Как, кем и с какой целью формируются фейки, дезинформация и манипуляции о пандемии Covid-19. Какова их направленность и возможные последствия для национальной безопасности постсовеских стран, включая Украину и Казахстан. Об этом в интервью аналитическому изданию exclusive.kz рассказали Айдар Амребаев, политический аналитик из Алматы и Юрий Пойта, руководитель секции Азиатско-Тихоокеанского региона Центра исследований армии, конверсии и разоружения.
Как вы думаете, является ли сегодня Казахстан объектом гибридной войны с чьей – либо стороны и в чем это выражается?
Юрий Пойта: Конечно, с моей точки зрения Казахстан не является исключением для очень мощного ассиметричного информационного влияния. С одной стороны, мы видим манипулитивную или фейковую новостную атаку, а с другой – основанную на доказанных либо объективных фактах, но с односторонней подачей информации либо с неправильными выводами. Во-вторых, эти информационные потоки имеют как глобальный уровень, так и региональный. На глобальном уровне есть два самых больших игрока: США и Китай. И третий игрок – Россия, претендующая на роль глобального, но с моей точки зрения, относящаяся более к региональным. Отличие России в том, что она в принципе не формирует собственных нарративов, но использует американские либо китайские в своих целях.
Сейчас идет война нарративов, и господствующий нарратив фактически сформулирует ту общественную точку зрения, которая приведет к политическим и экономическим последствиям и т.д. США формирует два основных нарратива: вирус рожден в Китае и это означает его вину. А во-вторых, Китай не только стал источником вируса, но и допустил его распространение по всему миру. Это приводит к уровню возрастания синофобии как на обывательском уровне, так и на уровне межгосударственных проектов.
Китай в свою очередь формирует три основных нарратива. Первый – вирус на самом деле является американским биологическим оружием на фоне торговой войны США и Китая. Во-вторых, очень важный китайский нарратив в том, что западные демократические режимы оказались не эффективны в борьбе с глобальными угрозами, и соответственно, только китайская система является эффективной. И наконец, Китай не только справился с пандемией в отличие от США и других западных стран, но и помогает остальным странам, формируя свою мягкую силу. Это два больших нарратива, в которые попадает Казахстан в том числе. Любая дезинформация или манипуляция, повторяемая десятки и сотни раз укладывается в сознании людей и становится правдой.
Айдар Амребаев: Пандемия усугубила все процессы, связанные с информационными гибридными войнами, и Казахстан не исключение. Мы находимся в состоянии не только пандемии, но и инфодемии, когда распространяются самые разные слухи, домыслы, конспирологические теории и прямые информационные провокации. К их числу я бы отнес два факта. Один из них связан с недавней публикацией на одном из китайских информационных ресурсов, где утверждается, что после получения независимости Казахстан должен якобы вернутся в состав Китая. В нем приводятся отдельные отрывки из нашей совместной истории, где обозначается, что Казахстан находился под протекторатом Китая. При этом выводы экстраполируются на современную эпоху, когда китайские инвестиции предполагают, что мы не совсем состоявшееся государство, нуждающееся во внешней опеке.
Второй информационный вызов был связан с тем, российские масс-медиа использовали прошлогоднее выступление Владимира Путина о воссоздании Советского Союза. Дескать, нет ничего плохого в том, чтобы в этой сложной ситуации объединить усилия в создании единой системы. При этом США в ходе визита госсекретаря Майкла Помпео нам дали ясно понять, что Казахстан напрасно сближается с Китаем. То есть для нас инфодемия – это постоянные напоминания со всех сторон о том, мы нуждаемся во внешней опеке.
– Таким образом, вы согласны, что Казахстан стал территорией информационной войны в условиях пандемии, мы стали объектом для разного рода искажения и спекуляции. Значит ли это что у нас нет собственных нарративов, а значит, мы потеряли контроль над своим информационным пространством или, даже больше, проигрываем эту войну нарративов?
