Начиная разговор об интересах Турции на Южном Кавказе, следует иметь в виду, что в отличие от других региональных игроков – России и Ирана, не говоря уже о других странах, проявляющих интерес к региону, Турция само по себе является страной Южного Кавказа. Её северо-восточные области являются интегральной частью региона географически и, что важнее, становятся частью региона политико-экономически. Чтобы пояснить эту мысль, давайте обратимся к истории. Нет, не к тем временам, когда Черное море было практически османским озером, а ко времени конца Османской империи, когда поражение в первой мировой войне и приход Советского Союза окончательно оформили вытеснение турецкого государства из региона. Более того, в конце сороковых годов прошлого века Советский Союз даже официально выдвинул территориальные претензии к Турции, которые были сняты только после смерти Сталина в 1953 году.
Новые времена
Развал Советского Союза совпал по времени с моментом, когда реформы президента Турции Тургута Озала по либерализации турецкой экономики стали приносить свои плоды. Если бы Советский Союз закончился бы на десять лет раньше, Турция вряд ли бы смогла настолько воспользоваться представившимся возможностям. Однако история не терпит сослагательного наклонения, все произошло тогда, когда произошло. Экономически Турция была готова к такому повороту событий.
Активные контакты с Грузией начались ещё до распада Союза, с момента открытия турецко-советской границы в Сарпи. В 1989-90 годах Сарпи был окном в Турцию не только для Грузии, но и для всех советских людей. Изначально в Турцию везли продаваемые в СССР по бросовым ценам оптику, фотоаппараты, часы, золото и игрушки, привозя взамен изделия легкой и пищевой промышленности (особенной популярностью пользовались кожаные куртки). Постепенно номенклатура товаров расширялась, уже в 1990 году в Турцию начали поставлять серьезные партии сырья, прежде всего, леса, а также угля, железной руды и так далее. Правительство Тургута Озала сразу же поняло возможности открытия такого огромного рынка, как Советский Союз, и начало предпринимать энергичные попытки налаживания экономических связей как с республиками Южного Кавказа, так и с другими регионами СССР. Конечно, этому сильно мешали дезинтеграционные процессы, которые превратили всю территорию Советского Союза в зону повышенного риска. Это очень серьезно ограничивало возможности турецкого бизнеса. Тем не менее, экономические связи продолжали расти, несмотря на политическую нестабильность.
Распад СССР с одной стороны открыл широкие возможности для турецкого бизнеса, а с другой ограничил его деятельность в связи с кровопролитными конфликтами в регионе. В это время появляется дискретность проникновения турецкого бизнеса в регион. Наиболее тесные связи устанавливаются с Грузией, где, несмотря на гражданскую войну и нестабильность, правила ведения бизнеса были достаточно прозрачны, хоть и коррупционны. Турецкий бизнес не просто занят поставками товаров первой необходимости в страну, но и активно включился в процесс распродажи «советского наследства» – устаревшей техники и оборудования советских предприятий, остановившихся в результате разрыва экономических связей на постсоветском пространстве. Однако именно на примере Грузии можно увидеть, что насколько Турция была готова к развалу Союза экономически, настолько не была готова политически. Даже в Аджарии, которая была наиболее близким к Турции регионом, Анкара не предпринимала никаких попыток политической активности. Аслан Абашидзе, единолично правящий Аджарией с 1991 по 2004 годы, был полностью ориентирован на Москву и жестко пресекал все турецкие инициативы. И это притом что именно турецкий бизнес во многом содействовал появлению класса предпринимателей в Грузии, щедро предоставляя товарные кредиты своим торговым партнерам. В критический период для Грузии, в конце 1992 года Турция предоставила Тбилиси кредит в размере 50 миллионов долларов США на приобретение пшеницы и других товаров.
На политическом поле Грузии турки действовали крайне осторожно. Приведем простой пример. В период подготовки революции роз в Аджарии (свержения режима Аслана Абашидзе) весной 2004 года, посольство Турции категорически отказалось от любых контактов с «Объединенной оппозицией – Наша Аджария», которая, по сути, представляла центральную власть Грузии. Политическая активность Турции в Грузии в те годы ограничивается программой НАТО «Партнерство во имя мира», программами обучения мусульманского духовенства из Аджарии и открытием в Тбилиси и Батуми общеобразовательных лицеев, связанных с движением «Хизмет».
