История Вадима Довгорука до сих пор поражает и одновременно завораживает многих. Она особенно пригодится тем, у кого война отобрала здоровье, кто разуверился в возможности быть счастливым и социально значимым в условиях физических ограничений. Вадим Довгорук – это фактически украинский Ник Вуйчич. И подобно известному австралийцу, родившемуся без конечностей, но сделавшему свою жизнь миссией помощи другим, он мечтает позитивно влиять на тех, кому особенно тяжело.
23-летний боец третьего отдельного полка спецназа из Кировограда Вадим Довгорук после войны остался без двух стоп ног и руки. Но не впал в депрессию, не обозлился на жизнь, а сумел открыть новые горизонты жизни. Его силе духа, уникально стойкому характеру дивились и врачи, и друзья, и даже родная мама. Начать его историю стоит с рассказа о жизнестойкости, с установки жить. Впоследствии лечившие его медики не могли понять, как спецназовец с оторванной рукой не истек кровью и не замерз насмерть в течение четырех дней. Это причислили к чуду, но возможно у чуда есть объяснение. Именно воля к жизни победила в нем, хотя во время отморожения он потерял ноги: сосуды закупорились, а мягкие ткани, не получая питания, погибли.
Вадим говорит, что всегда носил крестик, иконку, молитву в бронежилете. «Они помогали мне выжить, а еще, думаю, мое сильное желание жить». – Так он сам объясняет чудо.
В какой-то степени спецназ тогда использовали не по назначению. Возможно. Но тогда у страны не было подготовленной армии, как ныне. В сентябре 14-го года Вадим Довгорук оказался в донецком аэропорту – спецназ бросили на оборону стратегического объекта. Тогда за аэропорт уже шли ожесточенные бои, но воюющих еще не называли «киборгами». И там он был ранен первый раз: когда перемещался в старом терминале, злая пуля нашла бойца. Она вошла в грудь слева, чуть ниже ключицы. Но тогда все обошлось быстрее и легче: в днепропетровском госпитале рану зашили, воспалительный процесс остановили, и через полтора месяца спецназовец был снова в строю. На этот раз в районе Дебальцево.
Там то и произошли события, которые повернули жизнь вспять. Сам воин так вспоминает события: «Наш БТР вел колонну по дороге из Дебальцево в Артемовск. При выезде из города в нас выстрелили, скорее всего, из ручного гранатомета. Один из снарядов залетел внутрь, где я находился с другими бойцами. Мне сразу оторвало руку. Бронированная машина проехала еще немного и остановилась. Ребята выбрались наружу, я тоже вывалился на дорогу. Внутри нельзя было оставаться — это верная смерть. Не помню, что творилось вокруг, но я понимал: нужно добежать до придорожной посадки. Это у меня получилось. Упал в кустах, где и пролежал четыре дня. Я не мог ни ползти, ни кричать».
За этими скупыми и спокойными словами стоит подлинная драма. Например, Вадим сумел достать жгут, однако из-за того, что был в бронежилете, не смог дотянуться до плеча, чтобы его затянуть. Время от времени он терял сознание. А приходя в себя, слышал вокруг выстрелы. Лишь спустя какое-то время, он узнал, что именно здесь расстреливали украинские войска, выходящие из Дебальцево 18 февраля. Жевал снег и то приходил в сознание, то «засыпал». Каждое такое «засыпание» грозило оказаться последним. Но Вадим приказал себе жить, и установка была настолько действенной, что он не чувствовал даже болевой шок. Но даже достаточно теплые берцы не защитили ноги… «Я ведь лежал на земле без движения…»
Уже 19 февраля его обнаружил патруль террористической группировки «ЛНР». Ключевой момент для жизни парня – его вполне могли пристрелить, чтобы не возиться. Но очевидно даже на врагов произвело впечатление то, как вел себя контрактник из украинского спецназа. И местные боевики его не только оставили жить, но и запретили россиянину глумиться над беспомощным, но непоколебимо стойким солдатом. «Я понимал, что раз они меня сразу же не добили, то буду жить». И опять волшебная установка, сосредоточение на моменте – выжить, победить смерть.
Ему пришлось пройти сквозь новый Ад. В луганской больнице он узнал, что грозит плен, что матери предложено искать за него выкуп. Нот и тут Вадим поразил стараниями помнить только хорошее, жить точками позитива. «Правда, случилась мне и очень хорошая медсестра. Она спросила номер матери, позвонила ей и попросила, чтобы меня быстро забрали. Иначе — на следующий день у моей палаты будет охрана. Затем дала мне телефон, чтобы мама убедилась, что я — живой». Мама же сполна выполнила свою родительскую миссию. Разыскала командиров, которые сумели связаться с луганскими «афганцами» и тяжело раненого сына переправить через миссию ОБСЕ.
После этого и началась новая жизнь. Эпопея, в ходе которой надо было уже выжить психически, отстоять свое право оставаться если не счастливым, то в полном равновесии. Плачущей матери Вадим твердо заявил: «Давай учиться жить с тем, что есть». Прием, достойный победителей: чувствовать данное как Божье благо, как дар. И не роптать, не злиться на жизнь, а извлекать из нее пользу. Именно поэтому Вадим смог пережить выпавшую ему физическую боль. И отыскать в себе силы нащупать путь к развитию – именно так следует интерпретировать поступление в институт, учебу на психолога. «Во мне всегда жила вера», – говорит он ныне, когда многие неприятности остались позади.
Любопытно, что Вадим не причисляет себя к лидерам, вспоминая детство и юность. Не ориентируется на книжного или киношного героя, не мечтает о заоблачных вещах, скорее строит планы. Он жил и живет таким образом, чтобы быть предельно занятым, что помогает снять напряжение, сбросить камень с души. Но, скорее всего, насчет лидерства Вадим преуменьшает: парень, который вырос без родного отца, взвалив на себя ношу ответственности, резко повзрослев, лидерство органично вплелось в жизнь. Просто он его не выпячивал. «Это у него в характере — защищать, принимать решения, идти вперед», – так комментирует жизненную позицию Вадима его мать.
Кстати, не лишним будет вспомнить, что Вадим Довгорук сам попросился в полк спецназа, дислоцировавшийся неподалеку от дома в Кировограде. И опять позитивная установка, проявляющаяся в запоминании и акцентах только на хорошем: «Хотя армия разваливалась, и было много проблем, мне посчастливилось служить с замечательными ребятами, которые так же, как и я, после окончания первого двухлетнего контракта подписали следующий — уже на пять лет. Мне нравились прыжки с парашютом, учения… Для меня выражение «Есть такая профессия — Родину защищать» — не пустые слова».
Если через некоторое время Вадим Довгорук продолжит защиту Родины уже на другом фронте – психологической реабилитации военнослужащих, – можно не сомневаться, он сумеет вселить веру в тех, кто идет следом. Потому что такое уж сложилось у него мировоззрение, что ставка на полноценную, яркую жизнь побеждает в нем. Подкупая и меняя окружающих. Действует принцип НЛП: если парень без руки и ног может так ценить и любить жизнь, то и другим это обязательно удастся. «Личный пример – не главный способ повлиять на других, это просто единственный способ», – эти пророческие слова Альберта Швейцера как нельзя лучше подходят к миссии Вадима Довгорука.
