Рассуждения о том, что итоги второй карабахской войны изменили архитектуру безопасности Южного Кавказа, стали общим местом в оценках данных событий. Появление российских “миротворцев” в Карабахе, которое оформило военное присутствие Москвы во всех трех странах Южного Кавказа, появление турецких военных в Азербайджане, – всё это, несомненно, важные события. Однако, военная сила это только инструмент для достижения конкретных политических и экономических целей – последний довод королей. Ultima ratio regum – в свое время кардинал Ришелье, человек который точно знал толк в международных делах, приказал отлить эти слова на пушках своей армии. И тогда, и сейчас военная сила не являлась крайней мерой, на которую шли тогда, когда все иные средства были исчерпаны. Все проще, военная сила была решающим фактором. И, тем не менее, средство не может быть целью, поэтому давайте попробуем разобраться.
На днях директор департамента информации МИД России Мария Захарова провела интересный брифинг, в котором отреагировала на результаты декабрьского саммита НАТО: “Это вызывает у нас серьезную обеспокоенность. Мы вынуждены учитывать наращивание военной активности Альянса, его стран-членов, реагировать соответствующим образом. В Черноморском регионе уже имеется опыт поддержания безопасности силами прибрежных государств. Появление здесь нового игрока, пришедшего явно не с самыми добрыми намерениями, расшатывает региональную стабильность и вбивает клин между странами-соседями”.
Самое интересное в заявлении, это место о том, что прибрежные страны имеют опыт поддержания стабильности и безопасности. Понятно, что здесь речь идет о России и Турции, в Москве никогда не воспринимали ни Грузию, ни даже Украину, как самостоятельные субъекты международного права. На самом деле это самая большая проблема Кремля, но сейчас речь не об этом. Долгое время политика Кремля на Южном Кавказе определялась в основном фантомными болями советской империи. Это был контроль ради контроля. Потом появилась и практическая задача – не допустить создания логистических и энергетических путей в обход России. Особенно Москву пугала перспектива транспортировки энергоресурсов из Центральной Азии в Европу, что, кстати, сильно повлияло на затягивание решения вопроса о статусе Каспия. Кремль последовательно противостоял всем региональным проектам на Южном Кавказе, видя в них угрозу своим интересам. Но в последние годы ситуация изменилась.
Аннексия Крыма и гибридная оккупация части Донбасса завела РФ в геополитический тупик. Конечно, если бы Москва сумела полностью реализовать проект “Новороссия”, ситуация была бы принципиально иной. РФ вышла бы к границам Евросоюза, что полностью изменило бы политическую географию всего постсоветского пространства. Однако этого не произошло. Более того, попытка компенсировать потерю Украины через Nord Stream 2 и Турецкий поток 2, также оказалась неудачной. Nord Stream 2 завис на неопределенное время, а построенный в рекордные сроки Турецкий поток 2 явно не обеспечивал потребности РФ, тем более что наряду с этим проектом у Турции появился Южный газовый коридор и трансанатолийский коридор TANAP. То же самое можно сказать и о транспортной инфраструктуре. Железная дорога Баку-Тбилиси-Карс, которая в период своего строительства воспринималась в Москве как угроза национальной безопасности, сегодня является реальной альтернативой логистики через Украину. При этом совсем необязательно, чтобы через Украину не ходили грузовые поезда из России. Ровно также РФ вовсе не прекратит транзит газа через Украину. Тут важен сам факт наличия альтернативы, и такую альтернативу Кремль нашел в лице заклятых друзей в Анкаре. Этим же объясняется то, что последние изменения на Южном Кавказе прошли при активном неучастии Кремля. В данном случае Москве было достаточно ничего не делать и вмешаться у последней красной черты, которая обеспечила реализацию давно вынашиваемого плана Лаврова (размещение российских миротворцев в Карабахе), хоть и в достаточно усеченном виде. Так что в предложении Марии Захаровой использовать “опыт поддержания безопасности силами прибрежных государств”, нет ничего странного и удивительного. Это банальный призыв к Анкаре не допускать в регион других игроков в лице Соединенных Штатов.
Главным пунктом в соглашении по карабахскому урегулированию между Россией, Арменией и Азербайджаном, является последний, девятый пункт, который гласит: “разблокируются все экономические и транспортные связи в регионе. Армения гарантирует безопасность транспортного сообщения между западными районами Азербайджана и Нахичеванской Автономной Республикой. Контроль за транспортным сообщением осуществляют органы Пограничной службы ФСБ России. По согласованию Сторон будет обеспечено строительство новых транспортных коммуникаций, связывающих Нахичеванскую Автономную Республику с западными районами Азербайджана”. То есть речь идет о том, что Южный Кавказ становится открытым транспортным хабом под контролем Турции и России. Вопрос насколько под контролем Турции и насколько под контролем России?
Для Анкары ситуация достаточно благоприятна. В годы правления Эрдогана Турция стала одним из крупнейших транспортных хабов на континенте. Были вложены огромные средства в модернизацию железной дороги, автострад и портов на побережье Средиземного моря. В то время как РФ теряла свое значение как транспортного коридора. Попытка Москвы в начале нулевых присоединить к Южно-Кавказской железной дороге (железная дорога в Армении, которая находится в собственности РЖД) Грузинскую железную дорогу закончилась неудачей. Что, кстати, стало одной из причин обострения отношений между Грузией и Россией. Сегодняшняя ситуация – ещё один шанс для Москвы логистически вернуться на Южный Кавказ. Ключевым вопросом здесь будет вопрос об открытии железной дороги через Абхазию. Открытие этой железной дороги входит в интересы Москвы и Еревана, Анкара как минимум не против, да и для Баку болезненность это темы сильно снижена.
