«ЦИАКР-Южный Кавказ» представляет интервью с экспертом по Грузии Центра региональных исследований, политологом Джонни Меликяном.
Как влияют неурегулированные конфликты и, в частности, карабахский конфликт на армяно-грузинские отношения?
Отношение Грузии к карабахскому конфликту не меняется. Грузинская сторона заявляет о поддержке территориальной целостности Азербайджана, в тоже время, подчеркивая, что поддерживает мирный процесс и выступает против возобновления военных действий, потому что региональная безопасность очень важна для Грузии.
В 1990-е годы независимости сложились некие заведомо принятые подходы. Работали джентльменские соглашения, согласно которым на международных площадках Армения и Грузия не голосовали друг против друга. Со сменой власти в Грузии и приходом к власти М.Саакашвили, углублением отношений с Турцией и Азербайджаном это соглашение перестало действовать… И сегодня у нас иная картина – Грузия голосует за резолюции, инициируемые Азербайджаном, Армения голосует за резолюции, инициируемые Россией. Это в определенном смысле создало осложнения в отношениях за эти годы. Территориальные конфликты стали неким водоразделом между Арменией и Грузией.
У стран объективно разные подходы к конфликтам и их урегулированию. В Тбилиси знают, что в карабахском конфликте для Еревана принципиальным является право наций на самоопределение. И в контексте территориальной целостности у них есть понимание, что Ереван подходит к вопросу по-своему. Но отношения, в основном, остаются добрососедскими.
Взаимоотношения Нагорного Карабаха с Абхазией и Южной Осетией препятствуют развитию отношений?
Ереван всегда четко фиксировал, что признает территориальную целостность Грузии и выступает за мирное разрешение конфликтов. С другой стороны, в Грузии понимают, что у Еревана есть свои приоритеты. Что Нагорный Карабах имеет свою внешнеполитическую повестку. И эти визиты носят перманентный характер, проходят встречи глав МИД [непризнанной НКР, Абхазии и т.н. Южной Осетии], между ними есть политический диалог. Есть контакты между Ереваном и Абхазией по вопросам армянской общины. Но все это не означает признание этих республик. Кроме того, Нагорный Карабах выделяется на фоне непризнанных республик. История конфликта и ее масштабы отличаются.
Грузии, конечно, эти контакты не могут нравиться. Периодически поднимается истерия, этим пытается воспользоваться Азербайджан, раздувая антиармянские настроения. Но к конфликту между нашими странами это не приводит, благодаря жестким горизонтальным контактам на уровне глав государств и министров иностранных дел.
Делегации Нагорного Карабаха совершают визит и в Москву, и в Париж, и в Вашингтон. И тут важно грузинской стороне доносить, что Армения уважает ее территориальную целостность и выступает за мирное решение конфликтов, что бы ни говорила третья сторона. И важно, что в последние годы четко делается акцент, что третьи стороны не должны мешать нашим межгосударственным отношениями. Недавний визит грузинского президента позволил обсудить эти вопросы в широком общественном формате.
Чем связано заявление президента Грузии Саломе Зурабишвили в ходе последнего визита в Баку об оккупации территорий?
В грузинской прессе перманентно на уровне первых лиц государства подчеркивается, что Россия является оккупантом по отношению к Грузии. Но то, что ставится знак равенства [с Нагорным Карабахом] и что страны пострадали от оккупации, это было что-то новое. Мне кажется, это заявление не было согласовано с властями Грузии, так как внешнюю политику проводит всё-таки кабинет министров, сформированный партией «Грузинская мечта». Саломе Зурабишвили позиционировалась как независимый кандидат, всячески это подчеркивала, но победила, как бы она не говорила, во многом благодаря правящей партии. Все заявления они согласовывают, и она может в ходе визитов озвучивать какие-то месседжи Кабмина, такие как, к примеру, процессы демаркации и делимитации границ. Сказанное президентом в Баку выглядит как отклонение от общей линии.
Отношения Грузии с Азербайджаном и Турцией как сказываются на отношениях с Арменией?
