Перефразируя Толстого: все страны, не ставшие объектом агрессии (пока не ставшие) – счастливы одинаково, а все страны объектом агрессии ставшие – несчастливы по-своему. Это действительно так, даже если мы будем рассматривать конфликты с Россией таких стран как Грузия и Украина, различий между Абхазией и Крымом, так называемой Южной Осетией и Донбассом, гораздо больше, чем общего. Однако это совсем не повод не изучать опыт друг друга, потому что в главном эти конфликты схожи. А при внимательном изучении сходства в деталях может оказаться гораздо больше, чем на первый взгляд.
Фактическая оккупация Цхинвальского региона Грузии, который многие по вполне понятным причинам называют Южная Осетия, конечно, началась задолго до августа 2008 года. Причем назвать точную дату начала этой оккупации достаточно сложно именно благодаря «сдержанности» нашего руководства, которое надеялось, что все обойдется. Ну, почти как в случае, рассказанном героем Евгения Леонова в фильме «Обыкновенное чудо» – когда душили его жены, он шептал ей на ухо, ну потерпи, может всё обойдется. Не обошлось. Зато сейчас мы не знаем, когда именно российская сторона разместила свои танки на базе в Джаве, как и когда передавалось тяжелое вооружение осетинским боевиками, которых почему-то стали называть сначала ополчением, а потом и армией, и, главное, «миротворцами». Не знаем многих вещей, о которых узнавали уже постфактум. Поверить в то, что об этом не знало наше руководство на протяжении тех шестнадцати лет, которые прошли с момента окончания активной стадии конфликта в Цхинвальском регионе, достаточно сложно. Конечно, знали, но не хотели «обострять» отношения.
Впрочем, давайте обо всем по порядку. К сожалению, формат этой статьи не позволяет детально рассказать обо всем, что происходило, но кое-что читателям далеким от грузинских реалий сказать все же необходимо. Во-первых, никакой исторической Южной Осетии не существует, и никогда не существовало. Для того чтобы опровергнуть миф о некогда общем государстве Осетия, в который входили как нынешняя Северная Осетия – Алания так и территория Осетии южной, не надо даже приводить мнение на этот счет члена-корреспондента Российской Академии наук, заведующего отделом Кавказа РАН Сергея Арутюнова, называвшего Южную Осетию большевистским артефактом. Достаточно взглянуть на географическую карту, чтобы убедиться в том, что между Северной Осетией – Алания и так называемой Южной Осетией просто нет дорог, а есть Рокский тоннель, построенный в 1984 году. Ну и как, можете себе представить средневековое или древнее государство, не связанное дорогами? Думаю, проблематично.
Идем дальше, осетины в Грузии жили испокон веков и их вклад в историю и развитие Грузии неоспорим. Причем они жили не только в регионе Шида Картли, в состав которого входит Цхинвальский регион, но и в других местах Грузии. Однако именно в этом регионе в период независимости Грузии 1918-1921 годов была особенно сильна большевистская пропаганда, и если мы посмотрим на хронологию восстаний в данном регионе, она полностью совпадает с хронологией военных нападений на Грузию третьих стран.
Понятно, что духовные братья российских большевиков грузинские меньшевики не отличались вегетарианскими методами. Но и время было такое. Впрочем, время прошло, а, как оказалось, осадок остался.
Оказалось в начале девяностых, когда советская власть начала трещать по швам, а пришедшие к власти национально-демократические силы Грузии во главе с Звиадом Гамсахурдия не нашли ничего лучшего, как объявить осетин пособниками коммунистов. Кто подсказал, и какая в этом была доля правды – вопрос уже не принципиальный. В итоге мы получили конфликт между народами, которые наиболее близки друг другу. Кстати, в отличие от других этнических меньшинств, большинство осетин, проживающих в Грузии, прекрасно владело грузинским языком…
Вообще между грузинами и осетинами никогда не было напряженных отношений, чего нельзя сказать об отношениях между грузинами и абхазами, там напряжение целенаправленно культивировалось на протяжении нескольких десятилетий советской власти. Возможно поэтому последствия конфликта, весьма кровопролитного для здешних мест, хотя бы частично удалось преодолеть достаточно легко.
Здесь есть смысл остановиться на первой точке прекращения конфликта в Цхинвальском регионе в 1992 году. Первым документом, регламентирующим ситуацию в зоне конфликта, было Дагомысское соглашение, подписанное президентами России и Грузии 24 июня 1992 года. Данное соглашение предусматривало вывод российских войск из зоны конфликта (в регионе с советских времен дислоцировались 37-й инженерно-саперный полк и 292 отдельный боевой вертолетный полк с подразделениями обеспечения и обслуживания). Понятно, что данные воинские подразделения являлись источником получения оружия и боеприпасов для осетинских боевиков.
