Перспективы и тенденции сотрудничества Турецкой Республики (ТР) с США целесообразно рассматривать в контексте намерения официальной Анкары трансформироваться в глобального геополитического игрока.
Можно констатировать, что с 2016 года ТР не может рассматриваться в Вашингтоне надежным стратегическим партнером США, т.к. официальная Анкара стремится выступать на международной арене с региональными инициативами, которые не соответствуют долгосрочным геополитическим интересам США.
В частности, в Вашингтоне не приветствуется: участие официальной Анкары в Астанинском процессе по Сирии и формирование тройственного союза в лице Турция–Россия–Иран; де-факто создание оси Анкара–Тегеран–Доха; де-факто отказ турецкой стороны от присоединения к антироссийским санкциям из-за событий в Украине; согласие официальных властей ТР на реализацию российского энергетического проекта «Турецкий поток»; отказ турецкого правительства от участия в антииранской коалиции во главе с Королевством Саудовская Аравия (КСА) и Израилем. Очевидно, что вышеуказанные форматы и инициативы противоречат геополитическим и геоэкономическим интересам США и их союзникам – КСА и Израилю на фоне противостояния официального Вашингтона с РФ, КНР и Исламской Республикой Иран (ИРИ).
США более всего раздражает время выбора реализации турецкой глобальной стратегии. Ведь официальная Анкара выбрала благоприятный для ТР период для развертывания своей стратегии, т.к. США находятся в состоянии прямой конфронтации с РФ и ИРИ, и латентной – с КНР.
Поэтому официальная Анкара заинтересована в ослаблении геостратегических позиций США на Ближнем и Среднем Востоке, в регионе Черного моря, на Южном Кавказе, а также в Центральноазиатском регионе (ЦАР). Следует отметить, что сближение ТР с РФ можно трактовать и как антиамериканскую политику, которая должна, с одной стороны, нейтрализовать активность США в вышеуказанных регионах, а с другой, предотвратить реализацию геополитических интересов США в Ближневосточном и Черноморско-Кавказском регионах.
Причины американо-турецкого противостояния
Геополитическое противостояние США и ТР происходит на теме контроля над стратегически важным Ближневосточным регионом, расположенным между Азией, Африкой и Европой. Долгосрочные геополитические и геоэкономические планы США, РФ, КНР, ТР, КСА, Израиля и ИРИ относительно будущего Ближнего и Среднего Востока не совместимы. К примеру, вышеуказанные геополитические акторы по-разному рассматривают решение таких важных проблем региона Ближнего Востока, как вооруженные конфликты в Сирийской Арабской Республкие (САР), Йемене, Ираке, Ливии; полноценное решение ливанской проблемы; будущее палестинской государственности; межконфессиональный конфликт между ИРИ – КСА; межгосударственный конфликт между ИРИ и Израилем; иранская ядерная программа; курдский вопрос; борьба за региональное лидерство между ТР и КСА; прокладка газопроводов.
К примеру, с увеличением потребления природного газа в Европе, САР оказалась в эпицентре борьбы двух энерготранспортных проектов. Один проект лоббируют Катар и КСА, для которых увеличение добычи природного газа становится экономически целесообразным, если основной его объем будет поставляться в Европу по трубе, а не СПГ-танкерами, строительство и эксплуатация которых экономически не выгодно. С первым проектом конкурирует проект газопровода из ИРИ, экспортные возможности которой ограничены пропускной способностью Ормузского пролива. Символично, что оба вышеуказанных проекта предусматривают сирийский Алеппо в качестве ключевой точки, в которой оба газопровода будут расходиться на два направления.
Символично, что наследный принц КСА Мухаммед бен Салман считает ТР частью «треугольника зла» вместе с ИРИ и исламистскими группировками. М. бен Салман также обвинил ТР в попытке восстановить «Исламский халифат», который пал около века назад после падения Османской империи. Заявление наследного принца объясняется тем, что официальный Эр-Рияд борется с официальной Анкарой в идеологической войне политического Ислама «Братьев-мусульман» против ваххабизма Эр-Рияда, придерживающихся принципа разделения религии и государственного управления. Притом что официальная Анкара конкурирует с ИРИ за региональное лидерство среди мусульманских стран.
