Южный Кавказ, похоже, погружается в новый этап турбулентности. Грузия готовится размяться на президентских выборах перед куда более важными выборами парламентскими. В Армении Никол Пашинян близок к тому, чтобы дожать ситуацию и получить всю полноту власти – чем подвести итог «бархатной революции». Азербайджан, всячески подчеркивая сближение с Россией, пытается максимально использовать в своих интересах «трения» между Кремлем и новой революционной командой Еревана. Естественно, с прицелом на дивиденды в вопросе Нагорного Карабаха.
…Неизменным пока остается только российский статус «верховного арбитра» в регионе, – статус, который Москва всячески пытается сохранить. В этой связи показательным является комментарий заместителя генерального директора московского Центра стратегических оценок и прогнозов Игоря Панкратенко. Россия со своей внешней политикой рискует стать токсичной для выстраивания стратегических отношений в регионе Южного Кавказа…
Как вы сегодня оцениваете влияние России на Южном Кавказе?
«Влияние» – понятие достаточно многоплановое, включающее в себя сразу несколько аспектов. А поскольку зачастую эксперты, на мой взгляд, не хотят или не умеют работать на понятийном уровне, то происходит искажение реальной картины. В данном случае, если мы говорим конкретно о Южном Кавказе, то ситуация сегодня выглядит следующим образом: военно-политическое влияние России здесь огромно, если не сказать – подавляющее, достаточно посмотреть состав расквартированных частей Южного военного округа, хотя, конечно, не все они ориентированы на Закавказье.
Что же касается экономического и гуманитарного влияния, то здесь ситуация выглядит, мягко говоря, противоположным образом. В 2017 году товарооборот России с государствами региона выглядел следующим образом. С Азербайджаном – $2,1 миллиарда, с Арменией – $1,7 миллиарда, с Грузией – $1,2 миллиарда. То есть, в общей сложности, по итогам 2017 года общий товарооборот России с регионом составил 5 миллиардов долларов. Во внешнеторговом балансе РФ того же, 2017-го года это 0,85%, менее одного процента – думаю, достаточно показательная цифра, исчерпывающе объясняющая и экономическое присутствие, и экономическое влияние, и, экономическую значимость региона для России. То есть, называя вещи своими именами, существует серьезный дисбаланс – военно-политическое влияние России в регионе огромно, но экономическим и финансовым присутствием оно не подкрепляется. Это позволяет Москве сохранять в регионе статус влиятельнейшего игрока, но только в логике XX века. Больше того, если внимательно присмотреться к происходящим здесь процессам, то без труда обнаружится, что де-факто усилиями Турции и КНР здесь формируется отдельное от российского экономическое пространство. Со всеми вытекающими на среднесрочную перспективу для российского влияния последствиями.
Видим ли мы смену стратегии Кремля в этом регионе? Какие новые тенденции вы наблюдаете во внешнеполитическом курсе Кремля на Южном Кавказе?
Вообще говорить о некоей отдельной стратегии Москвы в регионе Южного Кавказа достаточно проблематично. Основная задача Кремля здесь та же, что и 20, и 10 лет назад – сохранить статус влиятельнейшего игрока и «верховного арбитра». Играя при этом на существующих противоречиях и «болевых точках», возникших в регионе и по итогам конфликта вокруг Нагорного Карабаха, и по итогам «принуждения к миру» Грузии в 2008-м году. Да, это достаточно архаично, но какого-то отдельного масштабного проекта для региона Москва не выработала. В том числе и потому, что Южный Кавказ сегодня не является актуальной для Москвы темой.
Никол Пашинян подал в отставку. В декабре состоятся внеочередные парламентские выборы в Армении. Не совсем понятная ситуация происходит в Армении, политическая ситуация еще не урегулировалась. Что на самом деле происходит в Армении? И как долго будет все это продолжаться?
