Сказать, что переформатирование системы безопасности в северной части Евразии, что по большому счету значит мировой системы безопасности, застало мировые и региональные центры силы врасплох, это ничего не сказать. К февралю 2022 года несмотря на огромное число проблем, система безопасности в самом большом регионе мира, с некоторыми оговорками, находилась в динамическом равновесии. И тогда казалось, что резко ничто данное равновесие разрушить не может. Конечно, в исторической перспективе было ясно, что лишенная технологий и проедающая остатки советского наследства РФ, будет постепенно, несмотря на все свои потуги, терять свое влияние в мире вообще и на Южном Кавказе в частности.
Другое дело, что из истории нам хорошо известно, что империи могут разваливаться веками. Поэтому на скорую кончину российской империи, переживавшей очередной ренессанс за счет энергетических сверхдоходов, получаемых уже второе десятилетие, мало кто надеялся. Вернее, мало кто из соседей надеялся, потому что многие другие страны вполне научились извлекать выгоды от подобного положения некогда мировой державы.
На Южном Кавказе Россия себя чувствовала более чем уверенно. Да, после 44-дневной войны несколько сократилось влияние в Азербайджане. Зато в Армении оно серьезно увеличилось, по принципу – куда они сейчас денутся. Да и раздражающий фактор в виде Грузии, который не давал покоя с конца девяностых, если не исчез вообще, то как минимум перестал беспокоить. В конечном итоге танки в 40 км от столицы – серьезный аргумент. Да и с Азербайджаном в общем то все было не так грустно. В конечном итоге от договора о «союзническом взаимодействии» в Баку отказаться не смогли или не захотели. Хотя кого и когда в Москве интересовала чужая мотивация.
Насколько удачным окажется модернизационный проект современной Турции, начатый Ататюрком и продолженный Озалом и Эрдоганом? Вернее, насколько удачно он продолжится, так как сам по себе проект уже оказался удачным – на развалинах османской империи родилось современное национальное государство, которое трансформировалось в серьезного регионального игрока, чего с Турцией не было с конца 17 века.
Сразу же оговорюсь, что здесь и далее мы будем называть современные названия стран, так как Турция несомненно является наследницей как Османской империи, так и государства Сельджукидов и даже Византийской империи. А перечислять названия многочисленных империй на территории современного Ирана вообще не имеет смысла.
Итак, во второе десятилетие нового века Турция вошла не только модернизированной страной, но и, как мы уже сказали выше, региональным игроком. А такой региональный игрок, как Турция никак не мог не обращать внимание на Южный Кавказ, который, впрочем, никогда не был приоритетом для предшествовавших империй. Достаточно неожиданно Анкара получила в регионе мощного союзника в лице Азербайджана, причем, как мы увидим далее, союзника для продвижения своего влияния не только на Южном Кавказе, но и в Центральной Азии. Впрочем, к февралю 2022 года позиции России на Южном Кавказе были настолько сильны, что для Анкары речь шла исключительно о помощи Азербайджану в восстановлении территориальной целостности и сохранении своих позиций в Грузии. А также долгосрочном, рассчитанном на историческую перспективу проекте культурно-экономического взаимодействия с тюркскими государствами Центральной Азии.
И наконец Иран, некогда бывший грозной империей, замер в своем развитии, борясь за выживание и доказывая всему миру жизнеспособность режима, установившегося в результате исламской революции в далеком 1979 году. Жизнеспособность была доказана, ну а как же иначе, находясь под экономическими санкциями, пройдя через страшную восьмилетнюю войну с Ираком, иранский режим сумел не только сохраниться, но и заявить свои претензии на ядерное оружие. Понятно, что многие из наших читателей здесь скажут, лучше бы не заявлял, целее был бы. Но понять логику теократов нам точно не дано.
Что касается Южного Кавказа, то до недавнего времени Ирана в регионе почти не было видно. Впрочем, не было видно не значит, что не его было. Иран обладал, достаточно разветвленной агентурной сетью в Азербайджане и среди азербайджанского населения Грузии, а также имел весьма хорошие отношения с Арменией.
