В настоящее время США и их союзники (Израиль и Королевство Саудовская Аравия /КСА/), желающие военной силой вывести Исламскую Республику Иран (ИРИ) из политической игры в Сирийской Арабской Республике (САР), Ираке, Ливане и Йемене, не в состоянии без катастрофических последствий для КСА и ряда других стран Персидского залива принудить официальный Тегеран отказаться от своей традиционной внешней политики в регионе Ближнего и Среднего Востока.
США в контексте вышеуказанной цели в отношении ИРИ опираются на Израиль и КСА, а также ряд стран Персидского залива. ЕС пока не проявляет заинтересованности участвовать в антииранской коалиции по принуждению официального Тегерана к отказу от своей ракетно-ядерной программы и поддержки известных шиитских военно-политических сил в Ливане, Йемене, САР и Ираке. Напротив, ЕС стремится расширить и углубить экономические связи с иранской стороной в сфере энергетики и транспорта.
Официальная Анкара также не проявляет заинтересованности в участии в этой коалиции. Хотя, и Турецкая Республика (ТР) заинтересована в военно-политическом и экономическом ослаблении ИРИ, т.к. соперничает с официальным Тегераном за роль регионального лидера. Поэтому официальный Баку предельно осторожен в иранском вопросе. Притом что официальный Баку на протяжении многих лет неоднократно выступал и выступает против армяно-иранского сотрудничества в контексте Карабахского конфликта. Более того, в Баку недовольны заявлением официального Тегерана о том, что в случае строительства транспортного коридора между Персидским заливом и Черным морем обязательно видится сотрудничество Азербайджанской Республики (АР), Грузии, ИРИ и Республики Армения (РА).
Приоритетные направления внешней политики ИРИ
Можно констатировать, что официальный Тегеран, не отказываясь от идеологических принципов ИРИ, и не идя на стратегические уступки Западу в своем стремлении к лидерству в регионе Ближнего и Среднего Востока, целенаправленно налаживает торгово-экономическое сотрудничество с развитыми странами (страны Европы, Китайская Народная Республика /КНР/, Индия, ТР, Япония, Южная Корея, страны Юго-Восточной Азии). Ведь приоритетными долгосрочными экономическими задачами официального Тегерана считаются привлечение в экономику ИРИ зарубежных инвестиций и получение современных технологий для реализации политической задачи – трансформация страны в региональный энергетический и транспортный хаб.
Закономерно, что внешняя политика Президента ИРИ Хасана Роухани строится на расширении взаимовыгодного экономического сотрудничества с вышеуказанными странами, предполагающее создание благоприятных внешнеполитических условий для привлечения иностранных инвестиций, прежде всего, из стран ЕС.
Символично, что и европейские страны, несмотря на выход США из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе, стремятся восстановить межгосударственные взаимоотношения с ИРИ в полном объеме. Хотя, крупные европейские банки пока не спешат участвовать в выгодных инвестиционных иранских проектах, опасаясь попасть под американские санкции. В частности, европейские банки прохладно отнеслись на предложение Х. Роухани принять участие в проектах, связанных со строительством железных дорог и развитии морских портов в ИРИ для создания кратчайшего пути к Средиземноморскому региону и в конечном итоге в Европу. Однако активность КНР и Индии в вышеуказанном направлении побуждает европейские страны к сотрудничеству с ИРИ.
Следует отметить, что официальный Тегеран развивает межгосударственные взаимоотношения с европейскими странами не в ущерб своим отношениям со странами Центрально-Азиатского региона (ЦАР), Южной Азии и Юго-Восточной Азии. В Тегеране считают, что достигнутый за последние годы взаимовыгодный уровень политических и торгово-экономических взаимоотношений между ИРИ и азиатскими странами находится на достаточно высоком уровне, и политическая и экономическая зависимость страны от Запада может ослабить стратегические позиции ИРИ в вышеуказанных регионах.
Внешнеполитическая доктрина официального Тегерана предполагает региональный подход – трансформация ИРИ в региональную державу при сочетании двух факторов: внутреннее социально-экономическое развитие и активная внешняя политика в регионе Ближнего и Среднего Востока, на Южном Кавказе, в Прикаспийском регионе, ЦАР и Южной Азии. Притом что региональный подход во внешней политике официального Тегерана должен быть многовекторным и сбалансированным, что позволит иранской стороне, с одной стороны, сохранить и усилить геополитическое влияние ИРИ в вышеуказанных регионах, а с другой, избежать негативных последствий вовлечения ИРИ в региональные процессы. К примеру, региональный подход позволяет официальному Тегерану не делать окончательного выбора в пользу КНР, РФ, Индии, или ЕС, а также поддерживать взаимовыгодные взаимоотношения со всеми вышеуказанными геополитическими акторами.