Ещё больше тогдашняя политическая несостоятельность Турции в регионе видна на примере Азербайджана. В начале 1990-х годов Анкара не сумела оказать действенную помощь второму президенту Абульфазу Эльчибею, который отличался радикально протурецкой позицией. С приходом власти Эльчибея Турции был предоставлен режим наибольшего благоприятствования в Азербайджане, а турецкий бизнес получил серьезные льготы. Однако Турция оказалась не готова к подобному геополитическому подарку. В результате к середине 1990-х годов протурецкие настроения в Азербайджане пошли на убыль, а России, после поражения Азербайджана в первой карабахской войне удалось серьезно укрепиться в этой республике, которая по понятным причинам является естественным союзником Турции в регионе. Вопреки утверждениям некоторых армянских источников, нам не удалось найти серьезных доказательств активного участия турецкого государства в первой карабахской войне. Реальное военное сотрудничество между Азербайджаном и Турцией начинается уже в послевоенный период. В 1994 году Азербайджан присоединяется к программе НАТО «Партнерство во имя мира», а в 1996 году Турция заключает с Азербайджаном «Соглашение о сотрудничестве в военно-технической и военно-образовательной областях», которое предусматривает подготовку офицеров вооруженных сил Азербайджана в военных вузах Турции. К этому же периоду ряд источников относит подписание секретных протоколов о военном сотрудничестве.
Понятно, что наиболее трудным кейсом для двусторонних отношений Турции была Армения. Останавливаться подробно на причинах не имеет смысла – они хорошо известны. Обстоятельством непреодолимой силы здесь стал конфликт с Азербайджаном, игнорировать который турецкий политический истеблишмент, конечно, не мог. Кроме Карабаха обстоятельствами непреодолимой силы между Анкарой и Ереваном был вопрос отношения Турции к событиям 1915 года, которые в Анкаре категорически отказываются признать геноцидом, предлагая создать специальную комиссию. Плюс также вопрос о границе – проблема «Западной Армении». Турция признала независимость Армении, однако первым препятствием в установлении дипломатических отношений был пункт 11 Декларации о независимости, в котором говорилось о том, что «Республика Армения поддерживает дело международного признания геноцида армян в Османской Турции и Западной Армении». Полностью отношения между странами были разорваны в апреле 1993 года, после оккупации Кельбаджарского района Азербайджана.
Эпоха региональных проектов
Новый этап интереса Турции к региону начинается с заключения контракта века (строительство нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан) в 1999 году. Впервые идея проекта была высказана президентом Азербайджана Гейдаром Алиевым во время визита министра иностранных дел Турции Хикмета Четина в Баку осенью 1993 года. Алиеву потребовалось больше шести лет, чтобы перевести данный проект в практическую сферу. Но именно этот проект кардинально изменил геополитическую карту региона. 29 октября 1999 года была подписана Анкарская декларация, выражающая поддержку строительству нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан и регламентирующая транспортировку энергоресурсов Каспия по данному маршруту. Крайне интересен состав участников, подписавших данную декларацию. Наряду с президентами Турции, Грузии и Азербайджана, декларацию подписали президенты Узбекистана и Казахстана, а также министр энергетики США. Не менее интересно и то обстоятельство, что подписание соглашения о транспортировке сырой нефти по территории Азербайджана, Грузии и Турции прошло на Стамбульском саммите ОБСЕ. Там же Азербайджан, Грузия, Турция, Казахстан, Туркменистан и США подписали соглашение о строительстве нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД). И что не менее интересно, на том же саммите было подписано соглашение о выводе российских войск из Грузии.