Михаил Саакашвили был западником, отношения же с Турцией и Азербайджаном носили конструктивный характер, который исходил из экономических интересов Грузии. Соседям много чего было позволено. И смена власти в Грузии привела к тому, что новые власти переосмыслили свою региональную повестку. Провели некие красные линии в отношениях с Турцией и Азербайджаном. В частности, речь стоит вести о диверсификации поставок газа в Грузию и новых переговорах и изменениях в соглашение о свободной торговле с Турцией. Эти отношения, конечно, для Грузии стратегические. Турция – торговый партнер №1, Азербайджан входит в пятерку торговых партнеров и является партнером №1 в плане экспортного рынка. Теперь власти в Тбилиси стараются сбалансировать ситуацию.
Кроме того, надо понимать, что отношение к Турции двоякое. И как к региональному игроку, и как стране-члену НАТО. Попытки Турции создать тройственный союз в регионе, грузинские власти отвергли. Грузия всегда подчеркивала, что воспринимает Турцию как страну, с помощью которой она должна интегрироваться в НАТО. Грузия тем самым показывает, что у них приоритет вхождения в Альянс, а не создание какой-либо другой региональной структуры безопасности.
Азербайджан, в свою очередь, может лоббировать свои интересы в Тбилиси, но не указывать, как поступать. Показательным моментом стала ситуация с реставрацией памятника в Джавахке. Попытки Азербайджана указать были не очень хорошо восприняты в Тбилиси… На этом фоне стали звучать заявления о необходимости диверсифицировать газовый рынок Грузии.
Следует понимать, что всё вопросы Грузия пропускает сквозь призму своих национальных интересов. Одно дело, когда создается тандем, в котором стране выделяется роль транзитера, а соседи пытаются что-то указывать. И другое дело, когда страна-транзитер говорит: «Да, я страна-транзитер, но без меня у вас не будет выхода друг к другу, и значит, я должна получать это и это». Грузия попросту балансирует и лоббирует собственные интересы.
Насколько внешнеполитические векторы отражаются на армяно-грузинских отношениях?
В 1990-е годы внешнеполитическим вектором Армении и Грузии была постсоветская интеграция. С конца 1990-х Грузия выбрала западный вектор, было подписано Ассоциативное соглашение с ЕС, обозначено стремление вступить в НАТО. Ереван же сохранил прежнюю повестку. Временами бывают осложнения, но не скажу, что это создает серьезные проблемы.
Но Армения также развивает во внешней политике западный вектор, который является сближающим фактором. Это совместные программы с Евросоюзом, инфраструктурные проекты в рамках Восточного партнерства, сотрудничество с НАТО. Это – то общее, что может нас объединять. И это не противоречит основному вектору армянской внешней политики – членству в ОДКБ и ЕАЭС. Наоборот, это позволяет Армении маневрировать. Открывает возможности сотрудничества в специфичных вопросах. Учитывая конфликт Грузии с Россией, Армения в качестве модератора предпринимает шаги, чтобы сблизить стороны по каким-то специфичным вопросам, таким как энергетика, транзит газа в Армению. Это, кстати, позволяет, в том числе, не оставаться Грузии один на один с Россией.
Насколько вероятно открытие альтернативных Верхнему Ларсу транспортных сообщений через Абхазию и Южную Осетию?
Соглашение о таможенных пунктах в Абхазии и Южной Осетии нужно было Москве, чтобы получить согласие Грузии для вхождения России в ВТО. В принципе, это интересный документ. Он, кроме того что дает возможность создать коридоры, он может позволить Грузией владеть информацией о торговле на своих внешних границах, под которыми понимают границу Абхазии и т.н. Южной Осетии с Россией. Но в Грузии есть закон о запрете торговли с оккупированными территориями, что создает ограничения.
В этих коридорах теряется Абхазия и т.н. Южная Осетия, которые не являются сторонами соглашения. Стало быть, возникнут политические вопросы. Они потребуют работать и с ними, что неприемлемо для Грузии. Прошло восемь лет после подписания соглашения, ещё столько же может уйти на реализацию соглашения. Пока что это все выглядит бесперспективно.
Вы сказали, что до 2000-х годов Армения и Грузия не голосовали друг против друга. Что надо сделать, чтобы вернуть эти джентльменские соглашения?
Полагаю, что этот вопрос стоит в повестке армяно-грузинских отношений, но обсуждается пока что кулуарно. Нынешнее статус-кво попросту вытекает из интересов обеих стран.
Беседовал Тигран Петросян, Ереван, специально для «ЦИАКР-Южный Кавказ»