Поэтому внешнеполитические приоритеты ИРИ в отношении ЦАР и Исламской Республики Афганистан (ИРА) рассматриваются в Тегеране через призму намерения иранской стороны расширить свое геополитическое влияние, учитывая и культурно-историческую общность, и экономические перспективы. Но, для решения этой задачи официальный Тегеран пока не в состоянии привлечь крупные финансовые средства на фоне китайской активности в ЦАР и в регионе Южной Азии. Вместе с тем, официальный Тегеран заинтересован в стабильности и безопасности в ЦАР и ИРА. Поэтому официальный Тегеран стремится участвовать в совместных экономических проектах с участием стран ЦАР, КНР, Индии и Исламской Республики Пакистан (ИРП). Следует отметить, что региональный подход во внешней политике ИРИ предполагает, в том числе, и вступление иранской стороны в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). Можно предположить, что выход ИРИ из-под жестких санкций позволит официальному Тегерану стать полноправным членом ШОС, членство в которой является для иранской стороны стратегической целью, т.к. именно в зоне ответственности Организации сосредоточены основные внешнеполитические приоритеты ИРИ.
Что касается российского направления во внешней политике ИРИ, то официальный Тегеран тесно сотрудничает с официальной Москвой в военно-политическом урегулировании региональных конфликтов (САР, Ирак, Карабахская и Каспийская проблематики, ИРА), а также разрабатывает совместные проекты в сфере безопасности, предполагающее противодействие международному терроризму и наркотрафику, а также религиозному экстремизму и этническому сепаратизму.
На этом фоне сближение ИРИ с США не является приоритетным для официального Тегерана. Жесткая позиция США, Израиля и КСА в отношении ИРИ все больше подталкивает официальный Тегеран реализовывать вышеуказанные внешнеполитические приоритеты.
Позиция ИРИ по Карабаху
Позицию официального Тегерана в отношении Карабахского конфликта целесообразно рассматривать в контексте нижеследующих факторов:
во-первых, предотвращение решения проблемы в рамках геополитических интересов США и НАТО, в том числе, недопущение размещения в зоне конфликта миротворческого контингента Альянса;
во-вторых, переход от латентной посреднической миссии к активной форме. Это обусловлено той новой ситуацией, которая сложилась в результате отмены международных санкций СБ ООН и ЕС в отношении ИРИ. Ведь официальный Тегеран получил возможность активно участвовать в решении региональных проблем;
в-третьих, официальный Тегеран считает, что Карабахский конфликт должен быть решен мирным путем, что указывает на безальтернативность переговорного процесса. Из этого вытекает, что обращение сторон конфликта (АР и РА) к силовым методам недопустимо.
в-четвертых, официальный Тегеран считает целесообразным вовлечение в переговорный процесс в качестве посредников исключительно государств региона, что должно привести к вытеснению из числа посредников политического урегулирования Карабахского конфликта внерегиональных игроков.
Поэтому ИРИ выступает против размещения миротворческих сил (МС) в зоне Карабахского конфликта. Дело в том, что граница ИРИ, которая тянется от Мегри до Горадиза и имеет протяженность 170 км, крайне важна для официального Тегерана. Нынешний статус-кво де-факто устраивает ИРИ, как и отсутствие иных внерегиональных сил на границе. Но, в случае вывода ВС РА из оккупированных азербайджанских районов вокруг Нагорного Карабаха возникает вопрос размещения в зоне конфликта МС. Поэтому состав этих МС является ключевым для официального Тегерана, какие это будут МС: российские (ОДКБ), западные или совместные. ИРИ не устраивает западный или совместный вариант. Присутствие МС с участием западных войск официальный Тегеран рассматривает как угрозу своей безопасности.
В этой связи следует отметить, что представляя позицию ИРИ относительно возможности размещения МС в зоне Карабахского конфликта, иранская сторона уже заявила, что судьбу этих территорий должны решать стороны конфликта. Вместе с тем, официальный Тегеран считает, что ИРИ, как страна, имеющая границу с АР и РА, выскажет свои замечания и позицию относительно состава МС.
Именно этим обусловлены посреднические устремления ИРИ в отношении Карабахского конфликта. Хотя, нежелание ИРИ допустить вовлечение внерегиональных сил в дела Южного Кавказа обусловлено, в том числе, и необходимостью сохранения иранского геополитического влияния в регионе.
Символично, что по вышеуказанным факторам позиция ИРИ совпадает с позицией РФ, что не добавляет оптимизма на Западе и в Баку в отношении официального Тегерана, если иранская сторона будет привлечена в переговорный процесс в качестве посредника. Очевидно, что в таком случае будет усилен российский фактор, что отвечает национальным и региональным интересам Еревана.