Юрий Пойта: Мне сложно сказать, насколько эффективна казахстанская система информационной безопасности. Мы видим только вершинку айсберга. В то же время, явно есть куда расти с точки зрения улучшения элементов информационной безопасности. Дело в том, что фейки, дезинформация, манипуляции – это не только проблема Казахстана, но и фактически всех государств. Другое дело, что такие вбросы о воссоздании СССР являются для Казахстана очень показательными, позволяя оценить направление информационной активности других государств. Россия пытается создать как на мировом, так и на постсоветском пространстве нарратив «во всем виноваты американцы», миф о мировом господстве. Причем, эта информация транслируется не только маргинальными средствами информаций, но и на федеральном уровне и даже российскими учеными. И этот фактор используется в пользу объединения постсоветского пространства. Это первый аспект. Второй аспект — обострение кризиса демократической системы, несостоятельность Европейского союза и напротив, эффективность российского противостояния кризису, что позволяет России помогать не только соседям на постсоветском пространстве, но и например, Италии и т.д. Это не что иное, как попытка легитимизировать свою модель, отвлечь внимание от внутренних проблем, подвергнув при этом сомнению демократические ценности. И все это щедро приправлено мыслью о том, что помочь может только Россия.
– Все это значит, что мы стали территорией информационной атаки со стороны России и Китая. Обе эти страны трудно назвать демократическими. Что Казахстан мог бы гипотетически выдвинуть в качестве собственного нарратива?
Айдар Амребаев: К сожалению, находясь в эпицентре этих информационных потоков, мы не выработали собственной информационной повестки дня. Как результат, мы только тиражируем внешние вбросы, вместо того, чтобы тиражировать свои нарративы. Нет пока взвешенной позиций ни со стороны государства, ни со стороны гражданского общества.
Поэтому нужен комплекс решений. Наш политический режим горазда ближе к китайскому, чем к западному либерально-демократическому. Речь идет о сильном государстве, которое берет на себя функцию опеки в эти непростые времена, которые при этом ограничивают индивидуальную свободу граждан, способность гражданского общества мобилизоваться. У нас нет веры в состоятельность экспертного сообщества, медиков, которые могли бы дать оценку местной ситуации. У нас очень сложно со статистикой, что вызывает в массовом сознаний некоторые сомнения. Достаточно вспомнить, что долгое время у нас говорилось, что у нас никакого коронавируса нет. Потом постепенно материалы о самом коронавирусе вытеснили меры поддержки государства. Оно пыталось показаться себя сильным, обладающим ресурсами удержать ситуацию под контролем. Но при этом оно оказалось неспособным дать картину будущего, которое нас ждет после выхода из коронавируса. В условиях снижения гражданской активности из-за социальной изоляций вопросы взаимодействия власти и общества только обострились. Свою роль сыграл провал программы цифровизации, когда электронное правительство и не справилось с задачей дистанционного обучения. Оказалось, что мы как страна находимся до сих пор на задворках информационной эпохи. Таким образом, мы все время находимся в состоянии информационной зависимости, а от этого недалеко и до внешнего управления.
– Таким образом, Россия нам дает понять, что нам бы хорошо вернутся в ее лоно в формате нового СССР, а Китай нам дает понять, что исторически мы всегда были их территорией. С чем вы связываете эту возросшую активность? Вероятно, она вызвана не только пандемией, но и продолжающимся транзитом? Может быть, это реакция на неустойчивость нашей политической системы и того, что мы явно проигрываем свое информационное поле?
Юрий Пойта: У каждого глобального регионального игрока есть свои национальные интересы, как среднесрочные, так и долгосрочные. Их внешняя политика формируется исходя из внутриполитических приоритетов и это абсолютно нормальный процесс. Понятно, что пандемия какие-то вещи просто ускорила. Сначала она дала возможность США более активно надавить на Китай. По мнению американского руководства Китай является угрозой номер один для американских интересов в мировом масштабе. То есть пандемия сыграла роль триггера. Интересно, что она также показала неустойчивость модели российской экономики в условиях падения мировых цен на нефть в отличие от тех же экономических моделей западных государств. Но в то же время ее запас прочности оказался выше, чем остальных государств постсоветского пространства. И здесь для нас возможна угроза утраты не только экономического, но и их политического суверенитета. Это касается как и Белоруссии, так и других членов ЕАЭС.
Это дает России возможность получить какие-то преимущества для более активной реализации своих национальных интересов, для возвращения и закрепления контроля над постсоветским пространством.
