Предыстория или почему отношения с США так важны для Грузии
Любой приезд американского должностного лица такого уровня в Грузии важное событие для страны. Ещё в девяностые годы, когда все постсоветское пространство считалось монопольной зоной влияния Москвы, политика РФ в регионе просто не оставила Грузии другого выбора. Тбилиси пришлось заняться поиском хотя бы каких-то гарантий своей безопасности перед лицом опасного и непредсказуемого соседа, который по факту уже тогда под фиговым листочком миротворцев оккупировал два региона Грузии. Плюс грубо – на уровне попыток упразднения первых лиц страны – вмешивался во внутренние дела Грузии и требовал полного подчинения своему курсу, не предлагая ничего взамен.
Здесь самое время вспомнить о роли личности в истории, и эта личность у Грузии была. Речь идет о президенте Эдуарде Шеварднадзе, который будучи министром иностранных дел СССР был одним из архитекторов нового мышления в мировой политике и пользовался большим авторитетом среди мировых лидеров, в том числе, и у американского истеблишмента. Начиная со второй половины 1990-х Шеварднадзе однозначно заявил об ориентации Грузии на Запад, а в начале нулевых даже успел заявить о курсе на интеграцию в НАТО и предпринять ряд важнейших практических шагов по данному направлению. За это время в стране была практически с нуля создана прозападная политическая элита, по своему бэкграунду и связям ориентированная на Вашингтон и европейские столицы. После неудачной попытки перезагрузки отношений с Москвой при Михаиле Саакашвили прозападный курс Грузии стал безальтернативным.
Война 2008 года, открытая оккупация Абхазии и Цхинвальского региона, разрыв дипломатических отношений с РФ и появление баз российских войск на оккупированных территориях, сделали Соединенные Штаты, которые в 2008 году начав военно-гуманитарную операцию, практически предотвратили оккупацию остальной части страны, единственным гарантом безопасности Грузии. В январе 2009 года уже уходящая администрация Буша заключила с Грузией Хартию о стратегическом партнерстве, которая сделала Тбилиси официальным стратегическим партнером США в регионе.
Однако говорить о гарантиях безопасности легче, чем их предоставить. Следующая администрация Барака Обамы не проявляла особого интереса к региону, наш кейс был под контролем вице-президента Джо Байдена, того самого, который вместе с Джоном Маккейном активно поддержал Грузию во время августовской войны. Ну а смена власти в Грузии совсем «сняла» проблему, так как новая власть старалась не раздражать РФ и не докучать администрации США лишними просьбами.
Тем не менее, сотрудничество с Вашингтоном продолжалось. За прошедшие восемь лет в актив этому сотрудничеству вполне можно записать последовательную поддержку Соединенными Штатами курса Грузии на интеграцию в НАТО (что было отображено в решениях Уэльского саммита организации в 2014), активное сотрудничество в сфере обороны и безопасности, в том числе и поставку противотанковых комплексом «Джавеллин». Не стоит забывать и о посредничестве посольства США в переговорах между властью и оппозицией, которое привело к мартовскому соглашению по переходу на «почти» пропорциональную систему выборов и позволило Грузии выйти из ещё одного тяжелого политического кризиса. Впрочем, ненадолго – следующий кризис, куда более тяжелый не заставил себя ждать собственно по результатам выборов.
О чем говорил Помпео
Практически все эксперты сходятся на том, что визит госсекретаря Соединенных Штатов – точно не про выборы в Грузии. Очевидно, что он связан, прежде всего, с изменившейся военно-политической реальностью на Южном Кавказе, которая неизбежно повлияет как на черноморскую безопасность, так и на вопросы безопасности на Большом Ближнем Востоке.
За день до приезда М.Помпео посольство США в Грузии опубликовало заявление, в котором говорилось, что главными темами переговоров госсекретаря США будет поддержка территориальной целостности Грузии и вопросы демократии. Иначе говоря – безопасность и выборы.