Что касается мировых игроков, то для них Южный Кавказ практически всегда оставался периферийной областью политики. Хотя бывали и всплески интереса к региону, как в конце 1990-х, в связи с разработкой нефтяных месторождений в Азербайджане и создании региональных проектов в обход России, или в середине нулевых, когда институциональными реформами в Грузии заинтересовалась часть администрации США во главе с вице-президентом Диком Чейни. Все остальное время и США, и тем более Европа действовали по принципу – какой уж там Кавказ, когда даже проблемы с Балканами не решены.
Таким, образом кавказские дела были по факту отданы на откуп региональным игрокам, отсюда и идея проекта 3+3, который, впрочем, оказался мертворожденным. И если США и ЕС ещё как-то уделяли внимание региону, Китаю Южный Кавказ был совсем не интересен. Основной маршрут китайского мегапроекта One belt – one way проходил севернее, через Россию, а все остальное китайцев интересовало эпизодически, типа заявки на строительство порта Анаклия, которая была отвергнута Грузией.
Что касается стран региона, то тут было все ещё проще. После 2012 года грузинские власти поняв, что главное не беспокоить Кремль, делали все, чтобы этот самый Кремль не беспокоить. Бизнес-связи в свое время бежавшего из России, фактического правителя Грузии Бидзины Иванишвили работали. Формально Грузия выполняла планы по интеграции с ЕС, работали и программы с США, в том числе и военные. В общем и волки сыты, и овцы целы, и даже пастух доволен. Ну а эксцессы типа “ползучей оккупации” и похищения граждан Грузии можно смело относить на счет активности местных кадров оккупационной администрации.
Азербайджан, который в течении последних десятилетий сам по себе стал достаточно серьезным фактором в регионе, после 44-дневной войны выстраивал свою политику с опорой на Турцию, с которой в июне 2021 года был заключен военно-политический союз (Шушинская декларация). Баку выстаивал отношений с Россией, главной целью которых был вывод российского военного контингента из Карабаха. И здесь Баку насколько это было возможно, старался использовать фактор заинтересованности Москвы в развитии отношений с Анкарой.
Что касается Армении, то после поражения в 44-дневной войне, власти страны делали все для укрепления отношений с Россией, как единственным гарантом сохранения – пускай и нового – но «статус-кво» в Карабахе. И на это были достаточные основания – все понимали, что, если не случится ничего из ряда вон выходящего, то есть того, что с легкой руки Насима Талеба сейчас называют «черным лебедем», Москва не собирается выводить своих военных из Карабаха.
Но «черный лебедь» прилетел, прилетел в феврале – марте 2022 года, когда Россия начала военную авантюру в Украине, которая практически перевернула великую шахматную доску мировой политики. Могло ли это не отразиться на Южном Кавказе? Конечно, нет. С момента распада СССР Россия была системообразующим элементом кавказской политики. Конечно, влияние России медленно, но верно сокращалось. Но здесь ключевое слово – медленно. После начала российской агрессии мы стали свидетелями каскадного обрушения влияния РФ на Южном Кавказе. Старая система безопасности напоминает сегодня пирамиду, из которой вытаскивают краеугольный камень. Никто не знает, когда она рухнет, но в том, что она рухнет – это уже ни у кого не вызывает сомнения.
Вместе с этим регион становится все более и более интересным. С началом полномасштабной российской агрессии против Украины и введением санкций против России, обострением ситуации в Иране и с началом борьбы за российское наследство в Центральной Азии, Южный Кавказ впервые за двести лет вновь оказался на перекрестке интересов мировых и региональных центров силы.
Для Европейского Союза Южный Кавказ является не только важным источником получения энергоресурсов, причем речь идет не только о нефти и газе, но и об электроэнергии. Учитывая ситуацию в Иране, Южный Кавказ, при всех своих скромных логистических возможностях, оказался едва ли не единственным безопасным маршрутом из Европы в Азию. Кроме этого, Южный Кавказ стал площадкой реализации политических амбиций не только Брюсселя (евробюрократии), но и Парижа с Берлином. Понятно, что Европе необходим мир и стабильность в регионе, однако экономические интересы здесь очень тесно переплетены, а иногда входят и в противоречие с политическими, особенно внутриполитическими интересами.