Ещё более интересна статья третья соглашения, которую следует привести полностью.
1. В целях обеспечения контроля за прекращением огня, выводом вооруженных формирований, роспуском сил самообороны и обеспечением режима безопасности в указанной зоне учреждается смешанная Контрольная комиссия в составе сторон, вовлеченных в конфликт, которая осуществляет свои функции во взаимодействии с группой военных наблюдателей, созданной в соответствии с договоренностями в Казбеги.
2. Каждая из сторон, участвующая в работе Комиссии, назначает в ее состав своих представителей. Местом пребывания Контрольной комиссии является г.Цхинвали.
3. Для выполнения указанных задач при Контрольной комиссии создаются смешанные силы по согласованию сторон по установлению мира и поддержанию правопорядка. При Комиссии также будут созданы смешанные группы наблюдателей, размещающиеся по периметру зоны безопасности.
4. Контрольная комиссия и приданные ей силы незамедлительно приступают к выполнению возложенных на них настоящим Соглашением задач.
5. В случае нарушения условий настоящего Соглашения Контрольная комиссия проводит расследование его обстоятельств и предпринимает срочные меры по восстановлению мира и правопорядка, а также по недопущению подобных нарушений.
6. Финансирование деятельности Контрольной комиссии и приданных ей сил осуществляется Сторонами на равной долевой основе.
Обратите внимание, ни о каких миротворцах речь не идет, группы наблюдателей, но никак не миротворцы. Но на этом хорошие новости для грузинской стороны заканчиваются, если они вообще были. То ли по неопытности, то ли по другим соображениям грузинская сторона подписала документ, который стал фундаментом для дальнейшей эскалации и неизбежно подводил развязку по сценарию августа 2008 года.
Дело в том, что впервые по отношению к этому конфликту прозвучало определение «грузино-осетинский», хотя никакого конфликта между грузинами и осетинами, проживающими и в других районах Грузии, не было. Мониторинг должны были осуществлять группы наблюдателей, причем наблюдатели были почему-то российскими, северо-осетинскими и грузинскими, а в комиссию входили и представители Южной Осетии.
Возникает вопрос – что заставило Шеварднадзе подписать это? Поверить в неопытность бывшего министра иностранных дел СССР крайне сложно. Но для того, чтобы понять контекст событий, необходимо вспомнить расстрел автобуса на Зарской дороге. Чудовищное преступление, в результате которого погибли тридцать шесть мирных жителей, все – осетины. Кто конкретно организовал это преступление неизвестно. Кто-то говорил о том, что это были сторонники Гамсахурдия, кто-то просто обозначал преступников, как грузинских боевиков.
Главным итогом преступления на Зарской дороге стало то, что грузинская сторона была обвинена в преступлениях против человечности. В этих условиях тянуть с переговорами с российской стороной уже было нельзя, и Шеварднадзе это хорошо понимал. 14 июля 1992 года в зону конфликт были введены Смешанные силы по поддержанию мира в составе трёх батальонов — российского, грузинского и осетинского. Именно этим батальонам предстоит сыграть роль детонатора в войне 2008 года.
Следующим актом «правового оформления» «гибридной агрессии» был «Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия», подписанный в Москве 16 мая 1996 года.
Согласно этому документу стороны обязались отказаться от применения или угрозы применения силы, от оказания политического, экономического и иных форм давления друг на друга. Плюс принять все необходимые меры по предотвращению и пресечению любых противоправных действий, ущемления прав лиц по этническому признаку, а также принять реальные меры по обеспечению достойного решения проблемы беженцев и перемещенных лиц, пострадавших в результате грузино-осетинского конфликта.
Следует заметить, что момент о возвращении беженцев так и остался на бумаге. Стороны также договорились о том, что лица, принимавшие участие в вооруженном конфликте, но не совершившие военных преступлений, а также преступлений против гражданского населения, не подлежат уголовному преследованию и о создании в необходимых условий для работы правоохранительных органов по расследованию указанных преступлений, привлечению к ответственности виновных лиц. И это тоже не было выполнено.
И последний пункт, на который следует обратить особое внимание – пункт о демилитаризации зоны конфликта и введения миротворческого контингента. То есть появляется пункт, согласно которому наблюдатели называются уже миротворцами. Интересно, что под соглашением стояли подписи Евгения Примакова, на тот момент главы внешней разведки России, члена Совета Безопасности, и главы миссии ОБСЕ на Южном Кавказе Дитера Бодена, а тоже президента Северной Осетии – Алания Ахсарбека Галазова.
