Обсуждая политику США в любой точке земного шара, следует сначала договориться о предмете разговора. То есть, о чем идет речь: о долгосрочной стратегии “глубинного государства” – государственных институтов (бюрократии), которая определяет содержание национальных интересов… И (или) о целях той политической команды, которая находится у власти, также политических групп, имеющих влияние в органах государственной власти. Как правило данные цели ограничиваются следующим электоральным циклом, а выборы в США, как известно, проходят каждые два года. Понятно и то, что здесь следует разделять сферу публичной политики и то, что многие политические аналитики называют realpolitik – термин, набивший оскомину, и тем не менее имеющий право на существование.
Одно несомненно – на сегодняшний день Соединенные Штаты продолжают оставаться мировым лидером, превосходящим все другие страны как по уровню доходов, так и по военной и технологической мощи. Государственные институты США больше, чем институты любой другой страны контролируют мировые финансовые и технологические рынки, а значит могут создавать дискурсы. Но именно это и создает у многих людей ложные представления о роли и месте США в мире. Во-первых, никакая гегемония не может быть тотальной, любые ресурсы конечны. Поэтому все разговоры об однополярном мире весьма условны. Однополярного мира не было никогда и никогда не будет.
Во-вторых, внутри Соединенных Штатов присутствуют группы влияния, представляющие все мировые тренды. Некоторые из них традиционно доминантны, некоторые нет, а некоторые даже маргинальны, но само наличие подобных групп, учитывая крайне высокую динамику политических процессов внутри страны и за рубежом, очень сильно влияет на позицию администрации Белого дома. Приведу конкретный пример: Соединенные Штаты однозначно поддержали своего главного союзника на Ближнем Востоке Израиль в войне против ХАМАС. Казалось бы, здесь полностью совпали интересы традиционной политики США, электоральные расклады перед выборами 2022 и даже личная позиция президента Байдена. Но вдруг выяснилось, что многие из тех, кто традиционно представляет электорат Демпартии симпатизируют совсем другой стороне, да и внутри своей администрации Байден столкнулся с молчаливым противодействием. Вот вам классический пример, когда все не так однозначно.
Ну и в-третьих, иметь силу для решения той или иной проблемы оказывается недостаточно. Необходимо оптимизировать применение силы и просчитать последствия. Понятно, что технологии позволяют властям Соединенных Штатов иметь максимальный уровень информационного обеспечения. Но кроме ресурсов и информации необходимо принятие стратегически правильного решения. И с этим дела обстоят хорошо далеко не всегда. Понятно, что ошибки и просчеты США видны куда лучше, чем ошибки любой другой страны, но в отличие от других стран у США есть роскошь эти самые ошибки совершать без особого ущерба для себя. Вот такая картина маслом.
А теперь давайте исходя из вышесказанного попробуем разобраться в кавказской политике Соединенных Штатов. Для начала про регион в целом в американской оптике. Мы все пленники географической карты, и это правильно. География имеет значение, но география – это не изображение стран, морей и континентов на плоской поверхности. Шарик, как давно известно, круглый, кстати программа Google Earth дает уникальную возможность покрутить его и увидеть мир несколько под другим углом. А с другой стороны Большой Лужи наш регион выглядит совсем иначе, чем отсюда. И тем не менее, Южный Кавказ входит в два самых турбулентных геополитических пространства на планете – Восточная Европа (пора уже так обозначать европейскую часть постсовка) и Большой Ближний Восток. Именно в этих двух регионах сейчас ведутся активные боевые действия с применением самых современных вооружений, и именно в этих двух регионах находятся страны, являющиеся главными дестабилизирующими факторами на планете – речь о России и Иране.
Но я же не случайно просил вас покрутить шарик на Google Earth, при внимательном взгляде можно без труда обозначить ещё один регион – Кавказ и Центральная Азия, с примыкающими к ним Китаем, Индией и странами восточной Азии. Учитывая положение дел на границе с Восточной Европой и на Ближнем Востоке, Кавказ и Центральная Азия являются едва ли не единственным стабильным сухопутным коридором, соединяющим мировую фабрику (страны восточной Азии) с самым крупным рынком в мире (Европейским Союзом).