Для Соединенных Штатов регион почти не представляет экономического интереса, но зато критически важен с точки зрения противодействия России, Ирану и обеспечении энергобезопасности Европы. Главной задачей США в регионе сегодня является противодействие попыткам РФ включения стран Южного Кавказа в экосистему выживания в период санкций. На сегодняшний день все три страны Южного Кавказа включены в экосистему РФ, причем, согласно публичной информации, включены вполне легально. То есть речь не идет о прямом нарушении санкционного режима, – на это не решаются куда более влиятельные страны. Однако своповые сделки по энергоносителям, реэкспорт европейских товаров, в том числе товаров двойного назначения, – всё это имеет место быть и приносит немалую выгоду участникам процесса.
В последние недели Москва резко активизировала свою активность в регионе. В российских коридорах власти прекрасно понимают, что даже в случае самого благоприятного для РФ исхода нынешнего этапа войны в Украине (из возможных), РФ придется ещё долгое время жить в условиях изоляции от «коллективного Запада» и его союзников. А это означает весьма ограниченный доступ к мировым финансам и технологиям, и то при наличии обходных каналов поступления (того, что называется экосистемой России).
Понятно, что страны Южного Кавказа никак не могут быть главными или достаточными каналами для РФ. Но при всем этом недооценивать роль региона тоже не следует. Кроме этого, есть ещё и чисто психологический момент. Не так уж и много стран в мире, с которыми Россия сегодня может выстраивать рабочие отношения. А выстраивать их с соседями, против которых Москва на протяжении десятилетий вела гибридную войну, дорогого стоит. И интересно то, что у Москвы сейчас это в значительной мере получается.
Наиболее серьезные потери за последние годы понесло влияние РФ в Азербайджане. Однако, уж слишком много связывало и связывает Баку с Москвой, чтобы разом разорвать все связи с северным соседом. Да и не видят в этом в Баку никакой особой необходимости.
Во-первых, на этих самых связях можно неплохо зарабатывать, что и делается.
Во-вторых, россияне все ещё остаются единственным реальным фактором на земле как в Армении, так и Азербайджане – в Карабахе. А значит, всегда есть возможность торга и постепенного выдавливания российских военных со своей территории. И чем хуже будут обстоять у России дела в Украине, тем на большие уступки она будет согласна идти в Азербайджане.
Ну и в-третьих, любые резкие антироссийские движения все ещё чреваты непредсказуемыми реакциями со стороны Москвы. Оказаться зажатыми между откровенно враждебными Россией и Ираном в Азербайджане ну никак не хотят. Более того, азербайджанская дипломатия умело использует интерес к себе со стороны Москвы в регулировании отношений с Тегераном, агрессивность которого в последнее время резко возросла.
Что делать при таком раскладе Соединенным Штатам? В отношениях с Азербайджаном Вашингтон использует весьма ограниченный набор инструментов – от оказания прямой военной помощи и поддержки противодействия Ирану до давления по вопросам прав человека внутри Азербайджана. По вопросам, связанным с Арменией, администрация США формально, под давлением армянского кокуса, периодически высказывает озабоченности, а по факту поддерживает скорейшее решение карабахского вопроса (переход всей территории Карабаха под контроль Азербайджана). Так как это означает уход российских военных из Азербайджана.
Даже нынешняя администрация, внутри которой влияние армянского лобби достаточно сильно, прекрасно понимает расклад сил в регионе, и поэтому выступает за скорейшую развязку архаичного конфликта, естественно без излишних эксцессов.
Но здесь есть нюанс – для США Южный Кавказ не является приоритетным регионом и представляет собой лишь пазл в будущем антироссийском санитарном поясе. Отсюда и внимание к региону – не вполне приоритетное.