На этом фоне для официального Вашингтона будущее региона Ближнего Востока предполагает серьезную перекройку государственных границ; федерализацию или ликвидацию ряда современных государств и создания новых государств (в том числе, курдского), находящихся под американским геополитическим влиянием. Американский проект известен под названием «Большой Ближний Восток» (ББВ), где ключевая роль отведена созданию независимого курдского государства.
Иными словами, нарушение в Ближневосточном регионе существовавшего десятилетиями геополитического статус-кво, основанного на суверенитете и нерушимости границ, в том числе, САР и сопредельных государств, ведет к противостоянию между США и ТР.
«Курдский вопрос»
Сирийский кризис сформировал у геополитических акторов и стран Ближневосточного региона желание воспользоваться ситуацией и расширить свою территорию и сферу геополитического влияния. Поэтому последняя встреча Президентов США и ТР Дональда Трампа и Реджепа Тайипа Эрдогана в Вашингтоне не сняла разногласий по поводу закупки Анкарой ЗРК С-400, которые, как утверждают американцы, несовместимы с обороной НАТО и представляют угрозу стелс-истребителям F-35 производства компании Lockheed Martin. Очевидно, что они будут решаться путем дальнейшего американо-турецкого диалога.
Д.Трамп предлагает Р.Т.Эрдогану довести торговый оборот между США и ТР до 100 млрд. долларов в год, т.е. увеличить его в 4 раза по сравнению с нынешними показателями. Это отвечает, прежде всего, интересам Анкары. Притом что излишнее давление в виде санкций США приведет к дальнейшему сближению Анкары с Москвой. А допускать этого Вашингтон не намерен.
Американо-турецкие противоречия не замыкаются исключительно на сирийскую проблему, а связаны с разным видением официальных властей США и ТР политической карты будущего Ближневосточного региона. Кроме того, нынешняя региональная доктрина США основана на поддержке курдских бойцов в САР.
Очевидно, что создание на ББВ курдского государства неприемлемо для официальной Анкары. Ведь турецкие курды не просто крупнейшее этническое меньшинство, составляющее не менее 20% населения ТР, но и наиболее активная оппозиционная политическая сила. «Курдский вопрос» – ключевой для будущего ТР и всего Ближневосточного региона. И цель официальной Анкары – нейтрализация американского плана по созданию на ББВ курдского государства.
Нейтрализация курдской угрозы объединяет официальные власти САР, Ирака, ТР, ИРИ, несмотря на политические, этнические и идеологические различия между ними. Союз «Сирийских Демократических сил» (СДС) с США обязывает официальную Анкару к активным действиям на севере САР, т.к. сирийские курды выступают в качестве ударной военной силы на сирийском ТВД, что угрожает национальной безопасности ТР. Поэтому ВС ТР в сотрудничестве со своими союзниками по сирийской оппозиции в лице ССА попытаются предотвратить доступ сирийских курдов к морскому порту, который позволил бы им создать жизнеспособное автономное образование.
Иными словами, официальные власти ТР, ИРИ и САР не заинтересованы в создании курдской Федерации на севере САР. Также власти САР и ИРИ категорически против создания на севере САР опорных пунктов протурецкой ССА. Так, правительственные силы САР, поддерживаемые ИРИ, стремятся вернуть утраченную территорию на северо-западе страны. Ведь возвращение сирийской территории на севере САР под контроль официального Дамаска также будет означать и приход туда официального Тегерана.
Поэтому российский проект по федерализации САР сталкивается с общим отказом со стороны официальных властей САР, ТР и ИРИ. К примеру, правительство САР и сирийские оппозиционные платформы считают, что российский проект поддерживает сепаратизм в регионе Ближнего Востока и расценивают его планом разделения САР, что фактически отвечает долгосрочным интересам США. В частности, официальная Анкара и официальный Тегеран не поддержат появление на севере САР Сирийского Курдистана, враждебного к ИРИ и близкого к США. Тем более что стратегические интересы США в САР заключаются контроле иракско-сирийской госграницы для предотвращения выхода официального Тегерана к Средиземному морю, проходящего через Дамаск и южный пригород Бейрута (главный оплот ливанского движения «Хезболлах»). Притом что официальный Тегеран имеет традиционные отношения с РПК на фоне многолетнего вооруженного противостояния между турецкими курдами с правительственными войсками ТР.