Правда, иранская сторона предлагает странам региона Южного Кавказа тесно сотрудничать друг с другом, и свести конфликты между собой до минимума, что в итоге и приведет к формированию единого Южно-Кавказского региона. Официальный Тегеран заинтересован в сохранении стабильности в регионе Южного Кавказа, исходя из своих геополитических и геоэкономических интересов, чему свидетельствуют известные инициативы ИРИ в сферах энергетики и транспорта.
Иными словами, посреднические устремления ИРИ обусловлены намерением иранской стороны, с одной стороны, не допустить вовлечения третьих стран в процесс формирования региональной системы безопасности на Южном Кавказе, а с другой, сохранить иранское влияние в регионе. Притом что официальные власти и АР, и РА имеют завышенные ожидания от ИРИ, чего не наблюдается в подходах официального Тегерана.
К примеру, официальный Баку, ссылаясь на Исламскую солидарность, призывает официальный Тегеран к заморозке торгово-экономических взаимоотношений с РА, в том числе, отказу от создания зоны свободной торговли (ЗСТ) с РА. Ведь именно за счет ИРИ в РА была начата реализация целого ряда таких инвестиционных проектов, как строительство сразу двух ГЭС на реке Аракс. Кроме того, официальный Тегеран выступает за сохранение в зоне Карабахского конфликта статус-кво, что выгодно официальному Еревану.
Следует отметить, что по вышеуказанным факторам позиция ИРИ пересекается с позицией РФ. Очевидно, что создание ЗСТ откроет путь для тесного сотрудничества между ИРИ и ЕАЭС.
Иными словами, если посредническая миссия ИРИ и не приведет к каким-либо качественным изменениям в процессе политического урегулирования Карабахского конфликта, то косвенное вовлечение официального Тегерана в переговорный процесс будет протекать посредством сотрудничества с РФ.
Символично, что, по мнению советника Верховного лидера ИРИ Аятоллы Али Хаменеи по международным делам, экс-министра иностранных дел страны Али Акбара Велаяти, последние военные действия в зоне Карабахского конфликта были спровоцированы извне. Также он считает, что «если стороны Карабахского конфликта примут посредничество ИРИ в деле урегулирования проблемы, то при содействии РФ будет возможно установить мир в регионе».
Официальный Баку на фоне текущей ситуации вокруг транспортных коридоров «Север-Юг», Новый Шелковый путь, TRACECA и т.д., а также геополитической и геоэкономической ситуации в Кавказско-Каспийском регионе, не заинтересован в ухудшении азербайджано-иранских взаимоотношений. Поэтому азербайджанская сторона не предоставляет площадку для противников официального Тегерана. Притом что официальный Баку не устраивает позиция официального Тегерана по Карабахскому конфликту.
Внутриполитическая ситуация в ИРИ
Дестабилизация внутриполитической ситуации в ИРИ вряд ли возможна без внешнего вмешательства.
Важным фактором является то, что азербайджанцы в ИРИ активно вовлечены в иранскую систему госуправления. Несмотря на то, что государственный язык в ИРИ – персидский, северные провинции страны имеют государственное телевидение на азербайджанском языке, издаются газеты и журналы также на азербайджанском языке. Кроме того, азербайджанцы участвуют во всех сферах общественно-политической и социально-экономической жизни ИРИ. В частности, именно азербайджанцы контролируют значительную часть промышленного предпринимательства, торговли и услуг. Но самое главное – практически в каждом правительстве ИРИ не менее половины министров составляют этнические азербайджанцы. Азербайджанцы имеют своих депутатов и занимают высокие посты в ВС ИРИ. Так, лишь за последние годы, 4 премьер-министра и один Президент ИРИ, а также действующий Верховный лидер страны Аятолла Али Хаменеи являются этническими азербайджанцами. Но, при этом Аятолла Али Хаменеи является сторонником единой и унитарной ИРИ, в рамках которой национальное происхождение каждого гражданина ИРИ не имеет никакого значения, что закреплено Конституцией страны.
Более того, крупнейший город Западного Азербайджана – Табриз считается вторым по политической активности городом ИРИ, где издается большое количество либеральных газет и журналов, и ведется широкая общественно-политическая дискуссия.
Очевидно, что усиление сепаратистских настроений в ИРИ, в том числе, и среди этнических азербайджанцев, отвечает региональным интересам США, Израиля и КСА. Символично, что в США действуют «Движение национального пробуждения Южного Азербайджана» во главе с Махмудали Чехраганлы и «Сеть американских азербайджанцев из Ирана» во главе с Фарзином Фарзадом. В Канаде расквартирована «Партия независимости Южного Азербайджана» во главе с Салехом Ильдырымом, а в Швеции против ущемления нацменьшинств агитирует сообщество, объединяющее иранских журналистов и писателей в изгнании «PEN International» и другие.