В отличие от Соединенных Штатов, Европейский Союз в гораздо меньшей степени интересует эффективность экосистемы РФ. И совсем не потому, что ЕС не интересует скорейшее окончание войны в Украине. Ещё как интересует, даже гораздо в большей степени, чем США. Однако интересы ЕС на Южном Кавказе имеют прежде всего экономический характер. Понятно, что Европа сегодня, что называется по сусекам собирающая энергоресурсы, заинтересована как в поставках нефти и газа из Азербайджана, так и в транзите энергоресурсов Центральной Азии через Южный Кавказ. Все эти вопросы решаются на высоком уровне Еврокомиссии при непосредственном участии её председателя Урсулы фон дер Ляйен.
Попытки ЕС вмешаться в политический процесс урегулирования армяно-азербайджанского конфликта в лице президента ЕС Шарля Мишеля успехом не увенчались. Владимир Путин достаточно грубо, но эффективно обрубил возможность заключения мирного договора между Арменией и Азербайджаном осенью прошлого года. И тут не последнюю роль сыграл президент Франции Эммануэль Макрон, который сразу после пражских договоренностей «ни с того, ни с сего» пошел на открытую конфронтацию с Баку, обвинив Азербайджан во всех смертных грехах. Это выступление Макрона стало увертюрой к речи Путина на Валдае и встречи в Сочи, которые заблокировали, казалось бы, такую близкую перспективу заключения мирного договора. Что перевело карабахскую партию в долгий позиционный эндшпиль с непосредственным участием Москвы. Ну а ЕС вполне удовлетворен успехами на ниве преодоления энергодефицита и участием в развитии логистических маршрутов.
Единственная страна ЕС, которая ведет политическую игру на Кавказе, это Франция. Причем игру с однозначной опорой на Армению.
Именно благодаря усилиям Франции в Армении появилась мониторинговая миссия ЕС, которая так не нравится Ирану. Почему Париж ведет себя так, а не иначе, тоже понятно. В основе французской политики лежит тезис о стратегической автономии Франции – а вместе с Францией и всей Европы – от США. Так что не только по вопросу о Тайване (в котором, как заявил недавно Макрон, Франция не будет поддерживать Китай, но не будет поддерживать и США), но и на Южном Кавказе, Париж ровно также не будет поддерживать РФ, но и не собирается идти в фарватере политики Вашингтона. По факту на Южном Кавказе Парижу куда сподручнее было бы играть с Москвой, нежели с Вашингтоном. Однако возможности совместной игры с Москвой сегодня, мягко говоря, сильно ограничены.
У Азербайджана также есть союзник внутри ЕС – это Италия. Вот уж поистине, благими намерениями устлана дорога в ад. Это про то, что в свое время россияне в турецких коридорах власти приложили огромные усилия (злые языки говорят не только усилия, но и финансы) для того, чтобы перенаправить газ из трубопровода TANAP в «глухой угол» Европы, то бишь именно в Италию. А вон оно как обернулось. Впрочем сказать, что Италия сверхактивна или даже активна в кавказской политике было бы явным преувеличением.
Можно было бы ещё поговорить об интересах Великобритании в регионе, но, во-первых, они во многом совпадают с политикой Соединенных Штатов. С той лишь разницей, что у британцев нет своего Менендеса, на которого постоянно вынуждены оглядываться из Госдепа и даже из Белого дома. А во-вторых, британцы настолько мало публичны в своей кавказской политике, что практически не оставляют базу для анализа конкретных тактических шагов, хотя стратегия видна вполне отчетливо.
И наконец Китай, долгое время не обращавший на регион почти никакого внимания. Инвестиции в Грузию и в Азербайджан, а также неудачную попытку построить порт Анаклия можно не считать, учитывая масштабы китайских проектов в других регионах мира. Китай и сегодня не обращает особого внимания на Южный Кавказ, прекрасно понимая, что по серьезному для входа в регион необходимы десятилетия жесткой конкурентной борьбы и преодоления недоверия со стороны местного населения. Тут одного комплекса Хуалинг или Института Конфуция явно маловато. Но зато всегда есть Россия и Иран, которые в случае чего всегда готовы прикрыть. Куда они денутся. Хотя не совсем понятно – в случае чего вдруг понадобится прикрывать Китай?
Гела Васадзе, политический аналитик, Тбилиси
