среди прочего, уже нарушает резолюцию СБ ООН о запрете поставок оружия и наемников на территорию Ливии.
Также официальная Анкара соперничает с Королевством Саудовская Аравия (КСА) по САР и Ливии. Сегодня официальный Эр-Рияд считает турецкую угрозу главным вызовом для КСА – даже большим, нежели иранскую. Так, Лига арабских государств (ЛАГ) недавно заявила, что Турция не должна вмешиваться в дела арабских стран, особенно когда речь заходит о Сирии.
Израиль вряд ли поддержит долгосрочное военное присутствие Турции в САР. В свою очередь, и Франция, КСА и другие арабские страны также желают ухода Турции из САР и Ливии. Решение ЕС о начале совместной операции по сохранению эмбарго на поставку вооружений сторонам ливийского конфликта направлено, в первую очередь, против Турции. Именно официальная Анкара в последнее время активно переправляет через Средиземное море оружие и бронетехнику.
Иными словами, РФ, Франция, Великобритания, КНР и США на СБ ООН будут настаивать на выполнении эмбарго по Ливии. В противном случае, ЕС может предложить проведение совместной военной операции на Средиземном море против кораблей, перебрасывающих оружие и бронетехнику в Ливию.
Военные действия ВС Турции в провинции Идлиб направлены на то, чтобы добиться уступок от Кремля и официального Дамаска в расширении турецкого военно-политического влияния в северных провинциях САР, в том числе и в Идлибе. Потеря провинции Идлиб для официальной Анкары равнозначно выводу турецких сил из всех сирийских городов, которые Турция контролирует на севере САР: Африн, Рас-эль-Айн и Тель-Абъяд.
Официальная Анкара вряд ли сумеет добиться полного перехода под свой контроль стратегического шоссе М5 Хама-Алеппо. Следовательно, Турция не сумеет ликвидировать угрозу со стороны армии Б.аль-Асада, связанную с выходом частей ВС САР на пути снабжения группировок в провинции Идлиб с турецкой территории.
ВС Турции, вероятно, организуют «безопасную зону» в провинции Идлиб, создав усиленные оборонительные позиции вдоль линии фронта и снабдив сирийскую оппозицию тяжелым оружием, особенно ПЗРК. На эту стратегию указывает следующее: не так давно два вертолета сирийской армии в Идлибе были сбиты ПЗРК. Поставки противникам Б.аль-Асада ПЗРК повышает риск того, что будет сбит и российский самолет, так что пока наблюдаем.
Отдельный пласт для исследования – внутриполитическая ситуация в Турции, развитие которой является одним из стимулов внешней экспансии Р.Т.Эрдогана. Здесь же пока отметим, что Р.Т.Эрдоган уже сталкивается с растущим внутренним давлением, в том числе, в своей правящей Партии справедливости и развития (ПСР). Официальная Анкара не может не опасаться дестабилизации внутриполитической ситуации в Турции. А потеря турецкого контроля над вышеуказанными территориями будет означать геополитическое поражение Р.Т.Эрдогана, который ввязался в проигрышную войну, от которой страна не получила никаких политических и экономических дивидендов.
На этом фоне можно ожидать, что официальная Анкара продолжит поддержку Украины с целью давления на Кремль. О признании аннексии Крыма речи не идёт в принципе. Можно ждать усиления требований по восстановлению попранных прав крымских татар в Крыму, а также, к примеру, черкесов в России. Тем самым Р.Т.Эрдоган может демонстрировать РФ угрозу активизации и по «украинскому вопросу», если Кремль не пойдет на компромисс по Идлибской проблематике.
Промежуточные итоги
Непоследовательные (мягко говоря) отношения Турции с США и другими членами НАТО (Франция, Италия, ФРГ и др.) негативно сказываются на переговорных позициях официальной Анкары с Россией и Ираном по Сирии.
Да, генсек НАТО Йенс Столтенберг обвинил ВВС Сирии и «поддерживающих их» ВКС России в сирийской провинции Идлиб в «неизбирательных авиаударах». Глава НАТО призвал САР и РФ «прекратить свое наступление, уважать международное право и поддержать усилия ООН по мирному урегулированию». Й. Столтенберг «призвал все стороны способствовать деэсклалации этой опасной ситуации и избежать дальнейшего ухудшения ужасающей гуманитарной ситуации в регионе».
В свою очередь Госдепартамент США, возложив часть ответственности на официальный Тегеран, отметил: «Мы поддерживаем нашего союзника по НАТО – Турцию – и по-прежнему призываем к немедленному прекращению этого отвратительного наступления, осуществляемого режимом Асада, России и поддерживаемых Ираном сил».
Глава МИД ФРГ Хайко Мас назвал действия сирийской армии и российских ВКС военными преступлениями.
Список «озабоченностей» можно продолжать, но это всё, скорее, «психическая поддержка» Анкары, слабо влияющая на нынешние расклады.
Фактический отказ США и НАТО оказать военно-техническую помощь официальной Анкаре в провинции Идлиб демонстрирует пока ошибочность стратегии официальной Анкары. Турецкое руководство в лице Р.Т.Эрдогана предполагало использовать отношения с РФ, чтобы укрепить образ Турции как глобального игрока, без которого невозможно обойтись в мировых делах. Однако Р.Т.Эрдоган пока не сумел добиться от Ирана и РФ признания своих особых геополитических интересов в Сирии. Следовательно, Иран и Россия не соглашаются на то, что официальная Анкара будет иметь в САР постоянную зону ответственности и каналы влияния на официальный Дамаск. Долгосрочные интересы Турции просто не входят в планы Ирана, РФ, тем более Сирии Б.аль-Асада. В свете этого официальная Анкара обречена скорректировать свою сирийскую политику во взаимоотношениях с Ираном и Россией в сторону её ужесточения – со слабо прогнозируемыми результатами.
США со своей стороны пока посылают Р.Т.Эрдогану сигналы – понять и определиться – кто всё-таки для официальной Анкары является более надежным партнером.
Официальная Анкара в принципе может попробовать преобразовать свой военно-политический контроль в политико-экономический, предполагающий долгосрочное турецкое присутствие в Сирии. Тем более что две трети сирийцев не поддерживают Б.аль-Асада и любое свободное голосование с участием всех граждан САР приведет к смене власти в Дамаске со всеми вытекающими последствиями. Открытым остаётся вопрос об инструментарии такого преобразования.
Одновременный вывод всех иностранных воинских контингентов из САР или проведение миротворческой операции в формате СБ ООН могут привести к завершению гражданской войны в этой арабской стране и старту послевоенного обустройства. Но это пока из разряда фантастики. В случае же отсутствия соглашения по будущему САР, в перспективе, так или иначе, подойдет фаза открытого вооруженного противостояния в Сирии с участием не только внутренних игроков (официальный Дамаск, проиранские вооруженные формирования и сирийская оппозиция), но и поддерживающих их мировых игроков.
Рауф Раджабов, востоковед, руководитель аналитического центра 3RD VIEW, Баку, Азербайджан