Понятно, что несмотря на отсутствие прямых экономических интересов в нашем регионе, по крайней мере критических, как например в странах Залива, роль мирового лидера не позволяет оставлять такой регион вне зоны внимания. Ещё совсем недавно схема отношений с регионом выглядела следующим образом. Отношения стратегического партнерства с Грузией – как страной давно объявившей о своем стремлении вступить в НАТО и Евросоюз, находящейся в конфликте с Россией (два региона Грузии оккупированы Российской Федерацией), и географически являющейся западной точкой входа в регион.
Отношения Штатов с Азербайджаном можно охарактеризовать как деловые. Это прежде всего деятельность американских компаний на энергетическом рынке и иранский кейс, из-за которого президент США с 2001 года приостанавливал 907 поправку, запрещающую поставки вооружений Азербайджану. Что касается Армении, которая долгие годы была военно-политическим союзником России и была интегрирована в российские проекты, – США предпочитали строить с ней отношения через многочисленную и влиятельную армянскую диаспору, реализуя локальные проекты с Ереваном.
Но после февраля 2022 года многое изменилось.
В конце нулевых – начале десятых Грузия была серьезной проблемой для Белого дома. После своего прихода к власти администрация Барака Обамы затеяла процесс перезагрузки отношений с Россией, и тема российской агрессии против Грузии 2008 года создавала для властей США явный дискомфорт. То, что ни о какой нормализации между Россией и Грузией не может быть и речи, тогда понимали все. Именно необходимость отложить данный вопрос в долгий ящик привела к тому, что США поддержали электоральную революцию 2012 года, в результате которой к власти пришла политическая сила Бидзины Иванишвили. Единственное условие, выдвигаемое тогда со стороны Соединенных Штатов, выглядело просто – не раздражайте Москву и не создавайте им лишних проблем. И власти Грузии проблем не создавали, с большим энтузиазмом взявшись за процесс совместного бизнеса с Россией, параллельно под уверения и бравурные речи о европейском будущем Грузии.
Особо не интересуясь делами региона в целом, в Вашингтоне не обращали внимания на явные индикаторы сокращения своего влияния в Грузии. Тревожный сигнал здесь могла бы подать оппозиция, но бывшая партия власти, с первых дней пребывания в оппозиции столь громко и истерично, по теме и без темы верещала о пророссийскости грузинских властей, что очень скоро в Вашингтоне просто перестали относится к этим сигналам серьезно. Националы, как в известной притче о мальчике-пастухе слишком часто кричали “Волки!”.
Однако, всё сваливать на оппозицию было бы несправедливо. В Вашингтоне никак не отреагировали на гораздо более серьезные вещи, например, на блокировку американской компании по строительству порта Анаклия, или на назначение главой министерства обороны (когда-то прямой вотчины США) политика, явно связанного с Китаем. Речь идет об Ираклии Гарибашвили, который возглавил министерство обороны в сентябре 2019 года, а в феврале 2021 года был назначен целым премьер-министром. Так что удивляться позиции Грузии по войне в Украине, которая сводится к “безусловной” поддержке Украины при условии зеленого света на бизнес с Россией, – может только очень неосведомленный человек.
Как себя ведут при этом Соединенные Штаты? Внешне, в сфере публичной политики, почти никак. Санкции против судейского корпуса и экс-прокурора, а ныне коммуникатора с Россией, это даже не предупреждения, а всего лишь обозначение будущих возможных предупреждений. Про сферу реальной политики говорить не буду, ибо то, о чем беседуют в тишине кабинетов, скрыто от посторонних глаз. А периодически появляющиеся утечки больше похожи на намеренные сливы информации.
