В ходе прошедшей в октябре XIII Международной специализированной выставки “Оружие и безопасность-2016” руководители нескольких десятков частных украинских предприятий и организаций, являющихся производителями или разработчиками продукции оборонного и двойного назначения, приняли решение создать Ассоциацию.
При этом основной целью создания объединения сами менеджеры частного сектора ОПК называют консолидацию усилий вокруг изменения правил игры на внутреннем рынке. Утверждая, что государство сформировало монополию и проявляет редкую незаинтересованность в развитии частного ОПК. Естественно, это крайне удивляет как потенциальных инвесторов внутри самой Украины, так и иностранные оборонные компании — ведь в стране третий год идет война, а качественного перевооружения армии государство так и не обеспечило. Таким образом, защищая искусственно созданную монополию, само государство в лице нынешней власти препятствует формированию новых боевых и оперативных возможностей украинской армии.
Сильные — и бесправные
Начать стоит с напоминания, что за годы войны частный сектор ОПК по количеству игроков существенно вырос и фактически догнал государственный. Что же касается объемов производства, то частная “оборонка” разрабатывает и производит в несколько раз больше, чем предприятия ОПК, находящиеся в ведении государства. К примеру, на упомянутой выставке “Оружие и безопасность-2016” одна только частная компания — производитель бронетехники НПО “Практика” представила 11 бронемашин, тогда как весь Госконцерн “Укроборонпром” — всего два подобных натурных образца. Стоит отметить, что следы отечественных частных оборонно-промышленных предприятий можно отыскать в таких технологических дебрях, о которых государство не помышляет даже в своих самых смелых надеждах. Так, компании в Украине успешно освоили не только разработки, производство и модернизацию бронетехники, но и такие довольно специфические сегменты, как модернизация боевых вертолетов (АО “Мотор Січ”), производство систем радиолокации, мобильных комплексов наземной разведки и радиоэлектронной борьбы, комплексов подавления сигналов управления и телеметрии беспилотных летательных аппаратов (ХК “Укрспецтехника”), разработки высокоточных авиабомб, производство систем защиты летательных аппаратов от высокоточного оружия, ручных термобарических гранат (НПФ “Адрон”), а также катеров военного назначения (ПАО “Ленинская кузня”), некоторых видов боеприпасов (Корпорация “Таско”, ПАО “Ленинская кузня”, Инжиниринговая компания “Стилетто Украина”), средств индивидуальной защиты (НПП “Темп-3000”) и еще много чего другого.
Идеи в частном секторе внедряются в несколько раз динамичнее, чем в государственном. Скажем, созданное уже после начала российской агрессии Украинское агентство по перспективным научно-техническим разработкам UA.RPA разработало тактический разведывательно-ударный комплекс, лазерную систему обнаружения снайперов, баллистические каски, портативный УКВ-модем для передачи данных в режиме псевдослучайной перенастройки рабочей частоты в условиях радиоэлектронного противодействия противника. А также КВ-радиостанцию, способную обеспечить подразделения ВС Украины и других военных формирований радиосвязью на расстояниях до 600 км.
Государство только в текущем году представило (и лишь на уровне идеи) разработки беспилотных авиационных комплексов (БАК), а в частном секторе количество предприятий, заявивших о разработках, приближается к трем десяткам. Да, далеко не все выдержали конкуренцию. Зато на таком конкурентном поле быстро проявились лидеры, чьи БАК либо уже в зоне боевых действий, либо на стадии завершения испытаний (специалисты называют в первую очередь частные предприятия “Атлон-Авиа”, “Спайтек”, “Укрспецсистемз”, “Вейт”). Справедливости ради стоит заметить, что из государственного сектора в фаворе все же оказался один БАК, созданный совместными усилиями НТУУ “КПИ” и завода “Меридиан” (входящего в ГК “Укроборонпром”).
Однако будем честны: вышеуказанные направления и сегменты хоть и являются уникальными, но не настолько капиталоемки, как порой хотелось бы. Речь, за редким исключением, о нескольких миллионах или десятках миллионов долларов, вложенных в каждую из названных разработок. Тогда как, скажем, разработка зенитно-ракетного комплекса или ударного оперативно-тактического БАК потребовала бы сотни миллионов долларов. Для отдельных компаний, даже владеющих технологиями, это не под силу. Да что там говорить, не под силу и большинству государств. Скажем, разработки ударного БАК Predator обошлись США более чем в 2 млрд долл., а стоимость одного комплекса оценивается приблизительно в 5 млн долл. Но ведь для Украины, воюющей с сильной и непримиримой Россией, создание оружия сдерживания имеет экзистенциальный смысл.
Государство это вроде бы понимает, поскольку от его имени создать ударный БАК уже взялся “Укроборонпром”. Как утверждает руководство концерна, ГП “Антонов” приступит к сборке опытного образца до конца 2016 года, а в 2017-м планирует передать образец для государственных испытаний. Эксперты единодушно высказывают скепсис, а автор книги об украинских БАК (“Беспилотник: призыв на войну”, 2015) Сергей Згурец убежден, что на такой проект (если он вообще будет реализован) потребуется порядка пяти лет. К этому мнению стоит добавить, что если бы государство и частный сектор не конкурировали, а объединили усилия, то армия стала бы сильнее много раньше. Сомневаюсь, что бойцам, защищающим страну при помощи древних систем советского периода, интересно, кто именно — государство или частники, — одержит верх и оседлает финансовый поток.
Но некоторые крупные проекты все-таки можно было бы сдвинуть с места при желании государства. Как правило, это те сегменты, где частные структуры уже накопили богатый опыт и практические наработки. Увы, такого желания нет, ибо государство странным образом рассматривает частный сектор ОПК… конкурентом на внутреннем и внешнем рынках. Это удивительно и небезопасно, ведь вполне возможно вымывание интеллектуального потенциала и резкое редуцирование капиталовложений.
Классикой национального жанра можно считать номинально существующую программу создания национального вертолета. Небезынтересно, что и начальник Генштаба, командующий ВСУ генерал Виктор Муженко в июне текущего года высказал убежденность, что АО “Мотор Січ” способен создать новый вертолет для армии. А президент и генконструктор АО “Мотор Січ” Вячеслав Богуслаев подтвердил технологическую готовность предприятия в полной мере удовлетворить потребности ВСУ в вертолетной технике. На предприятии заявили, что уже через два-три года в Украине может быть создан замкнутый цикл производства вертолетов, включая производство редукторов и лопастей. Благодаря инвестициям частного предприятия уже появились и солидные проекты модернизации винтокрылых машин — вертолеты Ми-2МСБ и Ми-8МСБ. Но хотя еще год назад в ходе выставки “Оружие и Безопасность 2015” заместитель генконструктора АО “Мотор Січ” Леонид Пирогов утверждал, что работы по проекту нового вертолета “ведутся полным ходом”, ныне взоры запорожских менеджеров устремлены отнюдь не на украинский вертолет. Как утверждают некоторые из них на условиях анонимности, проблема — в отношениях предприятия с государством. Мало того, что государство практически устранилось от участия в программе создания национального вертолета, так есть еще и издержки иного плана. “Государство декларирует, что все равны, но ГОЗ пишется фактически только под государственные предприятия, государственных гарантий или поддержки опытно-конструкторских работ мы не наблюдаем, нет поддержки капитальных вложений, как невозможно говорить о государственно-частном партнерстве. Чтобы пришел внешний инвестор, необходимо показать, что для него созданы условия, но этого тоже нет”, — говорит один из менеджеров АО “Мотор Січ”. Добавляя, что “запретительная система экспорта давно изжила себя, а лишение предприятия генеральной лицензии с переходом на одноразовые лицензии внешнеэкономической деятельности создает дополнительные преграды для деятельности предприятия, поскольку Госэкспортконтроль в нынешнем виде — это бюрократия, которая попахивает коррупционными схемами”.