Вопреки распространенному мнению, нефтепровод БТД не имеет серьезного экономического значения для Грузии, однако его политическое значение сложно переоценить. С момента подписания контракта века и соглашения о выводе российских войск из Грузии между Москвой и Тбилиси возникли противоречия непреодолимой силы, которые обусловили агрессивную политику Российской Федерации в регионе, особенно по отношению к Грузии. Данное соглашение негативно сказалось и на отношениях России с Азербайджаном. В силу фантомных болей империи в Москве все ещё не рассматривали Турцию как серьезного конкурента на Южном Кавказе, и списывали все на политику Соединенных Штатов. Да и сама Анкара совсем не хотела, чтобы в Москве её воспринимали как конкурента в регионе. Понятно, что Турция очень дорожила отношениями с Россией, с которой её связывало множество проектов от «Голубого потока» (газопровода из России в Турцию по дну Черного моря) до инвестиций в растущую российскую экономику и экспорт в Россию.
Ещё большую обеспокоенность в Москве вызвали планы строительства газопровода «Набукко», которые были озвучены в 2004 году. До появления термина «энергетическая сверхдержава» оставалась ещё два года, однако в Кремле ещё с конца девяностых считали зависимость европейских стран от российского газа едва ли не главным политическим инструментом в отношениях с Западом. В то же время Грузия, следуя рекомендациям США, отказалась продать России газопровод Север-Юг, соединяющий Россию с Арменией, который позволил бы русским напрямую присоединиться к региональным проектам. На предложение пересмотреть Стамбульский договор 1999 года о выводе российских баз из Грузии тоже последовал отказ. А в марте 2007 года был сдан в эксплуатацию Южнокавказский газопровод Баку-Тбилиси-Эрзурум. Эти обстоятельства сделали агрессию России против Грузии неизбежной. Конечно, было бы неправильно сводить причины августовской войны 2008 г. исключительно к конфигурации региональных проектов, но то, что главной причиной агрессии РФ против Грузии было вытеснение Москвы из региона, в том числе, и посредством этих проектов, – факт. В процессе наращивания давления на Грузию со стороны Москвы, Анкара и Баку делали все возможное, чтобы поддержать своего партнера, прекрасно понимая подоплеку происходящего. Сегодня часто вспоминают о том, что именно Азербайджан заместил поставки российского газа в Грузию, после того, как на территории Северной Осетии «неожиданно» произошел взрыв газопровода. Однако мало кто помнит, что замещение произошло из квот Турции, которая уступила Грузии часть своих квот с месторождения Шах Дениз, причем по льготным ценам. Интересно, что переговоры, к слову сказать, достаточно сложные переговоры, по этому вопросу проходили ещё в декабре 2006 года, то есть до взрыва газопровода. Уже тогда было ясно, что Кремль, использовавший в борьбе против Грузии, а по сути в борьбе против региональных проектов на Южном Кавказе, целый ряд инструментов, от запрета на торговлю между Россией и Грузией до массовой депортации граждан Грузии с территории РФ, обязательно использует газовую карту в зимнее время.
Августовская война 2008 года перевернула расклад сил в регионе. Россия показала, что для того, чтобы сохранить контроль на Южном Кавказе она готова применять силу, и эта готовность была оценена всеми игроками. В период августовской войны в Кремле проверили реакцию Турции, сбросив две бомбы на военную базу в Хелвачаури (Аджария), как раз в тот момент, когда самолет Эрдогана находился на пути в Москву. Официальной реакции не было, но территорию Аджарии больше не бомбили, и российские войска там не появлялись.
Стратегическая глубина и ноль проблем с соседями
Сразу после августовской войны Эрдоган, который тогда возглавлял правительство Турции, заявил о платформе стабильности и сотрудничества на Кавказе. Ключевым моментом этой платформы был пункт о налаживании отношений с Арменией. То, что произошло дальше, получило название «футбольной дипломатии» и «армяно-турецких протоколов». Самый интересный момент в этой истории – почти забытое предложение министра иностранных дел Турции Али Бабаджана по альтернативному маршруту газопровода «Набукко» через территорию Армении, так как Грузия стала ненадежной. По сути, это была попытка реализации концепции министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу – о нулевых проблемах с соседями. На тот момент реальные проблемы у Турции были только с Арменией, значит, их и надо было решать. Если отбросить идеологическую составляющую, идея достаточно проста и понятна – сделать Турцию ключевым энергетическим и логистическим хабом между Европой и Азией. И так как это никак не получалось без России, то это следует сделать вместе с Россией. А так как участие Грузии в этих проектах после войны и «признания» Абхазии и т.н. Южной Осетии, выглядело весьма проблематичным. Именно поэтому решение проблем с Арменией представлялось наиболее прагматичным путем. Протоколы, предусматривающие поэтапное восстановление отношений между Турцией и Арменией были подписаны в Цюрихе в октябре 2010 года.