Главной задачей Н.Пашиняна, которую он сегодня пытается реализовать, является переформатирование существующего общественно-политического устройства Армении, которое, как показывают события, совершенно не устраивает абсолютное большинство населения республики. Но, что вполне естественно, вполне подходит экс-номенклатуре, поскольку она формировала ее «под себя». Отчасти – с использованием российского опыта, поскольку та же Республиканская партия – это совершенно не партия в привычном понимании, а элитный клуб, членство в котором автоматически дает пропуск во власть, этакая «Единая Россия» с местной спецификой.
Соответственно, никаких открытых досрочных выборов она выиграть не может. И здесь расчет Н.Пашиняна в целом достаточно верен, хотя бы потому, что армянская номенклатура противопоставить этому ничего не может, ну вот просто не умеет она играть по тем правилам, которые предлагает ей Н.Пашинян.
Что же касается сроков переформатирования – то этот процесс зависит от множества факторов, причем, не столько внешних, сколько внутренних. Любая трансформация чревата расколами, обострением соперничества в кругу вчерашних единомышленников и прочими драматическими коллизиями. Так что – любой прогноз в данном случае сродни гаданию – может, сбудется, а может – и нет.
На ваш взгляд, как будут развиваться отношения Москвы и Еревана после парламентских выборов?
Проблема ведь не в выборах. Скажу больше – проблема даже не в том, какой будет фамилия президента или премьера Армении, а также какая партия займет больше мест в парламенте. Армения объективно должна будет решать вопрос о своей внешнеполитической ориентации, причем – в новом формате: ее стратегический партнер должен быть в состоянии нейтрализовать угрозы, исходящие, как считают в Ереване, от Турции и Азербайджана, оказать содействие в социально-экономическом развитии – но при этом гарантированно не вмешиваться во внутренние дела страны.
Естественно, что подобные требования отчасти сродни ожиданиям «принца на белом коне». Поэтому для каких-то резких телодвижений Москвы в отношении Еревана или Еревана в отношении Москвы сейчас нет предпосылок. Неизбежное дистанцирование Армении от России будет происходить медленно. Но, по всей видимости, неотвратимо.
Россия и Азербайджан активно сегодня развивают сотрудничество. На ваш взгляд, какие факторы сыграли важную роль в сближении двух стран?
Разумеется, определенные страхи о «прозападности» Н.Пашиняна в Москве присутствуют, и есть эксперты, которые активно транслируют именно такие представления в российские властные структуры. Предлагая при этом, как им представляется, великолепный рецепт – «давайте изобразим дружественность с Азербайджаном, пусть в Ереване головной болью от этого помучаются».
Не знаю, чего в подобном подходе больше – дремучего непонимания реалий современных международных отношений, влияния лженауки «геополитики», искреннего заблуждения… Но мне представляется серьезной ошибкой выстраивать отношения с Баку в зависимости от внешних факторов.
Азербайджан – это по всем параметрам государство-лидер, пусть и в субрегионе, которым является Южный Кавказ. Поэтому отношения с ним должны выстраиваться не с учетом того, что кто-то там из соседей прозападный или еще какой-то, а просто исходя из уникальности и потенциала Баку.
Но здесь мы сталкиваемся с препятствием в виде последних «сногсшибательных» успехов российской внешней политики – токсичности Москвы как стратегического партнера, угрозами вторичных санкций за сотрудничество с ней, архаикой подходов, дефицитом привлекательных для других проектов и прочими «прелестями». Которые, в итоге, превращают внешнюю политику Кремля исключительно в набор рефлекторных сокращений на происходящее, но уж никак не в стратегическое планирование и реализацию масштабных программ.
Поэтому я, к сожалению, без особого оптимизма смотрю на активность Москвы в отношении Баку. Пока есть внешние факторы, заставляющие Кремль активничать с Азербайджаном – а это не только «армянский» фактор, есть и другие аспекты – вроде как сотрудничество присутствует. Изменится внешняя ситуация – и все вернется «на круги своя», когда за громкими декларациями и ворохом подписанных протоколов о намерениях ничего существенного и реального не будет.