Вместе с тем, главная цель официальной Анкары и официального Вашингтона в САР – отстранить от власти неугодного для США и ТР Президента страны Башара аль-Асада, что приведет к уходу из САР ИРИ и значительно ослабит позиции РФ в рамках Женевского переговорного процесса.
Иными словами, официальные власти США и ТР посредством выработки «дорожной карты» по американо-турецким отношениям могут усилить военно-политическое присутствие двух стран для участия в определении будущего сирийской государственности без Б.аль-Асада и ИРИ.
Можно предположить, что реализация «дорожной карты» превратит турецкую и американскую зоны контроля на северо-востоке САР в плацдарм для ударов по правительственным силам САР, что негативно скажется на договоренностях в рамках Астанинского процесса и прошедшего в Сочи Конгресса национального диалога (КНД) со всеми вытекающими последствиями, в том числе, эскалации гражданской войны.
Во-первых, официальная Анкара стремится к тому, чтобы позиции сирийских курдов – «Отряды народной самообороны» (YPG) заняли отряды оппозиционной «Свободной сирийской армии» (ССА). Во-вторых, северо-восточные районы САР защищены от правительственной армии американской авиацией. В-третьих, турецкая армия блокирует удары правительственной армии САР по экстремистским группировкам в провинциях Алеппо, Идлиб, Латакия.
Выводы
1. От решения курдского вопроса зависит и состоятельность американо-турецких отношений, в том числе, Женевского переговорного процесса, и будущее ИРИ, Ирака, САР и ТР. Поэтому сирийские курды должны принимать активное участие в Женевском переговорном процессе в качестве партнера, а не объекта переформатирования стратегического пространства Ближнего Востока.
2.Официальная Анкара может усилить политику игнорирования интересов партнеров по Астанинскому процессу, в том числе, РФ и ИРИ. К примеру, официальная Анкара де-факто не обращает внимания на призывы официальной Москвы сохранять целостность и государственность САР. Напротив, Турция настоятельно заявляет, что Б. аль-Асад должен уйти.
Официальная Анкара недовольна военно-дипломатическими попытками РФ вернуть под контроль Б.аль-Асада север и северо-запад провинции Алеппо. Этот регион контролируют турецкие военные и протурецкая ССА, которые изгнали отсюда сирийских курдов. Анкара создает механизм долгосрочного влияния на официальный Дамаск, который будет эффективным даже в случае вывода турецких войск из северных провинций САР. Очевидно, что Турция намерена участвовать в формировании власти в Дамаске.
3. США намерены контролировать больше территорий в районе населенного пункта Ат-Танф на юге САР. Официальный Вашингтон с целью долгосрочного военно-политического присутствия США в САР продолжит подготовку боевиков т.н. «Новой сирийской армии» на своих военных базах в населенных пунктах Ат-Танф и Аш-Шаддади. Кроме того, США и их союзники в лице НСА могут нанести удар на юго-востоке САР, чтобы отрезать шиитские военные формирования от проходящего в этом районе основного канала их снабжения (т.н. Евфратский коридор) из ИРИ через Ирак, по которому поступает оружие, боеприпасы и живая сила.
США и ТРмогут заменить СДС «Новой сирийской армией» (НСА), которую готовят США в южной части САР, в районе Ат-Танфа. Дело в том, что арабы составляют большинство в СДС и составляют четверть в YPG, но руководство в СДС остается исключительно курдским, и у арабов нет шансов на продвижение в рамках YPG.
Таким образом, НСА сможет действовать вместе с ССА, которую контролирует Анкара. Речь может идти о замене СДС в арабской части, оккупированной YPG территории восточной части САР. Эта проблема уже назрела, т.к. в арабских городах востока Сирии проходят протесты против присутствия вооруженных отрядов YPG. И ввод в эти населенные пункты НСА и ССА может стабилизировать там обстановку.