В Ереване (если не считать реакции публики), как и в Москве, данная идея была воспринята с энтузиазмом. Благосклонно отнеслись к идее урегулирования, однако реакция Азербайджана была совсем иной. Из Баку не просто напомнили о существовании карабахского конфликта, но и отказались подписывать новый договор по поставкам газа. Но даже не это самое главное, – противоречия, столь неожиданно возникшие между Анкарой и Баку, показали, что у азербайджанской стороны куда больше рычагов влияния на Турцию, чем можно было бы предположить. Протоколы, конечно, были похоронены на этапе ратификации, и сегодня, спустя годы, вполне можно было бы предположить наличие у турецкой стороны «коварного» плана перезагрузки отношений с Азербайджаном таким несколько экстравагантным образом, однако это было бы слишком большим допущением.
Так или иначе, переформатирование произошло, спустя год после подписания армяно-турецких протоколов (в октябре 2011 года) Азербайджан и Турция заключили 15 соглашений, тем самым заложив основы будущей кооперации по превращению Турции в энергетический хаб. А вот в части обнуления проблем с соседями happy end не получился. Арабская весна, ливийский и сирийский кризисы, появление политической субъектности у курдов, три миллиона мигрантов и газовое месторождение в Средиземном море привели к появлению проблем со всеми соседями, кроме Грузии.
Дивный новый мир
Десятые годы выдались не из легких для Турции. С одной стороны, рост экономики, реализация крупных инфраструктурных проектов, создание новых отраслей экономики вывели Турцию в региональные лидеры. Но у всего есть цена, в том числе, и у успеха. У больших стран, большие проблемы, и как только Турция стала по-настоящему большой, у неё появились большие проблемы. Считать Эрдогана романтическим поклонником былого величия Османской империи было бы слишком наивно. У сегодняшних властей Турции две задачи, которые постоянно должны решать и решают власти всех времен и народов. Первая внутренняя – поддержка со стороны собственного населения, вторая внешняя – обеспечение безопасности собственных границ и интересов за рубежом. Эти две задачи не изолированы друг от друга. Для анатолийской улицы, являющейся социальной базой Партии справедливости и развития (ПСР), османская мифология не менее важна, чем социально-экономическое благополучие. Именно успехи во внешней политике являются питательной средой для мифологии нации, и в то же время, обеспечивают возможности для развития страны. Когда решение этих двух задач сходится в одной точке, властям страны не остается ничего иного, как действовать. Такой точкой в 2020 году для Турции оказался Южный Кавказ, а точнее самая проблемная точка на Южном Кавказе – Карабах.
На пресс-конференции перед вылетом на парад победы в Баку президент Турции Эрдоган четко и ясно объяснил отношение его страны к второй карабахской войне: «Карабах, являющийся территорией Азербайджана, был оккупирован Арменией около 30 лет, несмотря на резолюции ООН и ОБСЕ. К сожалению, никаких политических шагов для решения проблемы предпринято не было. Благодаря нашим усилиям и при помощи РФ, Турция положила конец этому конфликту».
К этому времени у Турции сложились с Азербайджаном отношения полноценного стратегического партнерства. В отличие от начала девяностых, когда в отношениях между Турцией и Азербайджаном было больше эмоций и белого шума, нежели практической составляющей, на этот раз эти отношения стали результатом многолетней кропотливой работы. Участие Турции во второй карабахской войне – только завершающий этап многолетнего плана начала нового этапа политического присутствия Турции в регионе. Экономическим базисом данного присутствия является экономика. Речь идет не только о турецких инвестициях в энергетику, строительный сектор и торговлю Грузии и Азербайджана. Азербайджан также активно инвестирует в турецкую экономику. Тут можно привести пример строительства нефтехимического комплекса STAR, стоимость которого оценивается в более чем 2 миллиарда долларов США, а также строительство контейнерного терминала на побережье Эгейского моря, которое естественно будет завязано на расширение возможностей железной дороги Баку-Тбилиси-Карс. В 2020 году азербайджанская энергетическая компания SOCAR потеснила Газпром, став лидером по поставкам газа в Турцию. Практически запущена интеграция экономических систем Турции и Азербайджана. И конечно, региональные проекты – нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, железная дорога Баку-Тбилиси-Карс и особенно Южнокавказский газопровод с продолжением на Трансанатолийский газопровод TANAP и южноевропейский газопровод TAP.
До недавнего времени Россия рассматривала все эти проекты как конкурирующие и враждебные. Однако ситуация изменилась. Аннексия Крыма и гибридная война на Донбассе привела к тому, что основные маршруты транспортировки российского газа в Европу оказались под контролем страны, с которой РФ находится в состоянии де-факто войны. А вмешательство в выборы в европейских странах и в США привели к санкциям, которые отсрочили строительство Северного потока-2 на неопределенное время. В этой ситуации Турция оказалась единственным партнером России, способным хотя бы частично решить те проблемы, которые Москва создавала себя все эти годы.
Впечатляет и сотрудничество Турции и Азербайджана в военной сфере. Об уровне военного сотрудничества между Турцией и Азербайджаном говорит тот факт, что ещё в апреле 2019 года, в качестве возможного ответа на реакцию США по покупке Турцией комплексов С-400, во избежание санкций рассматривался вопрос о размещении комплексов в Азербайджане. Директор Центра исследований безопасности и энергетики Организации международных стратегических исследований USAK Хасан Селим Озертем так оценивает период, предшествовавший началу боевых действий: «Вспышка боевых действий между Азербайджаном и Арменией в июле 2020 года изменила характер карабахского конфликта. Столкновения начались в Товузе, районе за пределами оккупированных территорий Азербайджана. В отличие от четырехдневной войны 2016 года в какой-то момент напряжённость временно ослабла даже без соглашения о прекращении огня. В этот промежуточный период Армения и Азербайджан продолжали играть мускулами, устраивая военные учения. 17 июля 2020 года Армения и Россия объявили о проведении совместных учений в рамках учений «Кавказ-2020». За ними последовали совместные военные учения Турции и Азербайджана. С турецкой стороны в них участвовали элитные подразделения, беспилотники, боевые вертолеты и истребители F-16. Учения оказались весьма знаменательными: они продемонстрировали готовность Турции поддерживать своего союзника на Кавказе перед лицом любой угрозы. Когда бои возобновились 27 сентября, турецкие официальные лица решительно поддержали Азербайджан».
Про роль турецких беспилотников «Байрактар» написано очень много, и смысла подробно останавливаться на этом вопросе нет. Понятно, что без «Байрактаров» взломать эшелонированную оборону армянской армии, которая создавалась многие годы и особенно укрепилась после столкновений в апреле 2016, было бы практически невозможно. Не менее важную роль в войне сыграло спецподразделение министерства обороны Азербайджана “Яшма”, подразделение “Трех стихий” (бригада морских котиков, спецподразделения министерства внутренних дел, госбезопасности и службы внешней разведки /действовали в тылу противника/). Все эти подразделения были подготовлены турецкими военными специалистами. Все эти годы Азербайджан покупал в основном российское оружие, однако подготовкой личного состава армии и других силовых структур занималась турецкая сторона.
В течение всего периода военных действий в Карабахе Турция оказывала Азербайджану как военно-техническую, так и мощную политическую поддержку на всех уровнях. В средствах массовой информации Турции новости с карабахского фронта были новостями номер один. Был создан информационный фон, при котором каждый житель Турции чувствовал свою сопричастность к этой войне. Военная победа несомненно будет способствовать росту популярности правительства на фоне внутренних проблем и жесткого противостояния с оппозицией, сумевшей одержать победу на муниципальных выборах в Стамбуле и Анкаре.
