После свержения Хосни Мубарака, правившего страной пирамид в течение четырёх десятилетий, казалось, что Египет стоит на пороге прорыва к новым горизонтам. Первые за много лет демократические выборы, воодушевление народа, поддержка Запада… Но спустя некоторое время страна оказалась на пороге катастрофы. Гражданское противостояние, приведшее к свержению прежнего диктатора, грозило разорвать страну на части, а новый, демократически избранный президент Мурси своими диктаторскими замашками и попытками ползучей исламизации общества лишь обострял обстановку, быстро настроив против себя большую часть населения.
И тогда в игру вступили военные.
Сегодняшний Египет до сих пор не вполне оправился после драматичных событий недавнего прошлого – революции 2011 года, последовавшей за ней нестабильности и военного переворота 2013-го, приведшего к власти нынешнего лидера страны – министра обороны Абдулу-Фатаха Ас-Сиси.
Будущий фельдмаршал и правитель страны родился в бедном каирском квартале Гамалия в 1954 году. В 1977-м окончил Военную академию Египта и поступил на службу в мотострелковые войска. Затем Ас-Сиси некоторое время работал военным атташе Египта в Саудовской Аравии. В 1987 году прошёл генеральный командно-штабной курс в Командно-штабном колледже Египта, а пять лет спустя аналогичный курс в Командно-штабном колледже в Великобритании. В 2003 году Ас-Сиси изучал военное дело в Высшем военном колледже при Высшей военной академии имени Насера. С 2005 по 2006 год проходил в Высшем армейском военном колледже в Пенсильвании в США курс «магистр стратегических наук». Свою курсовую работу Ас-Сиси написал по демократии на Ближнем Востоке. Она была воспринята как апология режиму Хосни Мубарака, но вместе с тем содержала фрагменты концепции государственного строительства, которой придерживаются исламисты. В 2008 году Ас-Сиси был назначен начальником штаба Северного военного округа страны, затем получил назначение на пост заместителя директора военной разведки и рекогносцировки, где его и застали революционные события.
Быстро сообразив, куда дует ветер, Ас-Сиси в апреле 2010 года в докладе для министра обороны Тантави, высказал возможность скорой народной революции против режима Мубарака и высказался за то, чтобы армия выступила «на стороне народа». В феврале 2011 года генерал вошёл в состав Высшего совета вооружённых сил, став, таким образом, самым молодым его членом. После отставки Хосни Мубарака с поста президента, Высший совет взял на себя функции управления государством. 12 августа 2012 года Ас-Сиси был назначен главой совета, став одновременно главнокомандующим вооруженными силами, министром обороны и военной промышленности страны, а затем, воспользовавшись народным недовольством, организовал свержение новоизбранного президента Мухаммеда Мурси и сосредоточил в своих руках всю полноту власти, впоследствии закрепив легитимность своего правления на выборах.
На фоне сползающих в хаос после Арабской весны соседей вроде Ливии или Сирии, новым египетским властям с огромным трудом удалось удержать ситуацию под контролем, подавить сопротивление исламистов и не допустить гражданской войны. После восстановления государственной власти – в прежнем, привычном авторитарном стиле – Ас-Сиси принял решение частично пересмотреть внешнеполитические ориентиры. Прежние объёмы сотрудничества с США, поддержавшими свергнутого военными президента Мурси и впавшую в немилость партию «Братья-мусульмане», уже не представлялись возможными. К тому же, Вашингтон заблокировал поставки вооружений и предоставление военной помощи, в которой Египет, учитывая обострение обстановки в сопредельных странах и внутренние угрозы, остро нуждался. И Ас-Сиси предсказуемо обратил внимание на другого старого египетского партнёра – Россию.
У Каира с Москвой давняя история сотрудничества. Наивысшей точкой сближения были времена правления Гамаля Абдель Насера – человека, которому во многом стремится подражать современный египетский лидер.
Сходство между нынешним фельдмаршалом и правившим страной в 1956-1970 гг. полковником налицо даже при беглом сравнении. Оба военные. Оба, по сути, адепты доктрины панарабизма – только если Насер стремился создать совместное египетско-сирийское государство (ОАР), то Ас-Сиси в своём стремлении к арабскому единству смотрит не на гибнущую в огне гражданской войны Сирию, а на Саудовскую Аравию, которую хорошо знает ещё по временам службы в Эр-Рияде, и совместно с которой планирует создать нечто вроде арабского аналога НАТО. И тот, и другой декларировали отказ от демократии с целью «консолидировать общество». И, наконец, как и Насер с его Асуанской плотиной, Ас-Сиси стремиться увлечь народ «волшебной палочкой» в виде «стройки века», способной разом решить многие наболевшие вопросы – для него это планируемое расширение Суэцкого канала. И, как и Насер, Ас-Сиси для претворения своих амбициозных планов в жизнь отчаянно нуждается в финансах. Причём если Насеру Запад отказывал в кредитах из-за национализации Суэцкого канала, то у Ас-Сиси схожая проблема из-за размера внешнего долга. И выход он, судя по всему, видит там же, где его вдохновитель из прошлого – в Москве.
Кажется, ситуация во многом близка с «насеровской». Однако есть и огромные отличия, делающие полноценный российско-египетский союз крайне маловероятным.