Общепринятым считается утверждение, что во времена президентства Д.Трампа интерес к Грузии был небольшим, и вообще США ушли с Южного Кавказа, что привело к заполнению вакуума региональными державами – старой силой в лице РФ и новой в лице Турции.
Насчет ухода США с Южного Кавказа – это не совсем так. Другое дело, что Соединенные Штаты, как минимум, в нашем регионе, не настаивают на своей эксклюзивной роли, а предлагают варианты расширения сотрудничества. Так было и на этот раз, когда после встречи премьер-министра Грузии Георгия Квирикашвили с президентом Трампом и визита вице-президента США Майка Пенса, США активно поддержали строительство глубоководного порта Анаклия, который имеет далеко не только экономическое значение, – речь и об углублении отношений между странами. Впервые за многие годы между администрацией США и властями Грузии возникли доверительные отношения, которые вполне можно было конвертировать в конкретные политические дивиденды.
Однако, все пошло не так, и в июне 2018 года премьер-министр Г.Квирикашвили был снят со своего поста, а решение такого уровня мог принять только Бидзина Иванишвили. Проект «Анаклия» был сначала заморожен, а потом умножен на ноль. Можно долго рассуждать на тему, что послужило причиной подобного решения. Чего тут было больше – страха перед реакцией Москвы или опасений, что обладая такой поддержкой от администрации США, Г.Квирикашвили выйдет из-под контроля Б.Иванишвили, – но результат налицо: порта «Анаклия» как не было, так и нет. Между тем учитывая тот факт, что после аннексии Крыма, РФ практически монопольно контролирует восточную часть Черного моря, военно-политическое значение наличия глубоководного порта у стратегического партнера США в этом регионе сложно переоценить. Разочарование в срыве данного проекта высказал и собственно М.Помпео.
Сегодня существуют разные мнения по поводу изменившейся роли России на Южном Кавказе, некоторые эксперты считают, что эта роль сократилась, так как в регионе появился ещё один региональный игрок – Турция. Другие справедливо указывают, что, несмотря на появление Турции, Москва сумела реализовать свой давний план размещения “миротворцев” в Карабахе, хорошо известный специалистам как “план Лаврова”, и сегодня российские войска присутствуют во всех трех странах южного Кавказа. Так или иначе, понятно, что в изменившейся ситуации, у РФ не остается широкого поля для маневра в регионе и Россия наверняка направит свои усилия для увеличения своего влияния в Грузии. Первый звонок уже прозвучал – почти забытые разговоры о восстановлении железной дороги через Абхазию – именно из этой серии. Не говоря уже о том, что и внутри Грузии, несмотря на оккупированные территории, у Москвы есть серьезные инструменты влияния.
Здесь неизбежно возникает вопрос контроля над региональными логистическими и энергетическими проектами, в которых Турция принимает непосредственное участие, и к которым в последнее время проявляет интерес РФ. Могут ли Соединенные Штаты игнорировать эту проблему и предоставить России и Турции самим разбираться в Грузии? Вряд ли.
Отдельный вопрос – отношения с Ираном и Китаем. С Ираном вообще интересная история, страна находится под санкциями и фактически в состоянии гибридной войны с Соединенными Штатами. В это время выясняется, что иранская нефть продается через батумский порт в обход санкций. И эту информацию озвучивают конгрессмены Соединенных Штатов, требуя провести расследование.
С Китаем не менее интересно. По слухам, в свое время именно китайцы проявляли особый интерес к порту «Анаклия», а администрация США (тогда ещё Барака Обамы) настоятельно рекомендовала отказаться от столь щедрого предложения. И прошлые власти Грузии, скрепя сердцем, отказались взамен на обещания американских инвестиций. Говорить о роли китайцев в срыве проекта «Анаклия» было бы уж слишком большим преувеличением, – там вполне хватало роли РФ и страхов Б.Иванишвили. Однако, то, что «невидимое» влияние Китая в Грузии серьезно усилилось за время нахождения у власти «Грузинской Мечты» не может не беспокоить США.
