Общественно-политическая и социально-экономическая ситуация в Туркменистане продолжает ухудшаться на фоне латентного роста протестных настроений среди населения страны.
В условиях режима жесткой экономии для большинства населения Туркменистана, решения президента Гурбангулы Бердымухаммедова о проведении в стране международных спортивных соревнований вызывают раздражение. Отмена квот на бесплатное электричество, газ, воду, повышение тарифов на коммунальные и другие услуги также негативно сказываются на имидже президента Туркменистана. При этом пока этот протест не выливается в массовые антиправительственные акции.
Дело в том, что государственные СМИ на фоне отсутствия в Туркменистане иных медиа ресурсов убеждают население страны, что республика развивается и является одной из самых развитых в регионе Центральной Азии (ЦА). Хотя, в Туркменистане наблюдается дефицит внешней торговли, равный 10 млрд. долларов США (примерно 30% от ВВП). Кроме того, в республике ощущается дефицит иностранной валюты. Более того, Туркменистан вышел на второе место после Венесуэлы по темпам инфляции – 294% в год.
Иными словами, Ашхабад испытывает непреодолимые трудности с реализацией крупных энергетических проектов. Улучшения социально-экономической ситуации в Туркменистане ждать не следует. По оценкам экспертов, реальный уровень безработицы в Туркменистане равен 60%. В основном туркменские гастарбайтеры направляются в РФ, Турецкую Республику (ТР) и Кипр.
«Венесуэлизация» Туркменистана
Для того чтобы предотвратить реализацию в Туркменистане негативного сценария развития ситуации Г.Бердымухаммедов декларирует проведение реформ, которые должны способствовать улучшению жизни населения. Однако, вместо системных реформ, предусматривающих ликвидацию культа личности Г.Бердымухамедова и плановой экономики (в том числе, отказ от расточительных «имиджевых» строек), президент Туркменистана принимает неэффективные решения, уже приведшие к обрушению экономики. К примеру, был введен запрет на обмен валюты частными лицами, отменен безвизовый режим с соседним Казахстаном, а также ужесточена борьба с трудовой миграцией.
Можно констатировать, что социально-экономический кризис в Туркменистане усугубляется. К примеру, правительство Туркменистана каждую осень отправляет на уборку хлопка под угрозой увольнения и отчисления тысячи сотрудников госучреждений, военных, студентов и школьников. Ведь хлопок и текстиль – вторая после природного газа экспортная статья Туркменистана. Однако кампания международных правозащитников против рабства нанесла по этой отрасли Туркменистана непоправимый удар. Импорт хлопка из Туркменистана запретили США, от туркменского текстиля и сырья отказались многие бренды.
Финансовых средств в туркменской казне нет. Поэтому ряд иностранных компаний не могут получить свои деньги. Лишь турецким компаниям официальный Ашхабад задолжал до 6 млрд. долларов США. Поэтому официальная Анкара отказала официальному Ашхабаду в финансовой помощи.
Очевидно, что улучшение финансовой ситуации в Туркменистане может наступить лишь в случае роста валютных запасов в стране. Официальный Ашхабад должен разрешить свободную конвертацию туркменского маната. Финансовый кризис и разрыв между курсами маната – официальным и реальным, нанес сильный удар по всему туркменскому обществу.
Официальный Ашхабад из-за наличия двух курсов валют теряет свои резервы. Хождение двух курсов выгодно тем, кто имеет возможность конвертировать манат в доллары США в неограниченном количестве, т.е. речь идет о клане Г.Бердымухаммедова, силовиках и приближенных к власти бизнесменах.
На этом фоне Г.Бердымухаммедов пытается решить проблему нехватки финансовых средств за счет резкого сокращения бюджетных расходов. Он решил приватизировать госпредприятия. Тем самым правительство Туркменистана пытается сэкономить на зарплатах, перекладывая ответственность за невыплаты на частных предпринимателей. Аналогичным образом Г.Бердымухаммедов ответственность за все свои непопулярные решения решил переложить на высший представительный орган народной власти Халк Маслахаты (Народный совет).
Иными словами, правительство Туркменистана не имеет возможности для увеличения доходов, т.к. объем собираемых налогов минимален. Однако, негативный сценарий развития событий в Туркменистане в кратко- и среднесрочной перспективе маловероятен. Дело в том, что в Туркменистане жесточайшим образом подавляется любое инакомыслие. Туркменистан фактически управляется полностью в «ручном режиме». Поэтому угроза региональной безопасности с центром в Туркменистане существует, но исходит эта опасность не от исламистских радикалов и экстремистов, а от неэффективного президентства Г.Бердымухаммедова.