Во-первых, Ближний Восток сильно изменился за прошедшие десятилетия. Появились сильные региональные игроки – Турция, Иран, Саудовская Аравия, – которые изменили баланс сил в регионе. Саудиты, несмотря на некоторое охлаждение в отношениях с Вашингтоном, продолжают действовать в русле американской ближневосточной политики – а именно на них Ас-Сиси и ориентируется в своём стремлении создать арабскую коалицию. Отношение к России резко ухудшилось ещё во времена СССР, когда необдуманная поддержка коммунистических сил в регионе вызвала резкое раздражение у местных арабских элит, а игра на противостоянии СССР и США перестала приносить дивиденды. Отдельным фактором для преимущественно суннитского Египта является тот факт, что силы, сражающиеся с пророссийским режимом Башара Асада в Сирии, тоже в большинстве своём состоят из суннитов.
Также изменилась и Россия. Путинский режим далёк от советских игр в «дружбу народов», если они выходят за рамки поддержки несколько обременительных, но геополитически важных марионеточных анклавов в соседних постсоветских республиках. Конечно, Москву мало волнует состояние демократических институтов в странах, которым она даёт взаймы, но при этом она напрочь лишена идеологически мотивированной советской щедрости. К тому же, и ресурсы скатывающейся в экономическую стагнацию путинской России далеки от советских. А возможное сотрудничество в сфере безопасности лишено смысла – египетская армия ещё со времён Анвара Садата использует американское вооружение, её офицеры обучаются в США, и создавать с нуля вооружённые силы с помощью Москвы было бы нелепо и абсурдно. К тому же сам Ас-Сиси традиционно для египетской военной элиты получил образование на Западе.
«Поворот» Ас-Сиси в сторону Москвы при ближайшем рассмотрении оказывается типичным ходом многочисленных российских «друзей» – театральным жестом. Всё дело в том, что население Египта в целом настроено весьма антиамерикански из-за многолетней поддержки Вашингтоном Израиля. А Россия традиционно воспринимается как оппонент США, и реверансы в её сторону гарантируют народную поддержку. Другим фактором является престиж – встречи Ас-Сиси с Путиным как бы выводят его в высшую лигу мировой политики. Обоих политиков роднит авторитарный стиль управления, и прошлое в силовых структурах, но это не более чем повод для личного расположения. Наконец, между союзом Москвы и Каира стоит наилучший блокиратор – деньги. Египет находится в долговой яме колоссальной глубины, которая резко углубилась за годы нестабильности после свержения Мубарака. А финансовый поводок – это инструмент, которым Запад умеет пользоваться искусно и эффективно.
Для Путина же все взаимные контакты и вовсе имели преимущественно имиджевый характер. Подвергнутый остракизму за агрессию против Украины, он отчаянно искал союзников – пусть даже и таких эфемерных, как фельдмаршал Ас-Сиси.
Однако опасность как минимум частичного восстановления влияния России в регионе существует. Местные автократии, уцелевшие после Арабской весны, весьма раздражены последствиями американской политики, зачастую невольно способствовавшей нынешнему хаосу в Ливии, Ираке и Сирии. К тому же, действительно очевидно отмеченное многими сознательное и планомерное отступление США в регионе, в рамках проводимого Обамой курса на вытягивание США из сложных дорогостоящих конфликтов с трудно прогнозируемыми финалами. Ослабевание влияния традиционного союзника как раз и толкает местных лидеров на поиски альтернатив. А геополитика не терпит пустоты, что уже проявилось резким наращиванием активности РФ в Сирии. Освободившийся от оков санкций Иран также усиливает давление на соседей, действуя в альянсе с Кремлём, и поддерживая проправительственные силы на сирийской территории деньгами, оружием и «добровольцами».
Конечно, необходимо признать, что возможности Украины влиять на все эти процессы, невелики. Однако сегодня вызывает некоторое недоумение пренебрежение восточным вектором внешней политики со стороны отечественного МИДа и политиков всех рангов – если, конечно, не считать политической активностью поздравления президента по случаю национального египетского праздника – Дня революции 1952 года и общих фраз об укреплении военно-технического сотрудничества. В то время как российские чиновники калибра Шойгу и Иванова то и дело летают в Каир, а сам хозяин Кремля не раз встречался с египетским лидером, ни одна украинская делегация не посетила Египет за прошедшее после отстранения Януковича от власти время. Следствием активной работы российской дипломатии уже стала, например, поддержка Египтом операции ВВС РФ в Сирии – и это несмотря на бытовавшее ранее в экспертной среде мнение, что в Сирии симпатии Египта и России не совпадают из-за суннитского состава ИГ и других антиасадовских группировок.
А если смотреть шире, то же самое можно сказать обо всём Ближнем Востоке и всей Азии. Внешняя политика Украины полностью сосредоточилась на ЕС и США. Нисколько не умаляя важность западного вектора, руководству страны однозначно следует активизировать усилия и на других направлениях – особенно на ближневосточном. Ведь, судя по нынешнему кризису с беженцами в ЕС, кризис на Ближнем Востоке не удалось удержать в рамках региона, и сейчас именно там – как бы пафосно это ни звучало – в значительной степени решается судьба будущего всего мира.
Дмитрий Козлов,
руководитель Лаборатории анализа личности ЦИАКР