Есть ли у США ресурсы воздействия на грузинскую власть, а точнее, на человека, в руках которого эта самая власть сконцентрирована? Конечно, есть, – тем более, что для того, чтобы представить себе эти ресурсы не нужно обладать особой фантазией. Бидзина Иванишвили очень богатый человек, который сколотил свое состояние в России. Варианты работы с таким материалом перечислять не буду, это оскорбило бы интеллект читателя.
Но тогда возникает вопрос – а почему не воздействуют? И ответ тут очевиден, потому что устраивает. То есть устраивает в данных условиях и в тех параметрах, внутри которых действует грузинская власть. Рассматриваются ли Вашингтоном сценарии смены власти в Грузии, ну например на выборах 2024 года? Наверняка рассматриваются, но в данных условиях – а это условия практического отсутствия оппозиции – такие варианты вряд ли имеют столь краткосрочную перспективу. Так что за неимением гербовой, пишут на простой, то есть работают с тем, кто есть. Политический уход под Россию Грузии практически невозможен в силу обстоятельств непреодолимой силы, которую создала сама Москва. А те бешенные, по нашим меркам, деньги, которые грузинские власти и их приближенные зарабатывают, пребывая в экосистеме России, с берегов Потомака выглядят сущей мелочью, которую, впрочем, в любой момент можно превратить в очень неприятные последствия для их держателей. Согласитесь, не самая плохая позиция, учитывая все вышеизложенное.
С Азербайджаном все ещё проще. Жесткая вертикаль власти, которая ещё больше укрепилась в результате восстановления территориальной целостности, не оставляет Вашингтону иного выбора, как работать с существующей властью в режиме реальной политики. А темы для работы есть, да ещё какие. Здесь и тема поставок энергоносителей как из самого Азербайджана, так и из Центральной Азии. И тема альтернативного России и Ирану транспортного коридора из Китая в Европу, и тема сдерживания Ирана, да и выдавливания той же России из региона Южного Кавказа. Согласитесь, более чем солидный набор.
Кроме всего этого, всегда есть армянская карта воздействия на Баку, которую в Вашингтоне никак не хотят выпускать из рук до последнего. Впрочем, и в Баку прекрасно осознают свою значимость для Вашингтона, и поэтому в публичной сфере весьма агрессивно отвечают на все недружественные выпады со стороны США в сфере публичной политики, о причинах которых мы поговорим ниже, и в то же время, четко расставляют в акценты по обеспечению своих интересов, главным из которых является окончательное закрытие карабахской темы.
Отдельным кейсом идет военно-политический союз Азербайджана с Турцией и близкие отношения Азербайджана с Израилем. Такая конфигурация позволяет Вашингтону не объявлять себя прямым союзником Азербайджана, а значит не особо заморачиваться уровнем либеральной демократии в этой стране. И в то же время весьма эффективно проводить необходимые элементы своей политики по отношению к России и даже Китаю, как в регионе Южного Кавказа, так и в перспективе в Центральной Азии. На выходе получается политика “разумного эгоизма”. Ну а на периодически случающиеся периоды медового месяца между Баку и Москвой, во время которых Азербайджан решал свои проблемы, можно ситуативно закрывать глаза.
Самым сложный кейсом для Вашингтона, и особенно для нынешней администрации США, является кейс Армении. Дело в том, что вот уже более ста лет армянский вопрос является весьма болезненной темой для западного либерального сообщества. А Армения и карабахский кейс, несомненно, являются составной частью этого вопроса. До сентября нынешнего года, а тем более до осени 2020 года, Соединенные Штаты все вполне устраивало. Россия обеспечивала сохранение статус-кво, а США можно было никуда не вмешиваться, периодически имитируя бурную деятельность в рамках Минской группы ОБСЕ. Последняя реальная попытка как-то решить карабахскую проблему была предпринята более двадцати лет назад – это так называемый план Гобла и встреча в Ки-Уэсте.