Вероятно, официальная Анкара не позволит YPG и дальше контролировать месторождения нефти в восточной части САР. Тем более, что это еще больше усугубило ситуацию в САР, испытывающую дефицит в энергоресурсах. Ведь энергетический сектор САР сформирован с учетом того, что в основном нефть и природный газ использовались в целях национальной экономики, а не поставлялись на экспорт. И официальный Дамаск безуспешно стремится вернуть контроль энергетическим сектором страны. Но США и ТР понимают, что в их руках находится эффективный инструмент давления на официальный Дамаск на фоне консультаций представителей ИРИ, РФ и ТР по конституционной комиссии САР.
4.США не выдают турецкой стороне главу движения «Хизмет» Фетхуллаха Гюлена, ссылаясь на недостаточность доказательной базы против него, а также на отсутствие между США и ТР договора об экстрадиции. Более того, приобретение турецкой стороной ЗРК С-400 «Триумф» означает, с одной стороны, переход ТР к отличным от натовских стандартов типам оружия, а с другой, фактический отказ официальной Анкары от участия в программе НАТО по созданию совместного противоракетного щита.
Данный шаг высшего руководства ТР можно объяснить тем, что Р.Т.Эрдоган поставил задачу турецкому правительству полностью устранить зависимость от импорта оборонной продукции к 2023 году (вплоть до спуска на воду собственного авианосца), когда ТР будет отмечать 100-летие создания республики. Такие планы к этому сроку будут вряд ли реализованы в полной мере.
Следует отметить, что руководитель военно-морской разведки США в официальном докладе комитету по разведке Сената США отмечал, что, если ТР в ближайшие 15 лет сумеет реализовать свои планы по наращиванию ВМС, в Восточном Средиземноморье сложится ряд проблем для американской стратегии. Тем более что официальная Анкара намерена изменить международные правила использования Черноморских проектов и выдвинуть претензии Греции по правилам действий турецких ВМС в Эгейском море. Осуществление официальной Анкарой планов усиления турецких ВМС приведет к серьезным геополитическим изменениям в Восточной части Средиземного моря и в Черном море, что повлияет на текущий расклад сил в регионе.
5. США, вероятно, предпримут давление на официальную Анкару через ЕС, СЕ и НАТО, а также МВФ, ВБ и ЕБРР для сдерживания возможных угроз, исходящих от внешней политики ТР: будущее взаимоотношений, как между ТР и НАТО, так и ТР и США; определение места и роли ТР в регионе Ближнего и Среднего Востока; антиамериканская позиции ТР в отношении ИРИ и Израиля; евразийская политика ТР; отказ ТР следовать в фарватере внешней политики ЕС.
6. Перспективы российско-турецкого сотрудничества, в том числе зависят и от степени участия официальной Анкары в ШОС. На сегодня ТР в 2012 году стала партнером в диалоге с ШОС. Р.Т.Эрдоган предположил, что ТР могла бы стать полноценным членом ШОС, если процесс вступления ТР ЕС окончательно застопорится. Следовательно, эволюционный отход официальной Анкары от планов по вступлению в ЕС ведет к вероятному вступлению ТР в ШОС. Тем более что авторитет и вес ШОС растет.
7.Реализация трубопроводных проектов через Алеппо будет отложена на неопределенный срок из-за продолжающейся войны в САР, что устраивает, как американских экспортеров СПГ, так и РФ, Алжир, Тунис, являющихся основными поставщиками трубопроводного газа в Европу. Однако российские государственные и частные инвесторы считают, что уже созданы необходимые предпосылки к началу долгосрочной и комплексной восстановительной программы САР. В российских деловых кругах считают, что те компании, которые не испугаются политических рисков и начнут сотрудничать с сирийскими партнерами уже сейчас (когда это жизненно необходимо для возрождения страны) займут ключевые позиции в экономике будущей САР.
Рауф Раджабов, востоковед, руководитель аналитического центра 3RD VIEW, Баку, Азербайджан