У поддержки Турцией Азербайджана был и важный внешнеполитический аспект. В данном конфликте Турция ещё раз заявила о себе как региональная держава в отношениях, как с Россией, так и с Европейским Союзом. Турция активно включается в региональную политику на новом для себя уровне с началом сирийского кризиса. В сущности, война в Сирии не оставила Эрдогану выбора, угроза этнически близким туркоманам и, что ещё важнее, серьезная угроза со стороны курдских комбатантов в Сирии, которые являлись прямым продолжением Рабочей партии Курдистана, вынудили Турцию вмешаться, в том числе и военными средствами. В отличие от Сирии, в Ливии не было прямой военной угрозы Турции, однако была угроза экономическим интересам. Ко второй половине десятых годов относится и появление турецких военных баз в Африке (Сомали и Судане) и, что особенно важно, в Катаре. С карабахской войной турецкие военные официально оформляют свое присутствие на южном Кавказе. Эрдоган озвучил дополнительный план к обновленному плану платформы «Мира и согласия на Кавказе», озвученному ещё в 2008 году. План предусматривает совместную ответственность Турции и России за сохранение мира и стабильности в регионе, открытие всех транспортных коммуникаций и границ, в том числе и границы Турции с Арменией. Впрочем, тут президент Турции жестко увязал этот вопрос с признанием со стороны Армении существующего статус-кво, а также высказался за отставку нынешнего правительства Армении.
Таким образом, Турция обеспечила военный контроль безопасности своих региональных проектов (Баку-Тбилиси-Джейхан, Баку-Тбилиси-Карс, Южно-кавказский газовый коридор). Как Москве, так и европейским столицам, прежде всего Парижу, было показано, что у Анкары нет ограничений на продвижение и защиту своих интересов где угодно, в том числе и на постсоветском пространстве. Таким образом, Анкара создала политические предпосылки для дальнейшего продвижения своих интересов, как в Азербайджане, так и в других странах постсоветского пространства. Кроме традиционного сотрудничества с Грузией и с тюркоязычными странами Центральной Азии, особенно интересен формат сотрудничества Турции с Украиной. Данный формат особенно активизировался после визита президента Украины В.Зеленского в Анкару в октябре, как раз в период активной фазы карабахского конфликта и был подтвержден на недавней встрече Украина – Турция в формате «квадрига» (министры иностранных дел + министры обороны). Речь идет, прежде всего, о военно-техническом сотрудничестве.
Общее мнение экспертов – Турция вышла из этого конфликта победителем. Но есть нюанс. Во-первых, роль Турции в данном конфликте сильно преувеличена как сторонами, так и средствами массовой информации. Во-вторых, несмотря на заявления азербайджанской стороны о позитивном решении карабахского конфликта, сложившееся положение вещей вряд ли можно считать полным решением карабахской проблемы даже для Азербайджана. Даже в условиях зависимости от азербайджано-турецких региональных проектов, Москва сумела прочертить красные линии и реализовать, хоть и частично, план Лаврова. Разговоры о возможном участии турецких миротворцев в постконфликтном урегулировании по своей сути так и остались разговорами. Даже говоря о присутствии турецких военных на Южном Кавказе, следует иметь в виду, что речь идет об участии турецких саперов и 60 военных которые подключены к работе мониторингового центра. Для сравнения, российская сторона разместила в Карабахе почти две тысячи военнослужащих, не считая сотрудников МЧС, врачей и так далее. Разговоры о том, что впервые после распада СССР на постсоветском пространстве появились войска НАТО несколько натянуты, так как даже если не считать того факта, что часть постсоветского пространства, в лице стран Балтии, уже НАТО, присутствие американских военных в Грузии и в Украине, постоянные маневры НАТО в тех же Грузии, Украине и Молдове, в которых кстати регулярно принимали участие как Азербайджан, так и Армения, – сделали присутствие натовских военных вполне привычным делом. Да и об американских базах в Кыргызстане и даже в Ульяновске, также не стоит забывать, так что ни о каком «в первый раз» речи быть не может. Просто абсолютно всем сторонам конфликта было объективно выгодно показать большую и едва ли не решающую роль Турции, что отразилось в информационной составляющей этой войны.