Бархатная революция 2018 года создала для Вашингтона больше проблем, чем возможностей. Состояние Армении, как “форпоста России” на Южном Кавказе, США особо не беспокоило. “Форпост” был окружен с одной стороны антироссийской Грузией, а с другой Азербайджаном и Турцией. Поэтому возможностей для маневра у Москвы тут было немного. А вот не поддержать пришедшего к власти на волне народной революции Никола Пашиняна было бы идеологически неправильно.
Но настоящие проблемы начались уже у нынешней администрации США после ноября 2020 года, и особенно после лета 2022 года, когда стало очевидно, что Россия потеряла значительную часть своих ресурсов в Украине, добиться победы не в состоянии, и Москва будет вынуждена идти на договоренности по другим направлениям для того, чтобы обеспечить концентрацию оставшихся ресурсов на главном для себя фронте. Дальше произошло то, что было неизбежно, – Азербайджан вернул себе контроль над всей территорией в пределах своих международно-признанных границ, что привело к исходу практически всего армянского населения Карабаха, которое не захотело жить под юрисдикцией Азербайджана.
Может возникнуть вопрос – а в чем проблема для администрации США? А все в том же армянском вопросе, который является предметом внутренней политики Соединенных Штатов. И дело здесь не в избирателях армянского происхождения, о которых так часто говорят, их на самом деле немного. И даже не в пресловутом армянском лобби, чье могущество сильно преувеличивается. Вопрос в отношении либералов к этому самому армянскому вопросу, то есть поддержки армян, как исторически пострадавшей стороны. А это электорат Демократической партии США. Конечно, не все так линейно, но в целом, мы не погрешим против истины, принимая именно такую схему мотивации нынешних властей США. Однако, мы уже говорили о том, насколько публичная политика может отличаться от реальной.
В сфере публичной политики в последнее время администрация США решала в фантомные вопросы, такие как предотвращение нападения Азербайджана на Армению с целью пробить Зангезурский коридор или возвращение армянского населения в Карабах под международным контролем данной территории. Последнее публично не заявлялось, но намеки были. Нереальность реализации подобных сценариев не имела значения, это была обязательная программа, которую исполнил во время слушаний в Сенате США помощник госсекретаря Джеймс О`Брайен. Потом был скандал и болезненная реакция Азербайджана, что тоже кстати было частью обязательной программы. Ну а потом уже визит О`Брайена в Баку и переход в плоскость реальной политики.
Значит ли это, что США решили все проблемы по Армении? Нет, не значит. И не значит потому, что эти проблемы сегодня связаны не с Азербайджаном, а с Россией. Уж слишком сильно Армения инкорпорирована в Россию, слишком много связей как формальных, так и неформальных существует, и разрыв этих связей не может не быть весьма болезненным. Вместе с тем, после всего, что произошло, пребывание Армении в тесном союзе с Россией в стратегической перспективе маловероятно. Понятно, что сегодня Армения пользуется и будет пользоваться, пока это возможно, своим местом в экосистеме России. Однако, уже сегодня не предпринимать никаких шагов по отходу от России решительно невозможно. И такие шаги предпринимаются. За время, оставшееся до выборов администрации США, придется решать вопросы по прикрытию отхода Армении от России, ибо если с нынешними властями Армении что-то случится с подачи Москвы, это будет объявлено провалом нынешней администрации США, а перед выборами это неприятно.
И последнее, после совсем не значит вследствие, и тем не менее, совместное заявление Азербайджана и Армении по обмену пленными и поддержки проведения следующего климатического саммита в Баку (решение уже принято), появилось сразу после визита О’Брайена. На самом деле, не имеет принципиального значения – это случилось после или все-таки вследствие. Важно другое, Армения и Азербайджан впервые в новейшей истории получили реальный шанс на мирное сосуществование, и объективно это в интересах не только стран региона, но и Соединенных Штатов. В остальном, ничего личного, только бизнес…
Гела Васадзе, GSAC