Каспийский интерес Туркменистана
Официальный Ашхабад на данный момент подписал лишь одно соглашение с Республикой Казахстан (РК) о разграничении территориальных вод и морских границ из пяти Прикаспийских государств. На этом фоне официальный Ашхабад имеет территориальный спор с Азербайджаном относительно месторождения «Сердар–Кяпяз» – своеобразного продолжения основного азербайджанского нефтедобывающего месторождения «Азери– Чираг–Гюнешли» (АЧГ). Наибольший толчок нефтяной отрасли Туркменистана будет дан, когда официальный Баку и официальный Ашхабад договорятся о совместной разработке месторождения «Сердар–Кяпяз» (запасы нефти порядка 50 млн. тонн).
Очевидно, что без урегулирования территориальных споров между Азербайджаном и Ираном, Азербайджаном и Туркменистаном, Ираном и Туркменистаном (отсутствуют демаркационные соглашения между тремя Прикаспийскими странами), ЕС и Турция, также заявляющие о своей заинтересованности в прокладке Транскаспийского газопровода, вряд ли могут рассчитывать на поставки туркменского природного газа в Европу. Притом что официальный Ашхабад стремится реализовать проект строительства Транскаспийского газопровода в направлении Европы. Так, с декабря 2017 года официальный Ашхабад обсуждает с Азербайджаном, Турцией, Грузией и Еврокомиссией возможности поставок от 10 до 30 млрд. куб. м природного газа в год в страны ЕС. При этом официальный Ашхабад заявляет, что очень рассчитывает на систему магистральных газопроводов маршрута «Южный газовый коридор» (ЮГК) в Азербайджане. Дело в том, что «Туркменгаз» завершил строительство газопровода «Восток – Запад» протяженностью в 733 км, объединяющего восточные месторождения природного газа с Каспийским побережьем Туркменистана. Пропускная способность транспортировки газопровода «Восток – Запад» – 30 млрд. куб. м в год. При этом следует учитывать, что официальные власти ИРИ и РФ продолжат политику нейтрализации усилий официальных властей Туркменистана и ЕС, а также Азербайджана и Турции проложить газопровод по дну Каспийской моря.
Официальный Тегеран считает трансформацию Ирана в транзитное государство для поставок туркменского природного газа важной перспективной задачей, решение которой реально в нынешних геополитических условиях.
Увеличение объема импорта природного газа из Туркменистана считается важным фактором в трансформации Ирана в крупный газовый хаб в регионе.
Во-первых, ЕС желает получать не только туркменский, но и иранский природный газ.
Во-вторых, ирано-туркменский газопровод может пройти через турецкую территорию на фоне относительно ровных межгосударственных взаимоотношений между Тегераном и Анкарой. Ведь экспорт природного газа – это дорогостоящая процедура, требующая крупных трубопроводов для отправки природного газа в направлении КНР, Европы, Пакистана и Индии, а в Иране туркменский природный газ экспортируется с наименьшими затратами, т.к. страны являются соседями. Поэтому Туркменистан, как один из крупнейших обладателей запасов природного газа в мире, нуждается в Иране, как в экспортном транзитере.
Однако иранское предложение по транзиту туркменского природного газа по территории Ирана пока технически не реализуемо.
Во-первых, система газопроводов на севере Ирана слаборазвита, что является причиной закупок иранской стороной туркменского природного газа для северных регионов страны. Поэтому иранская сторона должна развивать трубопроводы в северных регионах для транзита туркменского природного газа. Во-вторых, Иран также разрабатывает туркменские направления экспорта природного газа – Европа и Индия.
Вероятно, официальный Тегеран предложил официальному Ашхабаду совместный экспорт природного газа, чтобы иметь возможность полностью задействовать потенциальные мощности обоих проектов. После визита в Ашхабад президент Ирана Хасан Роухани отметил, что стороны договорились продолжить обсуждение возможностей развития своп операций по природному газу и более широкого использования имеющихся трубопроводов для поставок туркменского природного газа в третьи страны. Притом что в этом случае Туркменистан попадет в зависимость от Ирана, которая по мере разработки своих нефтегазовых месторождений может вытеснить туркменский природный газ.
Экономическая целесообразность ЮГК
Во-первых, ресурсная база. Для устойчивого функционирования ЮГК ЕС нужен иранский природный газ, а через территорию Ирана или по дну Каспийского моря – туркменский природный газ. Если не будет Ирана, то у ЮГК останется лишь азербайджанский природный газ.
Основным источником поставок природного газа в ЮГК считается система месторождений «Южный Елотен-Осман» и «Галкыныш» с максимальными оценочными объемами природного в 26,2 трлн. куб. м.
Однако, если месторождение «Галкыныш» будет введено в промышленную эксплуатацию, в получении его природного газа будет заинтересован в первую очередь официальный Пекин, с которым официальный Ашхабад связан жестким газовым контрактом, не привязанным к какому-то месторождению Туркменистана, но с обязательством поставки 30 млрд. куб. м в год в течение 30 лет.
Во-вторых, формула цены на природный газ. В перспективе могут возникнуть определенные проблемы с достижением взаимоприемлемой ценовой формулы природного газа – в случае разных технических параметров сырья из Азербайджана и Туркменистана, которые будут смешиваться в одной трубе на западном побережье Каспия. Следует также учитывать, что сейчас природный газ на европейских хабах дешевеет и стоит около 185-190 долларов США за 1 тыс. куб. м.
В-третьих, финансовое обеспечение. Официальный Ашхабад придерживается принципа реализации энергоресурсов на своей границе, т.е. проблемы поиска финансирования проекта перекладываются на его партнеров.
Транскаспийский проект поможет Туркменистану?
США и ЕС стремятся достичь консенсуса между Азербайджаном и Туркменистаном по вопросу строительства Транскаспийского газопровода. Однако официальный Баку считает, что республика выполняет лишь роль транзитной страны в проекте. В Баку считают, что реализацией проекта по строительству Транскаспийского газопровода должна заняться транспортирующая сторона – официальный Ашхабад или консорциум. Азербайджанская сторона уже самостоятельно реализует такие проекты, как TANAP и TAP – важнейшие элементы ЮГК. В мае 2017 года официальный Баку пригласил Иран присоединиться к проекту TANAP.
ЕС готов содействовать привлечению инвестиций в строительство Транскаспийского газопровода. Но пропускная мощность ЮГК составляет 16 млрд. куб. м. природного газа в год, из которых 6 млрд. куб. м будет поставлено в Турцию, по 1 млрд. куб. – в Грецию и Болгарию, и еще 8 млрд. куб. в Италию. Следовательно, Азербайджан поставит Европе 10 млрд. куб. м природного газа.
Иными словами, строить придется газопровод не только по дну Каспийского моря (300 км), но и сухопутный участок от Баку до Европы (около 3500 км). Ведь ЮГК предусматривает поставку туркменского природного газа в Европу в объеме 30 млрд. куб. м ежегодно в течение не менее 30 лет.
Другой проблемой при реализации Транскаспийского газопровода из Туркменистана в Азербайджан является отсутствие свободных объемов туркменского природного газа и как следствие – его цена. Ни одна европейская компания не заключила соглашение с Ашхабадом по закупке определенного объема туркменского природного газа. Дело в том, что Ашхабад связан кредитными обязательствами и поставками природного газа в КНР по сравнительно невысоким тарифам. Зависимость официального Ашхабада от экспорта туркменского природного газа в Китай не позволит туркменскому правительству экспортировать сырье в направлении Европы. В 2018 году Пекин закупил около 39 млрд. куб. м туркменского природного газа. После введения четвертой и последней линии газопровода с общей мощностью в 85 млрд. куб. м., официальный Ашхабад будет вынужден транспортировать весь туркменский природный газ в КНР. Притом что официальный Ашхабад стремится реализовать проект газопровода ТАПИ с объемом 33 млрд. куб. м.
Скорее всего, официальный Ашхабад сможет экспортировать туркменский природный газ Европу не ранее 2030 года, т.к. целью туркменской стороны к 2030 году является наращивание добычи природного газа до 250 млрд. куб. м. Экспорт туркменского природного газа намечено увеличить до 180 млрд. куб. м в год.
Следует также учитывать, что туркменский природный газ с доставкой в Европу будет по цене менее конкурентоспособен, чем российский трубопроводный природный газ и даже американский СПГ. Туркменский природный газ нуждается в очистке, и эта процедура делает его более дорогим. Стоимость туркменского природного газа с доставкой по Транскаспийскому газопроводу и ЮГК в Италию составит не менее 330 долларов США за 1 тысячу куб. м.
Притом что цена российского природного газа с доставкой с Ямала оценивается сегодня в 230 долларов США, а сжиженного природного газа с проекта «Ямал СПГ» – в 177-248 долларов США. Кстати, американский СПГ примерно стоит в Европе 248 долларов, а при необходимости США могут снизить цену и до 213 долларов.
Следует также учитывать, что «Газпром» имеет в Европе больше трубопроводных мощностей, чем эквивалент возможности продажи российского природного газа. Притом что снижение спроса на природный газ в Европе, строительство новых интерконнекторов на Балканах и повышение объема поставок СПГ привели к снижению цен и усилению конкуренции.
В Европе уже построено много СПГ-терминалов, способных принимать 200 млрд. куб. м сжиженного природного газа, однако в реальности они используются лишь на четверть.
Правда, Конвенция о правовом статусе Каспия предусматривает прокладку по дну Каспийского моря магистральных трубопроводов. Но, в Протоколе по оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте прописано, что любой проект, угрожающий экологии Каспийского моря, требует одобрения всеми Прикаспийскими странами. Очевидно, что РФ и Иран на фоне противостояния с Западом вряд ли дадут свое согласие. Тегеран и Москва, скорее всего, поднимут вопрос проведения независимой экологической экспертизы строительства Транскаспийского трубопровода.
На этом фоне официальная Москва рассматривает экспорт туркменского природного газа по ГТС Украины. В настоящее время действует межправительственное соглашение между РФ и Туркменистаном о сотрудничестве в газовой сфере до 2028 года и подписанный контракт с аналогичным сроком. По европейским нормам, в ЕС должно быть три источника – поставщика природного газа. В настоящее время, это РФ, Норвегия и Нидерланды. Но, Нидерланды уже трансформируются в импортера природного газа. Нидерланды будут выполнять свои экспортные контракты, что потребует больших объемов импорта. Поэтому третьим источником – поставщиком природного газа должен стать СПГ из США или других стран.
Тем самым официальная Москва формально выполнит условие ФРГ, Франции и ЕС сохранить транзит природного газа через Украину. Этот возможный шаг Москвы (по логике Кремля) позволит реализовать проект «Северный поток-2», а также не увеличивать долю российского природного газа в Европе – 34% согласно Энергетической хартии.
Конвенция по правовому статусу Каспийского моря
Можно констатировать, что официальная Москва с подписанием Конвенции по правовому статусу Каспийского моря получила необходимые для себя военно-политические и экономические преференции. В частности, Конвенция гарантирует свободу развития ВМС РФ, хождение и действия российских военных кораблей в общем водном пространстве. Кроме того, устанавливаются правила безопасного поведения военных кораблей в прибрежной зоне и районах интенсивной хозяйственной деятельности. Более того, к 2025 году в дагестанском Каспийске завершится строительство нового глубоководного порта для приема большегрузных судов; в Каспийск из Астрахани переносится основная база Каспийской военной флотилии РФ.
Иными словами, официальная Москва заинтересована в укреплении стратегических позиций РФ на Каспии, а также в том, чтобы не допустить вхождения США, ЕС, НАТО и КНР в Прикаспийский регион. В 1-м пункте статьи 8 Конвенции закрепляется, что «Разграничение дна и недр Каспийского моря на секторы осуществляется по договоренности сопредельных и противолежащих государств с учетом общепризнанных принципов и норм международного права», что де-факто означает – страны с общими морскими границами решают вопрос делимитации на двухсторонней основе. Следовательно, данное положение не исключает в будущем потенциальных конфликтов между Прикаспийскими странами.
Выводы
Во-первых, введение санкций США против Ашхабада из-за сотрудничества с ПАО «Газпром» оценивается маловероятным.
Во-вторых, в нынешних геополитических реалиях туркменский природный газ в Европе вряд ли появится по причине эволюции экспортного ценообразования и политики. Геополитика состоит в том, что физически туркменский природный газ может попасть на европейский рынок через Иран, Каспий и РФ. Против Ирана выступают США, против Каспия – Иран и РФ.
В-третьих, ПАО «Газпром», пользуясь тяжелой финансовой ситуацией в Туркменистане, намерен зафрахтовать тот объем природного газа, который еще не забрала китайская сторона.
В свою очередь, проект строительства Транскаспийского газопровода даст США больше возможностей влиять на геополитическую ситуацию в Прикаспийском регионе. Ведь охрана Транскаспийского газопровода – более масштабная задача, чем сегодня актуализируемые вопросы охраны платформ и внутренних трубопроводов. Этот проект не означает американского военного присутствия в Каспийском море, но для официальной Москвы будет сложнее конкурировать с программами НАТО по поддержанию безопасности, уже активно предлагаемым Вашингтоном Прикаспийским странам.
Рауф Раджабов, востоковед, руководитель аналитического центра 3RD VIEW, Баку, Азербайджан
