Будучи главным конфликтом на Южном Кавказе – одном из самых (по определению бывшего генсека НАТО А.Ф. Расмуссена) фрагментированных регионов мира – Нагорно-Карабахский конфликт за период с апреля с.г. претерпевает определенные изменения в контексте новых турбулентных процессов, происходящих не только на Кавказе, но и далеко за его пределами.
Среди них, в первую очередь значимыми представляются:
– нарастающая конфронтация между Россией и Западом, между США и Ираном;
– выход США из договоров по РСМД с РФ и по ядерной программе с Ираном;
– нарастающая неопределенность в трансатлантических отношениях, расширение американского военного присутствия в Европе;
– новые санкции против России;
– очевидный рост интереса США к региону – но пока что без отчетливых маркеров в стратегии;
– рост недоверия и противоречий между странами-союзниками по ОДКБ;
– электоральные процессы в ряде сопредельных стран и в самой Армении, где происходят еще и постреволюционные трансформации.
Фоном для этих процессов являются стабильно слабый интерес Европейского Союза к региону (с тенденцией к еще большему ослаблению ввиду возобновления жестких санкций против Ирана), нестабильный Ближний Восток, сохраняющееся военно-политическое доминирование России в регионе со всем её потенциалом дестабилизации и другие менее значимые факторы.
Как результат, государства Южного Кавказа (в том числе, и непризнанная НКР, которая де-факто функционирует как государственное образование) предпринимают шаги, направленные на увеличение внутреннего запаса прочности и недопущения перехода деструктивных процессов в неуправляемое русло. Тем не менее, рост числа и значимости непрогнозируемых факторов естественно подталкивает их, в частности, Армению и Азербайджан, к определенной стабилизации обстановки.
Ключевыми из них представляются устная договоренность между премьер-министром Армении и президентом Азербайджана о неукоснительном соблюдении режима прекращения огня, установленного по соответствующим соглашениям 1994-95 гг., и установлению прямого канала оперативной связи между Ереваном и Баку. Оба пункта сторонами пока выполняются, причем, Москва демонстрирует весьма благосклонное к этому отношение – как посредством своих официальных заявлений, так и в формате совместных заявлений тройного сопредседательства в Минской Группе ОБСЕ. В то же время нельзя говорить об устойчивой позитивной динамике ввиду отсутствия каких-либо гарантий, что договоренность не будет сорвана в силу тех или иных обстоятельств.
Несмотря на значительное снижение сугубо военной активности вдоль линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и армяно-азербайджанской границы, стороны активны в направлениях расширения военно-технического сотрудничества со странами-партнерами (Азербайджана с Беларусью, Армении с Россией), военных учений (в частности, испытание тактического ракетного комплекса «Точка» в Армении), фортификационного дооборудования позиций на переднем крае и занятия новых позиций с сокращением межпозиционного расстояния на линии противостояния. Особенно активность в этом отношении наблюдается на Нахичеванском участке межгосударственной границы, где Азербайджан за период мая-октября с.г. продвинул вперед свои линии, а армянская сторона провела соответствующие работы по укреплению собственных позиций. (В том числе, по словам министра обороны Армении Давида Тонояна, «не только на нашей территории»).
Здесь важно отметить два момента: во-первых, для Азербайджана политическая цена возврата к прежнему режиму повышенной военной активности с обоюдными жертвами на линии соприкосновения резко повысилась. Во-вторых, Нахичеванский участок армяно-азербайджанской границы в будущем может превратиться в один из опасных очагов напряженности, если ситуация выйдет из контролируемого русла.
Плюс к этому, Ереван объявил об определенной коррекции подходов в переговорном процессе по урегулированию Нагорно-Карабахского конфликта, соблюдая при этом все взятые до этого международные обязательства. Премьер-министр Никол Пашинян объявил, что Армения на переговорах может представлять только себя, но не Нагорный Карабах. И для реальных подвижек необходимо возвращение Степанакерта в переговорный формат, существовавший с самого начала формирования Минской Группы ОБСЕ в 1992 году – в период подписания соглашений о прекращении огня и затем о мерах по укреплению режима перемирия 1994 -1995 г. и до 1998 г. – до начала президентства Роберта Кочаряна. (Прим.: второй президент Армении, 1998-2008 гг.).