С абхазскими “властями” вопрос уже решен, – не случайно сразу после окончания второй карабахской по горячим следам была организована встреча Путина с руководителем коллаборационистского режима в Абхазии Асланом Бжания. Вопрос о железной дороге, который, кстати, юридически согласован с грузинской стороной ещё в конце 2017 года, является не просто вопросом суверенитета и территориальной целостности Грузии. Это важнейший маркер влияния РФ на Южном Кавказе.
Грузия при данных раскладах становится своеобразной золотой акцией регионального хаба. Понятно, что, несмотря на серьезное влияние Москвы в Баку, сегодняшний уровень российско-азербайджанских отношений не идет ни в какое сравнение с азербайджано-турецкими. Военный контингент в Карабахе поможет влиять на Армению, и частично и на Азербайджан. Однако говорить об эффективном контроле хаба со стороны Москвы без Грузии не представляется реальным.
И вот тут мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией. С одной стороны, РФ оккупирует два региона Грузии, и между Москвой и Тбилиси нет дипломатических отношений. То есть между Грузией и Россией существуют обстоятельства непреодолимой силы. Идти на компромиссы в вопросе территориальной целостности Грузии в Москве не собираются. Это невозможно, потому что Кремль просто не признает международную субъектность Грузии, не формально, по факту. Понятно, что всегда существует вариант военного решения проблемы, однако, политических ресурсов для подобного решения у Москвы нет. Остается политика волчьей пасти и лисьего хвоста, когда с одной стороны постоянно существует угроза военного вторжения, с другой – постоянные попытки применения мягкой силы, для того, чтобы убедить Грузию признать сложившееся статус-кво. Успешна ли подобная политика Кремля? Нет, не успешна. Даже в условиях нахождения у власти в Тбилиси Грузинской Мечты, которая делает все возможное и невозможное, чтобы не раздражать РФ и наладить отношения между Москвой и Тбилиси, – политические отношения так и не сдвинулись с мертвой точки. Другое дело, что нынешние власти Грузии практически ничего не предпринимают для того, чтобы обезопасить себя от угрозы с Севера. А между тем момент сейчас – очень благоприятный.
Ведь Грузия обладает золотой акцией контроля над логистическим хабом не только для Москвы, но и для других игроков. Понятно, что своими силами Грузия не может обеспечить эффективную защиту от угрозы с Севера, и тот, кто эту защиту предложит, тот и будет контролировать пространство от границы Грузии с Азербайджаном до границы Грузии с Турцией. Наиболее вероятный вариант это Соединенные Штаты и НАТО, что практически одно и то же. Визит госсекретаря М.Помпео, заявления действующих и бывших военных, разговоры о возможности скорого предоставления ПДЧ – именно из этой серии. Большинство экспертов сходится на том, что новая администрация Дж.Байдена будет уделять куда большее внимание региону, нежели предыдущая. Да и среди назначенцев в новой администрации немало людей, знающих Грузию не понаслышке. Но пока это все разговоры. Вопрос насколько больше внимания будет уделять администрация Дж.Байдена Грузии в условиях разбалансировки всей мировой системы.
На прошедшем в начале декабря саммите НАТО было расширено сотрудничество с Грузией, добавлено три новых военных программы, теперь их семнадцать. Программы подразумевают расширение сотрудничества, прежде всего, в вопросе безопасности Черноморского региона, что и вызвало нервную реакцию Москвы. Кроме этого, НАТО сделало отдельное резкое заявление по поводу оккупации двух регионов Грузии. Ещё вчера это бы было крупным успехом страны на пути евроатлантической интеграции, но сегодня это почти ничего. Дальше будет видно. Понятно, что сегодняшний политический кризис в Грузии отнюдь не способствует принятию позитивных решений. Однако наличие этого кризиса, само по себе может иметь и позитивные моменты. Во-первых, в условиях подобного кризиса пойти на уступки Кремлю властям гораздо труднее, чем при спокойной ситуации. И, во-вторых, последовательное требование со стороны политических сил и гражданского общества Грузии свободных, справедливых выборов – верный признак того, что демократия перестает быть для нас культом карго.
Конечно, очень заинтересована в таком контроле и Турция. Кроме того, что Турция является членом НАТО и активно поддерживает стремление Грузии стать членом Североатлантического Альянса, существуют отдельные программы трехстороннего военно-политического сотрудничества Грузия-Турция-Азербайджан. Однако ссориться с Москвой из-за Тбилиси в Анкаре явно не хотят. Там прекрасно понимают весьма ограниченные политические ресурсы РФ в Грузии и существование обстоятельств непреодолимой силы между РФ и Грузией. К тому же нынешнее правительство Грузии, мягко говоря, не совсем лояльно по отношению к Анкаре. Но, как известно, свято место пусто не бывает, и если сегодня Соединенные Штаты не проявят интереса к региону, в будущем раздел Грузии между РФ и Турцией неизбежен. Москва будет контролировать оккупированные территории Абхазии и Цхинвальского региона, а турецкие силы обеспечат защиту остальной Грузии от попыток Кремля решать свои задачи в регионе последним доводом королей. В конечном итоге в Азербайджане они это уже сделали.
Гела Васадзе, руководитель региональных программ Грузинского Центра стратегического анализа (GSAC)