Участие Турции в хоть и частичном решении карабахского конфликта, позволило правительству Эрдогана добиться того, к чему шла Анкара на протяжении последних тридцати лет – закрепить за собой статус логистического и энергетического хаба для самого крупного рынка в мире – Европейского Союза. В течение долгого времени Турция жестко конкурировала за это место с Россией, и изначально казалось, что у турок нет шансов. Действительно, Россия обладает огромными энергетическими запасами, получила в наследство от Советского Союза развитую транспортную и энергетическую инфраструктуру, и историческое влияние в постсоветских странах Центральной Азии и Южного Кавказа. Однако за прошедшие почти тридцать лет после развала Союза руководство РФ сделало все, чтобы растерять советское наследство, тогда как Турция старалась использовать каждую возможность для повышения своей роли.
Почти пятнадцать лет Москва не предпринимала ничего для решения главной проблемы одной из ключевых стран в регионе – Грузии. В конечном итоге ситуация зашла в тупик, а после августовской войны и «признания независимости» Абхазии и так называемой Южной Осетии, Кремль практически захлопнул окно возможностей по контролю Грузии. Ещё к большей катастрофе для Кремля обернулась аннексия Крыма и гибридная война на Донбассе. Основные маршруты транспортировки российского газа в Европу оказались под контролем страны, с которой РФ находится в состоянии де-факто войны. А вмешательство в выборы в европейских странах и в США привели к санкциям, которые отсрочили строительство Северного потока-2 на неопределенное время. В этой ситуации Турция оказалась единственным партнером России, способным хотя бы частично решить те проблемы, которые Москва создавала себя все эти годы. Ирония судьбы заключается в том, что именно те проекты, которым так мешал Кремль, воспринимая их как конкурентные, стали для него критически необходимы. И тут турки сыграли на опережение.
Что дальше. Большой турецкий проект
Помощь, оказанная Азербайджану для решения карабахской проблемы, позволила Турции не просто узаконить свое военно-политическое присутствие в Азербайджане, но и получить контрольный пакет акций в сфере влияния на азербайджанское общество, подвинув при этом российскую группировку внутри азербайджанской власти. Цели Турции в Азербайджане – сохранение положительной динамики отношений и позитивного имиджа страны. Эффективная коммуникация с новой элитой, формирующейся в Баку в результате «революции сверху», начатой в 2017 году. Расширение экономического сотрудничества вплоть до интеграции экономики двух стран. Причем учитывая серьезное присутствие азербайджанского капитала на рынке Турции, это далеко не процесс с односторонним движением. Идея общего рынка пока ещё не озвучена, однако её общие контуры уже прослеживаются. Сокращение перспектив Турции в направлении евроинтеграции неизбежно подводит к идее укрупнения рынка за счет восточного направления. Перспективы вступления Турции в ЕАЭС, где условия игры диктуются Москвой, и в котором Россия никогда никому не уступит своей лидирующей роли, тоже выглядят маловероятными. Куда более вероятна попытка создания собственного проекта – тюркского экономического пространства (название совсем необязательно может быть таким). Подключение к этому проекту стран Центральной Азии, могло бы быть выходом из крайне некомфортной для них альтернативы геополитической ориентации Россия-Китай. Учитывая то обстоятельство, что турецкие инвестиции присутствуют в Центральной Азии, а трудовая миграция из этих стран в Турцию постоянно растет. Так что все предпосылки для создания подобного пространства, как и рамочные контуры этого проекта, уже существуют, и углубление интеграционных связей с Азербайджаном вполне логичный шаг в этом направлении.
Относительно слабым звеном для Турции сегодня является Грузия, где правящая партия пришла к власти в 2012 году, в том числе, и на волне антитурецкой пропаганды, и внутри которой практически все люди, принимающие политические решения, связаны своим бэкграундом с Францией, Германией и Россией. Кроме всего прочего, практически вся политическая элита Грузии жестко ориентирована на Запад и вряд ли воспримет восточный проект как возможную альтернативу европейскому. Впрочем, в этом и нет необходимости. Турция всегда позиционировала себя как страна, поддерживающая евроатлантические устремления Грузии, поэтому стратегически никаких препятствий на пути подключения Грузии к большому турецкому проекту не существует. В этом направлении наиболее перспективной представляется идея создания трехстороннего формата отношений Грузия-Турция-Украина, которая весьма органично дополнит уже существующие форматы Грузия-Турция-Азербайджан и новый, но динамично развивающийся формат Турция-Украина, с последующим выходом на четырехстороннее сотрудничество Азербайджан-Грузия-Турция-Украина. Учитывая то обстоятельство, что тема черноморской безопасности крайне актуальна сегодня, данные форматы вполне могут получить поддержку из Вашингтона.