Айдар Амребаев: Наряду с этими факторами одной из причин этой активизации именно на информационном поле является, конечно, технологическая отсталость и Казахстана, и Центральной Азии в целом. На современном информационном пространстве мы являемся не донорами, а реципиентами. А ведь технологии это мощный инструментарий усиления своего влияния. Мы все еще полностью зависимы от российского контента, русскоязычные социальные сети формируют основные общественные месседжи. И даже обсуждаемые темы показывают отсутствие нашей информационной состоятельности. Все это создаёт эффект заполнения информационного пространства более эффективными игроками, преследующими свои геополитические, геоэкономические интересы. И я совершенно с вами согласен в том, что сегодня кабинет Токаева переживает период вызовов, в котором он состоится либо как самостоятельный политик, либо останется в тени тех наработок, которые были сделаны первым президентом.
– Поскольку действующий президент больше занят внутренними вопросами, связанными с оперативным реагированием на экономические последствия коронавируса, Казахстану явно не до формирования собственной информационной повестки, явно не до решения стратегических вопросов. Как вы думаете, каковы будут реальные последствии или возможное развитие событий в ближайшее время? Будет ли продолжаться этот информационный прессинг, к чему он может привести?
Юрий Пойта: С моей точки зрения, информационное влияние, включая манипуляции или даже дезинформация, конечно же, будет продолжаться. Я с вами не совсем согласен в том, что Казахстану сейчас не до информационной политики. Государство – это система институтов, включая те, которые отвечают за информационную безопасность. Поэтому с моей точки зрения они активно работают над этим, насколько эффективно – уже второй вопрос. Мы уже отмечали гибридный характер внешнего влияния. Например, в СМИ уже долгое время вбрасывается информация о причастности Казахстана к вирусу. Вспомнили так называемую американскую лабораторию, где на самом деле работают не американские, а казахстанские сотрудники. Она действительно создана на американские деньги, но активные маргинальные российские СМИ провели так называемое журналистское расследование, итог которого заключается в том, что Казахстан мог быть причастен к появлению этого вируса. Интересно, что эта информация была растиражирована отдельными авторитетными казахстанскими СМИ. В этом сообщении были три вещи. Во-первых, вирус был создан в американской лаборатории в Алматы, причем этому не было ни одного доказательства. Второе – пока казахстанские медики борятся с коронавирусом, эта американская био-лаборатория не принимает в этом никакого участия, что тоже является дезинформацией. И третье, самое интересное, Казахстан должен отказаться от сотрудничества с США в пользу ОДКБ и ШОС. Вот эти три нарратива на обывательском уровне формируют антиамериканские настроения, демонстрируя, что от запада ничего хорошего ждать не стоит. По сути, это попытки ограничения поля для внешнеполитического маневра Казахстана. Казахстан себя позиционирует как государство, которое развивает отношение со всеми партнерами. А это уже попытки сузить отношения с западом, под предлогом того, что это угрожает его национальной безопасности.
Если называть вещи своими именами, то это ничто иное, как попытки вызвать недоверие к официальным органам власти. То есть с одной стороны они якобы причастны к распространению пандемии, а следовательно, им нельзя доверять. И такие атаки будут все интенсивнее и поэтому нужно формировать не только меры по противодействию, но и какие-то превентивные меры.
Айдар Амребаев: Я бы добавил, что это информационное давление будет не столько расти, сколько являться попытками извлечения каких-то практических дивидендов от этих информационных наездов в виде каких-то экономических преференций и уступок или каких-то политических реверансов в ту или иную сторону. То есть в принципе информационный инструментарий – это только механизм для продавливания тех или иных интересов, за которыми стоят транснациональные корпорации или государств. Нам стоит ожидать второй волны этого гибридного влияния. Информационные атаки являются неким авангардом международного внешнего влияния. И здесь не ясно, каким образом Казахстан может на это реагировать. На информационном поле, к сожалению, мы выглядим несколько бледно. Но тогда мы должны хотя бы прислушиваться к экспертному полю так, чтобы расстояние между экспертизой и принятием решений была минимизировано.
Полная версия интервью:
