Александр Чалапчий – живая легенда Центрального военного госпиталя. Его восстановление после тяжелейших ранений заставило удивиться даже опытных, повидавших многое врачей. Сам Александр объясняет это просто: никогда нельзя позволять, чтобы за тобой чрезмерно ухаживали. Нужно сразу пытаться максимально делать всё самому.
– С первого дня на фронте у меня было предчувствие, что получу ранение, — рассказывал сам боец. — Больше всего боялся минометных атак. Наш блокпост обстреливали каждый день. Только слышал свист — сразу в лесопосадку! Так быстро бегать научился, куда там спринтерам. Несколько раз мины взрывались совсем рядом. В первый раз спас бронежилет, во второй — дерево, за которым успел спрятаться. Но я понимал, что однажды снаряд всё равно меня догонит. Думал, что, скорее всего, оторвёт ногу. Я таких случаев столько перевидал! Успокаивал себя: «Главное, чтобы руки остались». Так и вышло: руки есть, а ног нет… В тот раз мина прилетела тихо. Я даже среагировать не успел.
До вторжения России в Украину Александр Чалапчий преподавал электрогазосварку в профтехучилище в поселке Ульяновка на Кировоградщине. До этого служил в спецназе, поэтому местный военкомат одним из первых внёс его в списки мобилизованных. Однако Александр не стал ждать, пока отправят на пылающий Восток, и сам попросился на фронт.
«Я был из тех первых идейных добровольцев, которые пошли защищать целостность Украины, ещё не зная, что нас ждёт впереди», – рассказывал Александр.
28 сентября 2014 года 34-й батальон территориальной обороны, в котором служил Чалапчий, попал под обстрел 120-миллиметровых миномётов боевиков.
– Мы стояли на блокпосту рядом с посёлком Ленинский, под Горловкой, – вспоминал Чалапчий. – Двадцать восьмое сентября, рассвет. Накануне получили задание организовать «зелёный коридор» для жителей Горловки, чтобы они могли попасть в мирную зону, и получить там пенсии, купить еду, лекарства. Моя смена уже закончилась, и я должен был идти отсыпаться. Но вдруг заметил вдалеке колонну бредущих людей, и подумал: надо успеть снять сигнальные растяжки. Дело в том, что на ночь мы расставляли на дороге «предупредительные мины». Вреда от них никакого, но, если идущий человек заденет такую растяжку, она начинает свистеть. Так мы узнавали о приближении боевиков. Но мирных-то людей зачем пугать?
Мы с товарищем побежали навстречу колонне. В эту секунду начался артобстрел. Потом я узнал, что боевики стреляли из миномета. Теми самыми снарядами, которых я так боялся, и от которых убегал всё лето. Сначала услышал слабый свист, потом хлопок. В голове вспышка, в ушах — шум, перед глазами — дым. Я упал. Первая мысль: «контузило». Попробовал подняться и тут же рухнул на землю. Попытался встать на коленки. Не получается! И не могу понять, почему. Чувствую, ноги вообще онемели. Глянул вниз, а они… сплелись косичкой. Нет, думаю, это мне мерещится. Не бывает такого.
Рядом лежал мой друг и стонал. Я подполз, осмотрел его: контузия и несколько царапин. Оборачиваюсь, а за мной по земле тянется кровавый след: двойная, как колея, дорожка. Вот тогда я и понял, что ранен в обе ноги. Пополз обратно к своему автомату Калашникова. Снял с него жгут. Второй жгут взял с автомата контуженого товарища. Перетянул одну ногу, потом другую. Попробовал позвать на помощь, но рядом никого не было.
Потом вспомнил, что у меня была рация. Наверное, во время взрыва вылетела из кармана. Начал ползать, искать рацию… Нашёл, вызвал подмогу. Но ребята долго не могли к нам пробиться: мины летели стеной. Всё это время я был в сознании. Помню, как хлопцы погрузили меня в машину, повезли в Дзержинск. В больнице хирург сокрушался: «Ты потерял много крови, давление сорок на пятьдесят. Я даже боюсь ввести наркоз, потому что ты из него можешь не выйти». Врачи накачали меня плазмой, и стали совещаться, что делать. «На свой страх и риск начнём операцию, — сказали мне. — Попробуем спасти твою ногу».
Но не смогли. Когда я проснулся, правой ноги выше колена и левой ступни уже не было. Хирург объяснил: «Ноги — не беда. Счастье, что ты вообще выжил. На момент операции в твоём организме оставалось не больше двух с половиной литров крови».
В Центральном военном клиническом госпитале врачи обнаружили, что на левой ноге Александра развилось тяжёлое заражение. Спасти ногу было уже невозможно. Ампутировав второе колено, киевские хирурги смогли сохранить большую часть бедра. Позже, вновь стараясь научиться ходить, Александр часто благодарил их за это.
После операции Чалапчий немедленно и решительно бросил вызов случившейся с ним трагедии, и твёрдо решил вернуться к полноценной жизни. Его энтузиазма хватало даже на собратьев по несчастью, вместе с ним находившихся в госпитале.
– Приходилось периодически встряхивать ребят с ампутированными конечностями. А то лежат взрослые мужики, и плачут. «Смотри, – говорю. – У тебя есть одна нога. Ты можешь на костылях проскакать в туалет. А я этого сделать не могу. Чтобы справить нужду, становлюсь настоящим акробатом». Я ни разу не позволил медперсоналу подсунуть мне судно. Из меня шланги и трубочки торчали, а я всё равно перекидывал тело в инвалидную коляску, и сам ехал в туалет. Один парень постоянно ныл: «В мене ноги немає. Кому я такий треба?». Пусть так, – спорил я с ним. – А кому нужен я без обеих ног? Но жизнь ведь продолжается. Будем что-то придумывать, учиться жить с этим.
– Сложнее всего было привыкнуть к мысли, что ног нет, – позже описывал свои первые послеоперационные ощущения Александр. – Потому что они вроде как есть. Мне все время хотелось встать и пойти. Прошло четыре месяца, а я каждую секунду чувствовал ампутированные части ног. Они болели, кололи, пекли, почему-то страшно чесались голени… Врачи называют это фантомными болями. Они исчезали только раз в сутки: с шести до восьми часов утра. В этот промежуток мне было так хорошо, так приятно…
Но фантомные боли – пустяки по сравнению с мучавшим меня чувством вины. Я ведь сильно подвел свою семью. Был мастером в училище, где преподавал, и единственным в Кировоградской области специалистом, который варил газогенераторные котлы. Взял толковых парней из своей группы, они мне помогали, а заодно опыта набирались и деньги зарабатывали. Это дело приносило мне ощутимый доход: купил дом, сделал там ремонт, приобрёл машину, достойно обеспечивал жену и дочку. И тут – раз! – пошёл защищать Родину. И всё потерял…
Еще в госпитале я решил, что нечего зря валяться: надо готовить себя к жизни на протезах. А для этого нужна хорошая физическая форма. Над кроватью была перекладина, я на ней подтягивался. Потом волонтеры принесли гантели, и я тренировался до полного изнеможения.
Волонтёры организовали сбор средств на протезы для Александра Чалапчия. Поскольку он фактически лишился коленей, ему требовались самые современные, «умные», то есть напичканные электроникой, протезы. Но такие протезы стоят огромных денег… Невероятно, но всего за два месяца неравнодушные люди прислали Александру около миллиона гривен.
Такое внимание посторонних людей к собственной судьбе оказалось для Александра мощным стимулом. Чтобы встать на электронные протезы, для начала нужно было освоить механические. Но как это сделать, если нет стоп и коленных суставов — основных точек опоры при ходьбе? Многие специалисты скажут, что это задача граничит с фантастикой. В теории возможно, но на практике требует колоссальных физических и эмоциональных усилий. Невероятно, но Александр Чалапчий самостоятельно научился ходить на механических протезах за очень короткое время, хотя на тот момент культи ещё даже не зажили. Друзья подарили ему домашний тренажерный зал, и он принялся укреплять мышцы верхней части туловища. Сначала учился просто стоять на протезах, потом — передвигаться по комнате. И постепенно, ценой чудовищных усилий, Александр вернулся к полноценной жизни. Хотя путь был очень нелёгким: то и дело приходилось преодолевать препятствия, от которых иной человек мог бы впасть в отчаяние.
Однажды, когда Чалапчему уже изготовили «новые ноги», ему сильно захотелось посмотреть, что происходит на улице. Была зима, шёл снег. Он выбрался на подоконник и стал наблюдать, как медленно падают снежинки. Потом решил, что так просто сидеть неинтересно, и вышел на улицу.
«Я споткнулся возле порога, потерял равновесие, и упал протезами вверх. Лежал, наверное, часа два, пока жена не пришла с работы и не помогла мне подняться. Хорошо, что в кармане семечки оказались, – можно было хоть пощёлкать их, а то было бы скучно валяться», – вспоминает Чалапчий.
Были и другие неприятные случаи. Как-то он открывал улей, чтобы достать мёд, но упал, и его сильно покусали пчёлы. После этого пасеку продал. Но все эти неприятности не заставили бойца опустить руки. Он прошёл реабилитацию в Австрии, после которой стал передвигаться с одной только палочкой. Чалапчий водит машину, которую перевёл на ручное управление, и даже пробовал ездить на мотоцикле.
А теперь у отца двух маленьких дочек есть своё дело. На деньги, которые государство выплатило Чалапчию в качестве компенсации за тяжёлое ранение, он открыл предприятие по производству экотоплива.
«Тонна брикетов из соломы стоит две тысячи грн. Тонна самого дешёвого угля – четыре тысячи. Тонна дров – пять тысяч. Если я смогу купить трактор, чтобы самому забирать солому у фермеров, то получиться снизить цену тонны соломы до 1,6-1,7 тысяч», – приводит расчёты Александр.
Сейчас, кроме него, в цеху работают ещё четверо. Спрос на экотопливо немалый – к примеру, одна школа купила у предпринимателя шестнадцать тонн брикетов.
Чалапчий – один из тех, о ком можно уверенно сказать: он сильнее жизни. Поэтому волонтёры часто просят его подбодрить других раненых, лежащих в госпитале.
«И знаете, я иной раз просто хочу их стукнуть своей палкой со всей дури. Потому что нельзя себя жалеть, нельзя останавливаться, если что-то не выходит. Наплюешь на себя сам – остальным тоже будет на тебя плевать. Отсутствие ног не самое страшное ранение – гораздо страшнее, когда у человека отсутствуют мозги», – подводит итог боец.