На АО “Мотор Січ” искренне не понимают, почему государство препятствует модернизации основных фондов предприятия: Госэкспортконтроль (речь уже о новом руководстве ГСЭК. — В.Б.) не дает добро на модернизацию станков в Швейцарии (где их превращают в 5-координатные машины с автоматизированной системой управления), хотя предприятие уже полтора десятка лет сотрудничает со швейцарской компанией. Не понимают, почему возникают проблемы с экспортом Ми-24 в Южный Судан, если по отношению к государству нет международных санкций. Не понимают, почему иного разрешения нужно ожидать 2–3 месяца, если соответствующий закон предписывает сделать процедуру в течение 30 дней (этим грешило предыдущее руководство ГСЭК. — В.Б.).
Оттого приоритетными направлениями работы тут стали рассматривать проекты за пределами Украины. Например, строительство на территории Китая завода по выпуску двигателей типа ТВ3-117 для оснащения вертолетов. Проект в Китае — это передача технологии, нечто похожее на передачу ГП “Антонов” технологии строительства самолетов Ан-140 в Иране. Местное влиятельное издание “Хуанцю Шибао” уже прокомментировало, что китайские предприятия заинтересованы сотрудничать с украинскими двигателестроительными компаниями, что, “несомненно, стимулирует развитие китайской авиации”. Китайцы, как говорят эксперты, превосходно чувствуют ситуацию: в условиях прекращенного ВТС с Россией (куда шла треть годового объема производства), когда “Мотор Січ” не получил компенсацию внутри Украины (в виде поддержки программы национального вертолета или емкого ГОЗ), Китай может попытаться по невысокой цене приобрести критические технологии. Кроме ТВЗ-117, Китай может интересовать модернизация двигателя Д-30 для самолета Y-20, двигатель Д-18T (разработанный для Ан-124), а также двигатели для реактивных учебно-боевых самолетов K-8 и L-15. Надо сказать, Китай уже отменно решил многие задачи за счет украинских технологий, например, за бесценок приобрел авианосец, и на очень выгодных условиях — технологии производства ионно-плазменных двигателей для ракет и газовых турбин для военных кораблей. Но дело вовсе не в том, чтобы не продавать Китаю технологии (сам факт этого является достижением), а в том, чтобы подход был государственный. Например, путем встречных договоренностей Киев мог бы решить очень многие проблемы: от известных нюансов в производстве оперативно-тактических ракет до совместного выпуска боевых самолетов — было бы желание.
Вытеснение мозгов из родного дома
Да, государство имеет свои аргументы и рычаги. Самых крупных, как видим, два: распределение государственного оборонного заказа (ГОЗ) и выдача лицензий на внешнеэкономическую деятельность (ВЭД). Возможное ныряние отечественного двигателестроительного гиганта в азиатский бассейн — далеко не единственный эпизод из жизни частного ОПК Украины.
По свидетельству главы совета директоров НПО “Практика” (частный производитель бронетехники, уверенно конкурирующий с государством) Олега Высоцкого, его предприятие имеет опыт экспорта в 12 стран, тем не менее государство ни разу не выказывало заинтересованности в продвижении этих разработок на мировом рынке вооружений.
Изучение состояния дел относительно экспорта ВВТ частными компаниями показывает, что национальные особенности принципиально расходятся с мировой практикой. Если та же Южная Корея на международных выставках вооружений выставляет разработки даже крошечных предприятий, то имеются случаи, когда ГК “Укроборонпром” за размещение на стенде модели на выставочной площади метр на метр предъявлял частной компании счет на 25 тыс. долл. Сказать, что нынешняя ситуация заметно тормозит инвестиции и приход передовых технологий, — ничего не сказать.