Все эти проблемы никуда не делись и наверняка обсуждались за закрытыми дверями, насколько это позволяло сделать время визита. Все-таки 45 минут общения с премьер-министром достаточно мало. Обозначил ли М.Помпео эти темы или разговор шел совсем о другом – доподлинно неизвестно. Но независимо от того о чем говорил М.Помпео, проблемы есть и они никуда не делись.
Отдельно стоит тема американских инвестиций в Грузии. Кроме проблем с проектом порта Анаклия, наиболее резонансным делом является кейс энергетической компании Frontera, которая оказалась под прессингом властей. Попытки власти отобрать у американской компании разрабатываемые нефтегазовые месторождения, вплоть до обращения в международный арбитражный суд, вызвали широкий резонанс как внутри страны, так и в США, в том числе, и у американских законодателей. К сожалению, кейсы Frontera и «Анаклия» не являются исключениями, – это просто наиболее крупные и вопиющие случаи. М.Помпео поднял этот вопрос с представителями неправительственного сектора, причем с теми, кто занимается правовыми вопросами. Представители неправительственных организаций выложили ему целый ворох дел, связанных с грубейшими нарушениями именно в деле судопроизводства.
И наконец, тема выборов. С тем, что Грузия находится в политическом кризисе, спорить никто не будет. Под угрозой находится легитимность власти «Грузинской Мечты». Кроме этого, США вложили в развитие демократических институтов страны немало ресурсов, причем далеко не только финансовых. Сказать, что заявление Госдепартамента США по данному вопросу удивило как гражданское общество, так и политические партии, это ничего не сказать. По итогам данного визита оппозиции было предложено признать фальсифицированные выборы и войти в парламент. По сути, было сказано следующее: ничего нового в Грузии не произошло, подкуп избирателей, насилие на участках, грубое использование административного ресурса было всегда, причем на этот раз этого было меньше, чем обычно, так в чем же проблема? Проблема именно в том, что произошло именно новое, вернее, хорошо забытое старое. Была возрождена практика переписывания протоколов, то есть, прямой фальсификации, которая со времен Эдуарда Шеварднадзе ушла в прошлое. Предлагается изменить избирательное законодательство и обеспечить независимость судебной системы в парламенте, где большинство у той политической силы, которая сфальсифицировала выборы. В этом была обещана поддержка посольства США и представительства Евросоюза. Причем в том же заявлении признается, что нарушения на выборах носили «фатальный» характер, то есть, итоги выборов не отражают воли избирателей.
Логика Госдепа ясна – да были нарушения и фальсификации, но ведь это происходило на протяжении последних тридцати лет, так что надо идти в парламент и менять избирательную и судебную систему. Это напоминает момент из известного анекдота – совет чукчи геологу, у которого застряла машина, о том, что ему нужен трактор. Проблема именно в том, что ни на какие реформы эта власть в этом плане не идёт и не пойдёт.
Но есть нюанс
М.Помпео оставил в Тбилиси одного из своих коллег – для того, чтобы тот смог более глубоко разобраться с ситуацией, встретиться с оппозицией, выслушать доводы гражданского общества. Все это так, но то, что власть после этого визита получила явное моральное преимущество – факт, а зачем понадобилось предоставлять властям такой гандикап, взамен чего – большой вопрос. Так или иначе, тот факт, что заместитель государственного секретаря провел консультации с оппозицией и выслушал категорическое мнение оппозиции о том, что идти в парламент вопреки воле своего избирателя для того, чтобы пытаться там изменить избирательную и судебную систему в условиях большинства от правящей партии, дело совершенно безнадежное. То, что компромисс необходим и стране конечно нужен парламент и законное правительство, это очевидно. Но также очевиден и тот факт, что если сейчас признать фальсифицированные выборы легитимными, вопрос о дальнейшем развитии страны можно закрывать, как минимум, на следующие четыре года. А это значит, что необходим компромисс, на основе которого будет изменено действующее избирательное законодательство, приняты законы, обеспечивающие независимость судебной реформы и проведены досрочные парламентские выборы. Понятно, что все эти изменения можно провести только в парламенте. Но для их обеспечения явно недостаточно обещаний власти, – все помнят, что произошло с обещанием о переходе на пропорциональную систему. Должны быть твердые гарантии от стран-партнеров Грузии, и прежде всего Соединенных Штатов. Зная характер сегодняшней власти Грузии, даже это не гарантирует того, что власть выполнит взятые на себя обязательства. Но без гарантий идти в парламент и пытаться там что-то изменить было бы полным безумием.
