В ходе своей агрессии против Украины Российская Федерация использовала далеко не все свои козыри. Одним из наиболее существенных является ударная авиация, способная оказать существенное влияние на ход и исход боевых действий на земле. В последние годы в российской военной авиации в целом и ее ударном компоненте в частности произошли позитивные изменения, связанные с масштабными поставками новой авиатехники и вооружения. В тоже время, опыт воздушных кампаний, проводимых куда более современными, оснащенными и обученными авиагруппировками НАТО, показывает, что возможности авиации отнюдь не безграничны, даже при столкновении с противником с примитивной или устаревшей ПВО. От правильного понимания сильных и слабых сторон ударной авиации России во многом зависит комплекс мер по противодействию ей и, в конечном итоге, ее эффективность.
В составе российской ударной авиации можно выделить следующие основные компоненты: 1) ударные вертолеты; 2) штурмовая авиация; 3) фронтовая бомбардировочная авиация; 4) истребительная авиация; 5) дальняя авиация.
В российской военной организации важное место в поддержке наземных войск отводится ударным вертолетам. Опыт их активного применения советским союзом в Афганистане и российский опыт в войнах на постсоветском пространстве, в первую очередь, в обеих Чеченских войнах, продемонстрировал важную роль этих боевых средств в борьбе с легковооруженными партизанско-повстанческими формированиями. Мировой опыт продемонстрировал большое значение данных вертолетов и в классическом столкновении регулярных армий. Такая многофункциональность, безусловно, импонировала российскому военному руководству. Не удивительно, что после начала стабильного и масштабного финансирования Вооруженных Сил ударные вертолеты стали поступать в российскую авиацию в больших объемах.
В тоже время нельзя не отметить, что довольно высокая живучесть советских ударных вертолетов была продемонстрирована к огню зенитных пулеметов (12,7-14,5-мм), зенитных пушек (20-23-мм) и поражению ПЗРК со слабой боевой частью (Redeye, семейство «Стрела-2/2М/3», семейство «Игла-1»/«Игла»). Но уже опыт поражения Ми-24 в Афганистане ПЗРК «Stinger» с более мощной БЧ продемонстрировал серьезную угрозу для вертолетов со стороны данных ПЗРК. В случае поражения ударных вертолетов боевыми частями ЗРК ближнего действия и тем более малой дальности можно ожидать более высоких потерь ударных вертолетов России.
Также нельзя забывать, что при полетах на предельно малых высотах вертолеты уязвимы не только к огню зенитных средств, но и стрелковому и противотанковому оружию. Так, ударные вертолеты вполне сбивались РПГ, когда этому благоприятствовала ситуация. Хотя российские вертолеты довольно устойчивы к огню личного стрелкового оружия, однако опыт современных вооруженных конфликтов показывает, что при множественных попаданиях вертолеты вынуждены прекращать выполнение боевой задачи или даже идти на вынужденную посадку с последующими проблемами эвакуации техники и ее ремонта. При удачном стечении обстоятельств возможно и уничтожение вертолета стрелковым огнем. Потому имеет смысл объяснять личному составу стрелковых подразделений украинских силовых структур принципы ведения огня по воздушным целям, значение упреждения и видов огня.
На данный момент парк ударных вертолетов России представлен тремя основными типами, с довольно близкими характеристиками: семейство Ми-24/Ми-35, Ка-52/Ка-50 (последние практически износились) и Ми-28. Наличие трех близких по характеристикам вертолетов на вооружении, при довольно значительной их разунификации, демонстрирует низкий профессиональный уровень планирования российского военного руководства и может иметь единственное объяснение – желание поддержать всех производителей вертолетной техники.
Главной особенностью вертолетной авиации России и ее ударного компонента в частности, которая выгодно выделяет ее на фоне других родов авиации и видов Вооруженных Сил вообще, – это высокий процент новой боевой техники. Поставки новых вертолетов Ми-35М, Ми-28 и Ка-52 при наличии значительного парка советских Ми-24 позволяет России наращивать возможности данного компонента Вооруженных Сил как в качественном отношении, так и количественном за счет создания новых авиачастей и расширения штата существующих.
Объемы поставок новых вертолетов характеризуются следующими цифрами:
Ка-52: было подписано 2 контракта, первый на 36 единиц завершен в 2013 г., второй на 143 единицы до 2020 г. реализовывается в данное время. На декабрь 2013 г. было произведено 63 вертолета Ка-52, включая 5 опытных. Из этих вертолетов в строевые части поступило не менее 48 единиц, еще 8 находятся в ЦПБ в Торжке, т.е. общее количество вертолетов данного типа в ВС России составило не менее 56 единиц. В течение 2014 г. ожидается поставка еще 15-20 единиц.
Ми-28: на начало апреля 2014 г. для России было построено 80 единиц Ми-28, включая опытные и предсерийные. Число вертолетов данного типа в составе Российской военной авиации к концу 2014 года может составить более 80 единиц в строевых частях и пилотажной группе.
Ми-35М: реализован контракт на поставку 22 единиц. Сейчас реализуется второй на 27 единиц;1 потерян в аварии.
Таким образом, на данный момент российская авиация получила более 150 новых ударных вертолетов и продолжает их получать темпами около 30 единиц в год. Кроме того, нельзя забывать и об оставшемся парке советских Ми-24. Это очень значительная сила, с которой нельзя не считаться. Особенно с учетом довольно высокого профессионального уровня российских вертолетчиков и боевого опыта, приобретенного на Кавказе.
Важно отметить роль Украины в этом процессе, путем поставки заводом «Мотор Сич» двигателей для этих, а также транспортных вертолетов российских ВВС. Эти поставки довольно критичны для России ввиду невысоких темпов ее собственного производства вертолетных двигателей, причем в значительной мере последние также собираются из украинских комплектующих. В случае прекращения поставок из Украины в Россию готовых изделий и комплектующих есть возможность сорвать российскую программу перевооружения вертолетных частей на новую технику, а также осложнить эксплуатацию имеющихся машин из-за потребности менять двигатели досрочно, например, в результате боевых повреждений, в первую очередь, от ракет ПЗРК.
Однако, как бы ни была сильна ударная вертолетная авиация России, ее эффективность можно существенно уменьшить. Так, стоит отметить довольно высокую уязвимость ударных вертолетов от огня широкого спектра зенитных средств. Теоретически, за счет применения дальнобойных ПТУР на предельной дальности ударные вертолеты имеют возможность не входить в зону поражения многих комплексов ПВО Сухопутных войск. Однако на практике реализовать максимальную дальность пуска далеко не всегда удается. А когда зенитные средства действуют из засады (например, в городе, лесу или горной местности) то вертолеты часто оказываются в зоне их поражения и несут потери. Так, даже относительно слабая ПВО чеченцев сумела нанести российским вертолетчикам существенные потери, особенно от ПЗРК. Значительными оказались и потери украинских ударных вертолетов на Донбассе.
При наличии самоходных автономных ЗРК/ЗПРК («Стрела-10», «Оса», «Тунгуска»), а также массированном применение ПЗРК, ЗУ-23, ЗПУ можно ожидать крайней высоких потерь вертолетов противника в зоне их поражения. Причем, в отличие от ударных самолетов, которые могут уйти на высоты недосягаемые для большинства средств ПВО СВ, в первую очередь, ПЗРК, вертолеты имеют крайне ограниченные возможности по реализации данного способа защиты. Более того, при данной тактике существенно падает их эффективность. Уязвимы вертолеты и к обстрелу мощными дальнобойными ЗРК, истребителями и другими вертолетами. Однако общая многочисленность ударных вертолетов России и их высокий боевой потенциал требует воздействовать на них комплексно, а не только в рамках противовоздушной обороны.
Одним из серьезных факторов, ограничивающих эффективность вертолетов, является их небольшой радиус. Последний еще более сокращается, если необходимо использовать полную боевую нагрузку, ожидать целеуказания, находясь в воздухе или сопровождая медленные транспортные колонны. Малый радиус требует размещения вертолетов вблизи зоны активных боевых действий, в том числе, на временных вертолетных площадках. Это повышает оперативность реагирования ударных вертолетов и получения задач от общевойсковых командиров, командные пункты которых могут находиться вблизи вертолетных площадок. Однако такое размещение имеет несколько негативных моментов.
1. Вертолетные площадки могут подвергаться нападению и обстрелам. Наиболее вероятен обстрел вертолетных площадок 82-мм минометами и ПТРК, когда есть возможность подойти к ним на дистанцию огня. Так, в 1999 г. на площадке в дагестанском Ботлихе огнем ПТРК боевиков было уничтожено 2 российских вертолета. Особенно остро стоит ситуация с безопасностью вертолетных площадок, когда они находятся в зоне досягаемости тактических ракетных комплексов Украины и ее РСЗО. Также возможны удары по местам базирования Су-25 кочующими РСЗО «Град», в том числе, и упрощенной полукустарной конструкции, действующими в тылу противника. Последнее может быть возможно при отсутствии сплошного фронта. Также возможен обстрел вертолетных площадок 120-мм минометами, особенно установленными на грузовых автомобилях, по образцу таких импровизированных самоходных минометов у боевиков на Донбассе.
Риск уничтожения ценной техники, личного состава и материальных средств на вертолетных площадках требует их соответствующей охраны. В Афганистане советская армия выделяла на каждый важный аэродром по батальону охраны, не считая общевойсковых подразделений, которые охраняли аэродромы опосредованно как побочный результат охраны ими своих зон ответственности (к 1987 г. в той или иной степени к охране аэродромов было привлечено 25 батальонов, примерно по 3-4 батальона на аэродром). И это все равно не уберегало их от обстрелов из легких минометов и малокалиберными реактивными снарядами. Фактически такая охрана в сочетании с минными полями защищала аэродром от нападения боевиков. Для защиты от обстрелов авиабаз данных сил было совершенно недостаточно, потому применялось патрулирование местности вокруг них вертолетами. В случае же с вертолетными площадками, которых требуется много, выделять крупные силы для охраны места базирования 2-12 вертолетов получается довольно расточительно. Не говоря уже об обеспечении постоянного воздушного патрулирования, когда ресурс вертолетов будет уходить на охрану самих себя. Ситуация несколько упрощается при наличии в системе охраны площадки БПЛА и при ее нахождении в системе охраны общевойсковых формирований, например, у штаба бригады или армии. Тем не менее, такие факторы способны повлиять лишь на результативность обстрелов легкими минометами и тяжелым пехотным оружием. В случае, когда против вертолетной площадки применяют более дальнобойные средства уберечь ее от обстрела становится крайне проблематично, и даже своевременное обнаружение огневых средств с помощью БПЛА затруднено из-за большой площади поиска и потребности в одновременном привлечении нескольких БПЛА. Так как при большой зоне поиска единичный беспилотник повторно вернется в конкретную точку через значительное время.
2. Сама местность вблизи фронта, который сейчас зачастую не имеет сплошного вида, благоприятствует действиям ДРГ, в том числе, специализированным командам истребителей авиации. Последние, имея на вооружении ПЗРК, могут устраивать засады вблизи вертолетных площадок. Успешность подобной тактики неоднократно была продемонстрирована в Афганистане и Чечне. Для защиты от противовертолетных засад необходим комплекс мер, в некотором смысле сходный с таковым для предотвращения обстрела площадок из минометов, однако своевременное обнаружение расчета ПЗРК до выполнения им пуска задача более тяжелая и результативность мер противодействия будет ниже. Более того, сами вертолеты в зоне патрулирования могут становиться мишенями для засад.
3. Близкое расположение вертолетных площадок к линии фронта затрудняет их снабжение топливом и боеприпасами, которые вертолеты расходуют в значительном объеме. Успешные нападения на колонны снабжения оказывают влияние на эффективность ударных вертолетов и требуют привлечения их для охраны собственных колонн. Снабжение же транспортными вертолетами или не обеспечивает потребных объемов грузов, или, нагружая эти средства решением данной задачи, отвлекают их от решения других, не менее важных.
Вопрос с расходом ресурса для вертолетов как ударных, так и транспортных, стоит довольно остро. Потому как и во многих других случаях одной из эффективных мер противодействия данным средствам противника состоит в распылении их усилий по различным направлениям, желательно пассивным, к которым можно отнести охрану баз и колонн, сопровождение транспортных вертолетов. Также желательно заставить противника отказаться от базирования вертолетов вблизи фронта с переносом его поглубже в тыл. Это не только сказывается на эффективности ударных вертолетов, но и приводит к повышенному расходу ресурса для выполнения типовой задачи.
Таким образом, атаки и обстрелы вертолетных площадок, засады в районе мест базирования вертолетов и на типовых маршрутах их полетов, атаки на систему снабжения вертолетных частей, а также прекращение Украиной содействию развитию вертолетной авиации России способны существенно ослабить эффективность данных средств вооруженной борьбы.
В фронтовой авиации основными компонентами авиационной поддержки наземных войск являются штурмовик Су-25, фронтовые бомбардировщики Су-24М и Су-34, а также многофункциональные истребители Су-27СМ, Су-30СМ/М2, Су-35С и МиГ-29СМТ.
Су-25 показал себя эффективным противоповстанческим самолетом в ходе боевых действий на территории Афганистана и Северного Кавказа. Его отличает высокая живучесть и мощное вооружение. В ВВС России насчитывается около 200 штурмовиков данного типа, включая модернизированные Су-25СМ. Общее число модернизированных Су-25 в вариант Су-25СМ оценивается в пределах 60 единиц, при потере нескольких из них.
Существенным недостатком Су-25 является его крайне ограниченный радиус действия, особенно с полной боевой нагрузкой. Хотя в случае со штурмовиками этот вопрос стоит не столь остро как с ударными вертолетами, но все равно требуется размещать их на авиабазах, в том числе гражданских аэродромах, поближе к предполагаемым целям, что делает их уязвимыми к диверсиям и минометным и артиллерийским обстрелам. Так в последние годы войны советской оккупации Афганистана довольно много Су-25 было потеряно именно из-за действий примитивной артиллерии моджахедов. Ситуация стоит наиболее остро, когда аэродромы не имеют укрытий для самолетов, и даже минометный обстрел способен вывести из строя авиатехнику. Боевая нагрузка штурмовика сильно зависит от удаленности от цели и при значительных величинах данной характеристики она сокращается до 1 т из 4 максимальных.
Опыт применения Су-25 в условиях пусть и ограниченного ПВО противника продемонстрировал уязвимость данного штурмовика. Так, в ходе Пятидневной войны в Грузии в 2008 г. 3 штурмовика Су-25 были сбиты и не менее 3 получили серьезные повреждения, потребовавшие длительного заводского ремонта (причем не менее 2 из них были в итоге списаны). Таким образом, безвозвратные потери штурмовой авиации России в столь скоротечном конфликте и с противодействием слабого войскового ПВО Грузии, осетинских ополченцев и ПВО СВ России (так как часть штурмовиков была сбита и подбита дружественным огнем) составили не менее 5 штурмовиков, причем наиболее совершенных российских модификаций – Су-25БМ и Су-25СМ. Опыт применения отечественной штурмовой авиации на Донбассе также продемонстрировал довольно высокие потери при умеренных возможностях ПВО противника. Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что Су-25, показавший себя эффективным противоповстанческим ударным самолетом, при противодействии ПВО, представленной зенитными пулеметами, зенитными пушками в ограниченном количестве и устаревшими ПЗРК. В войне же с более серьезным противником, имеющим даже ограниченное число ЗРК ближнего действия и малой дальности, Су-25 несут ощутимые потери. В условиях, когда наземные войска насыщены позднесоветскими средствами ПВО Сухопутных войск, а также имеются ЗРК и истребители из состава Воздушных войск, потери российских Су-25 могут быть масштабными и интенсивными…
…И главное, как бы ни была сильна российская авиация, история знает немало успешных действий по нейтрализации эффективности авиации противника при куда более неравном соотношении сил и средств, чем в случае с Украиной и Россией.
Полная версия материала – в последнем выпуске «Вызозы и риски» №12 по ссылке:
http://www.cacds.org.ua/ru/bulletin/362
Вячеслав Целуйко,
кандидат политических наук,
доцент кафедры политологии ХНУ им. В.Н. Каразина,
специалист по негосударственным вооруженным формированиям