Адмирал Игорь Кабаненко, ныне возглавляющий Украинское агентство по перспективным научно-техническим разработкам (UA.RPA), говорит, что частный сектор отечественной оборонной промышленности всерьез настроен на изменение правил на внутреннем рынке. И в частности, по его мнению, это создание единых условий для всех участников оборонного рынка в Украине, независимо от принадлежности к государственному или частному сектору. При этом основными критериями при выборе поставщика для удовлетворения требований заказчика должны стать конкурентные цена и качество продукции. Он считает, что существующее положение дел, со множеством регуляторных механизмов и нормативов из советского прошлого, увеличивает накладные расходы и не стимулирует cost-effective подход. “Нужно выстраивать эффективное государственно-частное партнерство в сфере обороны, и это требует законодательной поддержки, принятия рамочного законопроекта. К сожалению, в Украине не продвигается разработанный в 2015 году проект Закона о государственно-частном партнерстве в сфере обороны, призванный повысить эффективность ОПК и привлечь инвестиции” — отмечает И.Кабаненко. Еще одна важная тема, по мнению руководителя UA.RPA, — R&D (Research & Development, то есть, по сути, эквивалент НИОКР — научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. — В.Б.) в сфере прикладных оборонных технологий. Адмирал настаивает, что они особенно актуальны в условиях новой генерации войн, где успех во многом зависит от технологического превосходства на поле боя. В качестве примера рачительного отношения государства к сектору высоких технологий в ОПК он приводит Норвегию: “В этой стране любой негосударственный перспективный и высокотехнологичный R&D оборонного назначения практически автоматически привлекает до 50% и более государственных инвестиций, поскольку частные структуры рассматриваются как механизм развития общества — они, по сути, являются базисом либерально-демократической модели развития на основе рыночной экономики. У нас, к сожалению, ситуация с государственной поддержкой перспективных ОКР оборонного назначения оставляет желать лучшего. Эта сфера требует построения эффективных стратегических коммуникаций между властью и частным сектором, и, безусловно, государственной поддержки”.
Не менее категоричен основатель киевского ООО “НПК “Техимпекс” (основная специализация — модернизация бронетехники) Евгений Ващилин: “Мое мнение — объединяться надо. Ведь сегодня самостоятельно никто не может достучаться до государства. Для того чтобы получить возможность свободно работать, необходимо демонополизировать рынок и поставить всех в равные условия: и государственные предприятия, и частные, и смешанной формы собственности, и с иностранными инвестициями”.
Таким образом, объединительная волна снизу как минимум является сигналом для власти: слишком многое в этом чувствительном сегменте перевернуто с ног на голову. Ведь так немудрено и технологический потенциал растерять. Часть конструкторов, как бывший генконструктор самолетостроения Дмитрий Кива, уедут работать в страны с более благоприятными условиями (кстати, еще неизвестно, сколько инженеров фирмы “Антонов” уедет вслед за Кивой в Азербайджан). Часть — перенесет свои производства и конструкторские бюро. Те, кому не дадут сделать вклад в повышение оборонного потенциала страны, будут развивать оборонные возможности иностранных государств. Кто достаточно долго следит за отечественной “оборонкой”, может вспомнить, что нечто подобное уже было. Когда дробили “Хартрон”, его лучшие представители во главе с Яковом Айзенбергом оставили страну. От могучего технологического кластера по системам управления для ракет осталось небольшое предприятие “с жиденькими заказами”.
Любопытно, что как раз на этой неделе Совет нацбезопасности и обороны Украины должен принять решение: дать зеленый свет институту генеральных конструкторов — или “настоятельно рекомендовать” поставить на этом вопросе жирную точку. В ГК “Укроборонпром” и в Государственном космическом агентстве Украины, кажется, заинтересованы в точке: в их составе ведь еще есть сильные КБ с принципиальными руководителями (“Или я руковожу, распоряжаясь средствами и отвечая за все, или пусть оружием занимаются автодилеры”). Тем более, у нас недалеко и до реальных коллизий, когда иностранными отраслевыми разработками будут руководить действующие генеральные конструкторы Украины — постановлений правительства о назначении тех или иных генеральных конструкторов никто ведь еще не отменял…
Валентин Бадрак, директор Центра исследований армии, конверсии и разоружения,
Игорь Федык, заместитель главного редактора журнала UDR