По завершению внеочередных парламентских выборов 9 декабря 2018 г. и затем формирования правительства, результат которого можно считать предопределенным, ожидается новый этап дипломатической активности в переговорном процессе.
Несмотря на нарастающую конфронтацию России с Западным сообществом, формат тройного сопредседательства Минской Группы ОБСЕ (включающий, как известно, Францию, США и Россию), выполняющий посреднические функции в переговорном процессе по урегулированию Нагорно-Карабахского конфликта, на данный момент пока остается чуть ли не единственной международной площадкой, где страны-сопредседатели продолжают работать с позиций консенсуса.
Однако, «зондирующий» визит советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона в Южно-кавказские столицы после посещения Москвы показал, что региональная активность США на Южном Кавказе в последующий период может возрасти.
Активность и дальнейший рост интереса США к региону могут подстегнуть несколько факторов, из которых значимыми представляются следующие (в порядке простого перечисления, а не по шкале значимости):
– намечающиеся признаки роста внутриполитической неопределенности в Грузии;
– кризис в отношениях с Ираном на фоне выхода из ядерного соглашения и соответственно ожиданий дальнейшей внутренней дестабилизации в стране в связи с возобновлением жесткого санкционного режима;
– изменения в связи с Бархатной революцией в Армении и выходом на арену новой, энергичной политической элиты, в повестке приоритетов которой – консолидация власти, закрепление политической смены поколений, борьба с коррупцией, укрепление суверенитета страны, что объективно входит в противоречие с пожеланиями и «ощущениями геополитического комфорта» Кремля;
– намечающиеся признаки роста конфронтации с Россией и ее все более вызывающей военной активности «гибридного» характера против Украины в зоне ответственности Южного военного округа, последним примером которого является инцидент 25 ноября в Черном море, а также решение о развертывании новых единиц ПВО в аннексированном Крыму;
(не говоря о фактической неспособности невооруженной миссии ЕС оказать действенное влияние на ситуацию на «блуждающей» линии соприкосновения между Грузией и де-факто отделившейся от нее и контролируемой РФ Южной Осетией в случае провокаций с российской стороны);
– естественное стремление США не допустить скатывания ситуации в регионе в непредсказуемое русло и хаос на фоне новых турбулентностей.
Визит Джона Болтона обрисовал ряд элементов в видении Вашингтона касательно региональных процессов, которые описать можно следующим образом: ничего нового в политике США по Нагорно-Карабахской проблеме нет; проблема сложная («была бы легкой – давно бы решили»); война – не решение, российские поставки вооружений – это плохо, и если нужно оружие – «покупайте у США»; Иран должен быть «сжат», а союзники и друзья США не должны страдать в результате этого.
Примечательна и позиция официального Еревана касательно визита Дж.Болтона. И.о. премьер-министра Никол Пашинян сделал запись сразу по первым впечатлениям после встречи, что переговоры прошли в очень позитивной атмосфере, добавив: «полагаю, есть реальная возможность поднять на новый уровень также и отношения Армения – США, и мы готовы воспользоваться этой возможностью». А затем, два дня спустя, отвечая на вопрос журналиста о том, каков подход Еревана по поводу предложения покупать вооружение у США, Н.Пашинян заявил: «Если будет выгодное для нас предложение о приобретении вооружения от США, то обсудим». Москва забеспокоилась и уже это сочла «вмешательством во внутренние дела Армении», а МИД РФ выступил с соответствующим комментарием на своем официальном сайте.
Россия продолжает оставаться на доминирующих позициях в регионе, что обусловлено рядом важных факторов, в частности:
– сугубо географическая близость, военное присутствие – в Армении и отколовшихся территориях Грузии;
– военные поставки – в Армению и Азербайджан;
– несовершенные государственные системы, не позволяющие полноценно интегрироваться в наиболее передовые рынки и военные блоки и, тем самым, зависимость от российской благосклонности;
– российская пропаганда, свободно тиражируемая по всему медиа пространству региона.
