О том, кто реально контролирует рычаги управления в Узбекистане, каким образом принимаются решения, какова роль ключевых спецслужб государства, в статье Алишера Ильхамова, известного узбекского эксперта, социолога и ассоциированного научного сотрудника Школы восточных и африканских исследований (SOAS) в Лондоне для Центра исследований армии, конверсии и разоружения.
О расстановке политических сил Узбекистана говорить трудно в силу того, что политическая система этой страны все еще остается одной из самых закрытых на пост-советском пространстве. Как правило, реальные политические тяжеловесы и брокеры власти в стране предпочитают оставаться в тени и не особо светиться на публике, если это не связано с их формальными обязанностями. Поэтому в значительной степени приходится полагаться на инсайдерскую информацию, на скудные сведения, просачивающиеся в прессу и на собственные умозаключения.
Надо признать, что после смены режима в 2016 году, когда скончался Ислам Каримов, правивший до того страной 27 лет, и президентское кресло занял Шавкат Мирзиеев, страна немного открылась и были проведены некоторые реформы. Из самых значительных назову либерализацию политики валютного обмена, улучшение отношений с соседями по региону, а также ослабление цензуры в сфере СМИ.
Почему именно Мирзиееву удалось взять под контроль над президентским креслом, причем вопреки Конституции, согласно которой временно исполняющим обязанности после смерти главы президента до выборов нового президента должен был стать спикер Сената? Судя по меющейся информации, кандидатуру Мирзиеева поддержал бывший в то время глава Службы национальной безопасности (СНБ) Рустам Иноятов. Также согласно инсайдерским источникам, ставку на Мирзиеева сделал Путин. Тандем Путин-Иноятов способствовал тому, что была нейтрализована другая кандидатура на пост президента, Рустам Азимов, главный казначей страны к моменту смерти Каримова. Азимов был при последнем первым заместителем премьер-министра и Министром финансов. Он контролировал 25-миллиардный золото-валютный запас страны и был достаточно влиятельной фигурой, в какой-то степени популярной среди западных дипломатов, правительств и международных финансовых институтов. Однако реальные рычаги в вопросах дележа власти были все-таки у силовиков, прежде всего у СНБ, которая своей агентурной сетью спрутом охватила всю страну, контролируя все ключевые государственные институты, как в свое время КГБ.
Как это обычно бывает в такого рода закрытых обществах, пришедшее к власти лицо предпринимает усилия для устранения с политической арены фигур, которые реально или потенциально могут претендовать на власть в стране, включая тех, кто привел это лицо к власти. Это мы наблюдали в Туркменистане и совсем недавно в Кыргызстане. Тому же сценарию последовал и Узбекистан. Так, Мирзиеев предпринял меры по устранению Рустама Иноятова из правительства, но также и по ослаблению роли СНБ, настроения офицерского состава которого он не мог контролировать. В силу некоего негласного соглашения и в обмен на услугу в момент смены власти, Мирзиеев не стал расправляться с Иноятовым, но удалил его из СНБ, назначив на должность своего советника во вопросам правоохранительных органов, должность во многом декоративная по своим полномочиям. Между тем, из СНБ были удалены и отправлены за решетку влиятельные генералы, которые действительно погрязли в коррупции, истязании подследственных и разного рода преступлениях.
В марте 2018 года СНБ была реорганизована и переименована в Службу государственной безопасности, однако не перестала выполнять функции политической полиции. На руководящие должности в СГБ был назначены люди со стороны, а именно прокурорские работники. Председлателем службы стал Ихтиер Абдуллаев, бывший до того Генеральным прокурором страны. Тот привел с собой в СНБ своих бывших заместителей. Однако ровно через год после назначения на эту должность он был отстранен и против него и его коллег, пришедших в СГБ из прокуратуры, были возбуждены уголовные дела. В сентябре 2019 года они были осуждены на длительные сроки тюремного заключения. Трудно сказать, что послужило причиной крутых мер против них. Наиболее популярной версией было то, что Абдуллаев якобы поручил вести слежку за членами президентской семьи. Но также вполне возможно, что его подставили сами кадровые службисты, чтобы избавиться от чужеродного тела в рядах СНБ, то есть прокуроров, которые по мнению службистов мало понимают в оперативной работе этой тайной службы и не должны иметь доступа к ее секретам – агентурную сеть службы, а также различного рода досье на все более или мнене влиятельные фигуры страны, материалам, которые разрабатывались годами оперативно-следственной работы.
В итоге, влияние этой структуры, бывшей при Каримове государство внутри государства, было ослаблено. Даже после ее реорганизации Мирзиеев продолжал не доверять этой службе. При этом за последние два года усилились позиции Национальной гвардии и Службы безопасности президента. Нацгвардия получила полномочия, сопоставимые с СГБ, а именно – вести оперативно-следственную работу, арестовывать подозреваемых, содержать их в следственнных изоляторах. Ее заместителем был назначен сват Шавката Мирзиеева Батыр Турсунов. Служба безопасности президента, которая раньше была в ведении СГБ, также получила автономный статус и примерно такие же оперативно-следственные полномочия. Заместителем главы этой службы тоже был назначен близкий родственник президента, его зять Отабек Умаров.
Таким образом, Мирзиеев, устраняя реальных или потенциальных соперников, расставил на ключевые посты своих людей. Кто же это его люди, помимо ближайших родтвенников? На уровне центрального правительства это прежде всего премьер Абдулла Арипов, а также первый заместитель премер-министра Ачилбай Раматов. К ним недавно присоединился Джахонгир Артыкходаев, местный магнат, ставший в 2018 году мэром столицы. Артыкходжаева можно рассматривать как новоявленного олигарха, денежного мешка, тесно связанного с властью и активно влияющего на эту власть. Он – не единственный в этой своей роли в окружении Мирзиеева. В ближнем кругу последнего еще ранее прописался российский олигарх узбекского происхождения Алишер Усманов, который, в свою очередь, протежирует другому олигарху узбеку Паттоху Шодиеву, чья компания прибирает к рукам одно крупное госпредприятие за другим под доверительное управление.
Еще одной базой лояльности внутри государственной системы для Мирзиеева является круг областных хокимов. Ведь Мирзиеев и сам был в свое время хокимом, проработав в этой позиции в двух областях, Джизакской и Самаркандской, с 1996 по 2003 год, прежде чем занять должность премъера. Он хорошо понимает положение, менталитет и интересы этой категории государственных служащих и, в свою очередь, пользуется их поддержкой. При Каримове противовесом местным хокимам были местные органы СНБ. Что касается милиции и прокураторы, те были и остаются под башмаком хокимов. Но ослабив СНБ, Мирзиеев сделал хокимов полноправными хозяевами на местах. И именно за это они должны быть ему благодарны.
Помимо указанных фигур имеются и другие влиятельные фигуры в государственно-корпоративной иерархии страны, но для стороннего наблюдателя и даже для прессы они мало заметны. Они предпочитают заниматься закулисным лоббированием, отстаивая свои монопольные интересы в своих сферах деятельности и бизнеса. Так, на днях было принято правительственное решение о поднятии таможенных пошлин на ряд товаров. Это решение было явно сделано под давлением местных олигархов и групп влияния, несмотря на то, что еще недавно правительство провозгласило курс на снятие таможенных барьеров во внешней торговле.
Наконец, к группам влияния следует отнести путинскую администрацию, хотя российское руководство и не является внутренним игроком в Узбекистане, если только не рассматривать его местные прокси. Сам факт того, что Мирзиеев пошел на подписание экономически невыгодного соглашения о строительстве АЭС в Джизакской области, а также дал указание проработать вопрос о вступлении Узбекистана в Евразийский экономический союз, говорит о силе давления и влияния Кремля на узбекского президента. К свидетельствам этого влияния также можно отнести голосование Узбекистана в ООН против Украины. Таких реверансов и уступок в сторону Москвы вряд ли можно было ожидать при Исламе Каримове.
Есть в окружении президента и публичные фигуры, который озвучивают определенные политические установки, в основном для внешней аудитории. Так периодически в публичном пространстве себя проявляют зам спикера Сената Садык Сафаев и директор Агентства информации и массовых коммуникаций при Администрации Президента Республики Узбекистан Камимл Алламжонов. Их функция в основном сводится к внешнему пиару – в смягчении международного имиджа президента и в убеждении западной аудитории в том, что Узбекистан привержен курсу открытости и реформ. В определенной степени им это удается, благодаря чему у Мирзиеева сложилась определенная репутация реформатора, хотя на практике мы наблюдаем как приливы, так и отливы в плане проведении этих реформ.
Нельзя сказать, что правительственная элита страны состоит из одних отсталых кадров каримовской эпохи. Представлено в правительстве и относительно молодое поколение технократов, знакомых с западными стандартами ведения дел. К ним следует отнести Министра финансов Джамшида Кучкарова (родился в 1964 г., в 1996 г. закончил Экономический институт штата Колорадо в США), Министра юстиции Русланбека Давлетова (г.р. 1980, выпускник университета Варвик в Великобритании 2001 года), Министра народного образования Шерзода Шерматова (г.р. 1977, в 2000 г. Йельский университет в США), Министра по инвестициям и внешней торговли Сардора Умурзакова (г.р. 1977, закончил британский университет Рединга). Они, конечно, демонстрируют более современный стиль работы, по сравнению с другими членами правительства и в какой-то степени оказывают влияние на формирование общего курса. Но, по моим наблюдениям, они еще не играют первой скрипки в правительстве. Более того, они вынуждены адаптироваться ко все еще остающемуся авторитарным режиму правления и к тем схемам работы «с двойным дном» (официальная часть и неформальная), которые сложились при Каримове. В принципе, и при Каримове сложилась практика ограниченной кооптации технократов в правительство. Так произошло в 1991 г., когда Каримов назначил Рустама Азимова, бывшего тогда директором маленького частного банка «Ипак Йули» председателем правления Национального банка внешнеэкономической деятельности Узбекистана, а через какое-то время, в 1998 г., Министром финансов и в 2000 г. Заместителем премьер-министра.
В целом, пост-каримовская политическая система все еще находится в процессе формирования. Но она все более становится похожей на казахскую и российскую модели олигархического госкапитализма, где имеется определенное, хотя весьма ограниченное пространство для гражданских свобод, но в целом она останется авторитарной, со значительной опорой на олигархические круги и неформальные пакты и альянсы.
Из формальных политических институтов реальную роль играют только президентская власть и правительство, в то время как парламент продолжает играть декоративную роль, а система правосудия – быть инструментом в руках исполнительной власти. Причем президентская власть де-факто подмяла под себя все остальные государственные институты, включая правительство. Более того, президент, как в свое время и Ислам Каримов, имеет тенденцию вмешиваться в дела государственной службы, порой опускаясь до микро-менеджмента. В то же время по ряду направлений так и не разработаны, не приняты и, естественно, не выполняются генеральные стратегии развития, или же по этим направлениям наблюдается хаос, игнорирование уже ранее принятых стратегий. Именно в силу этого доминирования президентской власти мало кто в индивидуальном плане играет какую-либо значимую роль в качестве представителей тех остальных ветвей государственной власти. Вес той или иной фигуры, как и при Каримове, зависит не столько от ее формального положения в государственной иерархии, сколько от неформальных взаимоотношений с президентом, от того насколько то или иное лицо имеет «доступ к телу» главы государства или используется им для особых поручений.