Более того, Грузия уже присутствует в нем в виде своего участия в региональных энергетических и логистических проектах. Это обстоятельство создает для Турции достаточно широкие возможности по сотрудничеству с Россией и странами Центральной Азии. Железная дорога Баку-Тбилиси-Карс, которая совсем недавно рассматривалась как дорога, связывающая Турцию с Азербайджаном, может стать одним из главных направлений транспортировки российских грузов на южном направлении. Турецкая сторона готова к этому, модернизировав систему железных дорог и порты на Средиземном море. В таких обстоятельствах политическая стабильность в Грузии и безопасность маршрутов становится необходимой не только для Турции, но и для других соседних стран. Кстати, строительство железной дороги Баку-Тбилиси-Карс это единственный из региональных проектов, который не был поддержан США.
Однако было бы неправильно сводить интерес Грузии к Турции исключительно к логистике. Турция является главным экономическим и торговым партнером Грузии, любой проект интеграции тюркского мира без участия Грузии будет не полным. Со своей стороны Анкара может предложить Тбилиси поддержку по такому сенситивному вопросу, как налаживание связей с абхазской диаспорой в Турции и через них, с политической элитой Абхазии. Почему-то в Тбилиси всегда игнорировали и продолжают игнорировать данный вопрос, тогда как имеющиеся неформальные контакты между Абхазией и Турцией являются как проблемой, так и возможностью.
Если говорить о влиянии Турции в Грузии, то при внимательном рассмотрении в основных областях экономики, в частности в энергетике, Азербайджан представлен куда более серьезно, нежели Турция. Именно Азербайджан был главным драйвером развития трехсторонних форматов, как экономических, так и военно-политических. При нынешних властях возможности Анкары влиять на политику Грузии ещё более скромные. Что касается влияния Турции в самом Азербайджане, то тут оно вполне сопоставимо с влиянием Азербайджана в Турции, и большой вопрос у кого оно больше. Насчет Армении понятно, что влияние Турции там отрицательная величина.
Самой сложной проблемой для Турции на Южном Кавказе продолжает оставаться Армения. После второй карабахской войны существующие между Турцией и Арменией обстоятельства непреодолимой силы ещё больше углубились. Именно Турцию в Армении считают главным виновником поражения в войне, а значит и в гибели тысяч молодых людей. Понятно, что учитывая исторический фон отношений между двумя народами ситуация выглядит тупиковой.
Пункты об открытии транспортного коридора между Нахичеванью и остальной территорией Азербайджана, несомненно, создают возможности для продолжения коридора на Турцию, – турки давно готовы построить железную дорогу в Нахичевань. Впрочем, это скорее в перспективе, ибо сегодня сложно представить – кто в наше трудное время будет вкладывать немалые средства в политически нестабильный проект, находящийся под контролем русских. И, тем не менее, даже на этом направлении есть определенные возможности, прежде всего в области экономики. Анкара вполне могла бы выступить с инициативой четырехсторонних экономических, в том числе инфраструктурных, проектов Турция-Грузия-Армения-Азербайджан. Подключение Армении к региональным проектам с одной стороны позволило бы открыть коммуникации в регионе, а с другой – это могло бы стать попыткой выхода из тупика.
Понятно, что сегодняшняя ситуация в мире и регионе совсем не способствует реализации прорывных внешнеполитических решений. Экономический кризис, углубляющийся в результате продолжающейся пандемии, напряженность отношений Турции с Евросоюзом и США, кризисы в Средиземном море, Сирии и Ливии, крайне затрудняют любые внешнеполитические усилия Турции. Но любой негатив является одновременно и стимулом. Турции важно иметь надежный тыл на Южном Кавказе, и это главная стратегическая задача Анкары в регионе сегодня. Все остальное – потом.
Гела Васадзе, руководитель региональных программ Грузинского Центра стратегического анализа (GSAC)