Всё это главным образом «цементируют» неурегулированные, управляемые конфликты, «пульт управления» которыми еще со времен развала СССР находится в руках Москвы. Кремль сохраняет все возможности внести нужный уровень накала в зону любого «замороженного» конфликта, в зависимости от вытекающих из соображений текущего момента интересов. Можно констатировать, что все вышеуказанные элементы вписываются в определение «гибридной войны». О таком термине стали говорить с 2014 года в связи с вторжением России в Украину. В регионе Южного Кавказа такая война ведется не с 2014 года, а с начала развала СССР – с разной степенью интенсивности и разными ее элементами в разные периоды.
Совокупность публичных заявлений Дж.Болтона и официальных пресс-релизов создают убеждение, что в Вашингтоне имеется полное представление о всем комплексе причинно-следственных связей в региональных процессах, в частности, в контексте Нагорно-Карабахского конфликта, однако пока что отсутствует стратегия – что делать со всем этим, а если точнее – то стоит ли с этим что-то делать вообще?
Вместе с тем, на пост посла США в Армении номинирована Линн Трейси (Lynne Tracy), занимавшая до этого высокую должность старшего советника по России в Госдепартаменте США. Она имеет значительный экспертный стаж и знание русского языка. Стало быть, в последующий период можно ожидать более активной и адресной политики Вашингтона в регионе – в определенной мере увязанной с российским контекстом.
Представляется вполне логичным мнение, сложившееся у части американского экспертного сообщества, что с усилением власти Никола Пашиняна (что можно считать фактом предопределенным) США выступят с рядом инициатив, адресованных Еревану, и сконцентрируют внимание на укреплении отношений с Арменией, ставя при этом цель ослабить влияние Москвы на армянскую политику. Особенно на фоне нарастающих противоречий в отношениях Еревана с авторитарными режимами, считающимися ее «союзниками» в рамках ОДКБ.
В ходе предвыборной кампании Н.Пашинян заявил, что внешняя политика Армении будет исходить исключительно из ее интересов, и Ереван будет «углублять и расширять союзнические отношения» с Россией в рамках ОДКБ и ЕАЭС. В то же время, будет развивать сотрудничество с НАТО, углублять отношения с ЕС в рамках Договора Армения-ЕС о всеобъемлющем и расширенном партнерстве от 2017 г., а также с Индией, Китаем и Японией. Причем, он добавил, «ни одно направление не будет против или за счет другого». По сути, можно сказать, что объявляется диверсификация внешней и внешнеэкономической политики, политики безопасности, исходя из новых внутриполитических потребностей и реалий.
Учитывая внешнеполитические «рефлексы» Москвы, особенно на фоне нарастающей ее конфронтации с Западом, нужно ожидать, что любой шаг Еревана будет вызывать сцены ревности. Однако представляется очевидным, что Армения в краткосрочной перспективе будет продолжать придерживаться провозглашенного курса исключения геополитических «реверсов», что находит полное понимание в Вашингтоне с определенными оговорками, которые также учитываются Ереваном.
Здесь отдельная тема – сирийский кризис. Ереваном принято решение отправить в Сирию (в Алеппо, где сконцентрировано большинство оставшихся из некогда многолюдной армянской общины) армянскую гуманитарную миссию с привлечением ряда военных специалистов – врачей и саперов. Оговорка касается исключения участия миссии в какой-либо форме в боевых действиях. Уже сам факт отправки данной миссии был воспринят Вашингтоном с крайней настороженностью, – об этом было высказано прямым текстом.
На фоне этого Армения еще с мая с.г. встала перед необходимостью коренного качественного переформатирования всей своей внешней политики, политики безопасности, внешнеэкономической политики. Это требует выстраивания в новом формате всего комплекса отношений с внешним миром. Поскольку с революцией изменился и собственно смысл существования Армянского государства.
Будучи неотъемлемой частью Евроатлантического пространства по всем критериям, в то же время – находясь на линиях геополитических разломов, Армянской государственности предстоит решить ряд дилемм, тонко балансируя в паутине совершенно разнонаправленных, а порой и взаимоисключающих интересов. … Имея перед собой стратегическую задачу выхода из этого периода турбулентностей без потерь и потрясений, преодоления этого, действительно, экзистенциального вызова.
Рубен Меграбян,
эксперт Армянского Института международных отношений и безопасности, редактор русскоязычной версии издания «Аравот», Ереван, Армения