Контекст заключения этого соглашения был уже совсем иным. С одной стороны, после потери Абхазии Грузия оказалась в тяжелейшем положении и фактически под контролем Кремля. Министр обороны и министр госбезопасности Грузии были прямыми креатурами Москвы. С другой стороны, сам конфликт в Цхинвальском регионе практически сошёл на нет, и никакой необходимости создавать новую архитектуру безопасности не было. Зато усовершенствовать механизмы запуска активной фазы конфликта были нужны, что и сработало летом 2008 года. Именно осетинский «миротворческий» батальон из-за спины российского начал вести артиллеристский огонь по грузинским селам с 29 июля 2008 года. Именно с одного из постов российских миротворцев был открыт огонь по колонне грузинских войск, входящей в Цхинвали. Впрочем, это была развязка.
После августовской войны единственный документ, который определял расположение военных сил на территории Цхинвальского региона (так называемой Южной Осетии) было соглашение Медведев-Саркози-Саакашвили, подписанное 12 августа 2008 года. Данное соглашение включало следующие пункты:
1. Не прибегать к использованию силы.
2. Окончательно прекратить все военные действия.
3. Свободный доступ к гуманитарной помощи.
4. Вооружённые силы Грузии возвращаются в места их постоянной дислокации.
5. Вооружённые силы РФ выводятся на линию, предшествующую началу боевых действий.
6. Создание международных гарантий по обеспечению стабильности и безопасности в Абхазии и Южной Осетии.
Таким образом, Грузия взяла на себя обязательство не размещать вооруженные силы на административной границе Цхинвальского региона, а РФ вывести своих военных со всей территории Грузии, кроме тех мест, где располагались российские «миротворцы» по состоянию на 8 августа 2008 года.
Однако 28 августа ситуация изменилась, так как РФ признало независимость Абхазии и Южной Осетии, и таким образом нивелировало понятие «линия, предшествующая началу боевых действий». Москва стала считать административную границу границей государственной и ввела в регион дополнительные вооруженные силы, создав мощную военную базу. С грузинской стороны патрулирование на линии оккупации стали осуществлять полиция и миссия Европейского Союза.
Процесс бордеризации, начатый РФ в 2013 году, предполагал инфраструктурное обустройство «границы». Провести его можно было в течение нескольких месяцев, однако власти РФ увидели в этом процессе дополнительную возможность для пиара «новой политической реальности», так как реакция грузинской стороны обеспечивала внимание западных средств массовой информации и политических лидеров, посещающих Грузию.
… Забытое Богом и людьми село Чорчана вряд ли когда-нибудь вспомнили бы, если бы не события августа 2019 года, когда грузинские власти вдруг решили установить там полицейский пост. Место нынешних событий было выбрано не случайно. Это к востоку от активной линии бордеризации. Таким образом, появление данного поста полиции очень важно (это не вооруженные силы, так как Грузия постоянно апеллирует к соглашению Медведев-Саркози-Саакашвили). Но это, по сути, бордеризация с грузинской стороны. Никакой практической необходимости в этом не было, но надо обратить внимание на заявления властей Грузии о том, что Грузия контролировала эту территорию и до августа 2008 года.
Главная претензия осетинской стороны в том, что пост полиции расположен на территории т.н. Южной Осетии, в 204 метрах от осетинского села и в 2 километрах от грузинского. Таким образом, осетины трансформируют данный спор в «пограничный». Какие только заявления не делались «югоосетинской» стороной для обоснования своей позиции в данном «пограничном споре». Вплоть до того, что именно в этом месте находятся богатые месторождения гранита и даже платины…
В реальности же мы имеем дело с планомерным продавливанием российской стороной «признания новых политических реалий», согласно которым мир, и, прежде всего, Грузия, должны признать Абхазию и так называемую Южную Осетию независимыми государствами, а пребывание российских войск на их территории – законным.
Что касается выводов, во всех соглашениях, заключенных между Российской Федерацией и Грузией, выполнялись исключительно те пункты, которые были в интересах Москвы. В то же время все те пункты, которые отвечали интересам Тбилиси, легко нарушались или игнорировались. Это напоминало игру в шахматы, в ходе которой один из игроков, когда считал нужным, начинал играть в Чапаева, а после достижения результата категорически требовал играть по правилам, угрожая перевернуть стол. Никакие международные гарантии, типа подписи главы миссии ОБСЕ и даже президента Франции, который на тот момент был председателем Евросоюза, конечно не работали. Грузинская сторона последовательно уступала свои позиции, соглашаясь включать сепаратистов в качестве стороны в соглашениях, и в конечном итоге согласилась на легализацию осетинских вооруженных формирований в качестве «миротворческого батальона», чем и воспользовалась российская сторона.
Много ли общего у этой истории с агрессией России против Украины на Донбассе – судите сами. Но сама по себе история очень поучительная…
Гела Васадзе, политический аналитик Кавказского института стратегических исследований, Тбилиси