Вышеуказанные сепаратистские организации считают, что в контексте санкций США и гражданской войны в САР, ИРИ может распасться, – в этом случае населенные азербайджанцами иранские провинции могут быть включены в состав АР.
Так, руководство «Сети американских азербайджанцев из Ирана» ранее обратилось с открытым призывом к официальному Вашингтону использовать азербайджанцев и другие национальные меньшинства ИРИ для развала страны. В свою очередь, крупнейшая среди вышеуказанных сепаратистских организаций «Движение национального пробуждения Южного Азербайджана», признанная ООН, ЕС и Европарламентом, выступает за создание независимого государства, в состав которого должны войти 4 северо-западные провинции страны, т.е. Западный Азербайджан, Восточный Азербайджан, Ардабиль и Занджан, а также Казвин, часть Хамадана (населенная азербайджанцами), шахрестан Саве, города Анзели, Астара и Хештпер.
Однако, даже в случае гипотетического возникновения вопроса о воссоединении АР и т.н. Южного Азербайджана, вряд ли официальный Баку пожелает объединения АР с населением 10 млн. человек и Южного Азербайджана с населением примерно 30 млн. человек. Очевидно, что духовно-нравственные, идеологические и религиозные ценности азербайджанцев Южного Азербайджана кардинально отличаются от светских ценностей азербайджанцев АР со всеми вытекающими последствиями, в том числе, в виде непредсказуемых итогов президентских и парламентских выборов, в ходе которых победу вероятнее всего одержат кандидаты азербайджанцев Южного Азербайджана.
Кстати, М.Чехраганлы не выступает открыто за отделение Иранского Азербайджана, он заявляет о необходимости превращения ИРИ в федеративное государство с выделением Южного Азербайджана в качестве отдельной единицы с четко определенными границами и собственной столицей.
Выводы
Во-первых, можно предположить, что США усилят поддержку вышеуказанных организаций с целью политического давления на официальный Тегеран. Но, официальный Баку вряд ли в рамках американо-азербайджанского межгосударственного сотрудничества примет в этом участие.
Что касается курдского вопроса в ИРИ, то официальный Тегеран в последние годы тратит огромные финансовые средства на развитие экономики и инфраструктуры курдских районов страны. На этом фоне иранские курды, в отличие от иракских курдов, к независимости не стремятся и не выступают против центрального правительства ИРИ, за исключением малочисленных террористических организаций.
Правда, США и Израиль могут использовать курдский фактор для общественно-политической дестабилизации ИРИ. Ведь существующая в ИРИ курдская община (примерно 5-6 млн. человек) находится под давлением со стороны официального Тегерана. Но, наличие в ИРИ сильной и прагматичной центральной власти в лице Президента страны Х.Роухани не позволяет в среднесрочной перспективе ожидать курдских выступлений за предоставление иранским курдам автономии. Лишь в случае прямого военного конфликта между ИРИ и США/Израилем/КСА и падения режима Аятоллы Али Хаменеи иранские курды поднимут вооруженное восстание против официального Тегерана с целью создания своего государства. Но, данный сценарий не выполним по причине военно-политического и экономического усиления центральной власти в ИРИ и регионе Ближнего и Среднего Востока.
Следует также учитывать, что рост миграционных потоков из ИРИ в направлении сопредельных стран (в первую очередь АР, РА и Грузия) возможен в двух случаях: 1) вовлечение иранской стороны в кровопролитную межконфессиональную войну в САР и межэтническую гражданскую войну в Ираке; 2) чрезмерная военно-политическая активизация сепаратизма азербайджанцев, курдов и белуджей на иранской территории при прямой военно-технической и политической поддержке их со стороны США и союзников Вашингтона.
Дело в том, что, несмотря на то, что официальный Тегеран обладает достаточно сильными Вооруженными силами (ВС) и эффективно действующими спецслужбами, известные проблемы этнического сепаратизма невозможно решить лишь силовым путем.
Во-вторых, при условии масштабной военно-технической и политической поддержки США и их союзников сепаратистские движения в ИРИ могут дестабилизировать общественно-политическую ситуацию, как минимум, в провинциях проживания национальных меньшинств со всеми вытекающими негативными последствиями, в том числе, в виде трансформации сепаратистских вылазок в межэтническую гражданскую войну.
Официальный Тегеран пока эффективно справляется с попытками США и их союзников инициировать межэтническую гражданскую войну с участием азербайджанцев, курдов и белуджей. Однако долгосрочная стабильность военно-политической ситуации в ИРИ напрямую зависит от того, как будут развиваться события в регионе Ближнего Востока, а также чем завершится гражданско-межконфессиональная война в САР.
Рауф РАДЖАБОВ, востоковед, руководитель информационно-аналитического центра 3RD VIEW, Баку, Азербайджан