Теперь по региональной безопасности. Впервые после визита такого уровня между Грузией и США не заключено никаких соглашений, более того, они даже не анонсированы. Это означает, что никакой работы по развитию отношений с главным стратегическим партнером и гарантом безопасности Грузии проведено не было. Не было и никаких инициатив. Более того, президент Грузии в своем заявлении отвергла полезность размещения в Грузии американского военного контингента, так как это может обострить ситуацию на Южном Кавказе.
До приезда в Грузию М.Помпео посетил Париж и Стамбул, и это очень показательно. Турция и Франция – это две страны, которые были наиболее активны во время недавнего обострения боевых действий в Карабахе. Сегодня у власти в Грузии находится группа людей, непосредственно связанная с Парижем. Начиная от президента Грузии Саломе Зурабишвили и министра юстиции Теи Цулукиани, которой некоторые пророчат пост премьер-министра, до самого Бидзины Иванишвили.
Будучи в Париже Помпео целиком и полностью поддержал позицию Франции и даже обрушился с критикой на роль Турции в карабахском вопросе. А во время визита в Стамбул не встречался ни с кем из руководства Турции, но зато встретился с Вселенским патриархом. Эта встреча создала у некоторых грузинских СМИ иллюзию, что М.Помпео будет обсуждать вопрос о Томосе Православной Церкви Украины (ПЦУ). Никаких объективных данных, свидетельствующих об этом нет.
В то же время Турция является крупнейшим экономическим партнером Грузии. И для Турции, которая явно пытается сегодня играть активную роль в регионе, роль и место Грузии и как соседней страны, и как необходимого коммуникационного звена между ней, Азербайджаном и странами Центральной Азии, являются ключевыми.
Таким образом, Грузия явно оказалась между двумя центрами силы в регионе в лице России и Турции, а также Францией, которая проявляет куда больший интерес к региону, нежели Соединенные Штаты. При этом между собой эти стороны вполне договороспособны. Вернее, Россия, которая оккупирует два региона Грузии и является главной угрозой, вполне договороспособна как с Турцией, так и с Францией. Именно с этим обстоятельством было связано обращение экспертного сообщества Грузии к госсекретарю США о необходимости увеличения военного присутствия США в стране. Никаких практических предложений со стороны США сделано не было, более того, президент Грузии в своем заявлении отвергла полезность размещения в Грузии американского военного контингента, так как это может обострить ситуацию на Южном Кавказе.
В этой ситуации Грузии неизбежно придется лавировать между центрами силы, что в условиях политического кризиса и невнятной внешней политики, проводимой грузинскими властями, связано с очень большими рисками для страны.
После визита ситуация выглядит следующим образом:
Соединенные Штаты в лице госсекретаря Майка Помпео признали «фатальные ошибки», которые повлияли на ход выборов и рекомендовали оппозиции войти в парламент для того, чтобы реформировать важнейшие институты, обеспечивающие демократию и свободы в стране. Притом что большинство в этом парламенте будет составлять именно та политическая сила, которая собственно и фальсифицировала выборы. Впрочем, оставив высокопоставленного представителя Госдепа – то ли как окно возможностей для этого кейса, то ли для убеждения оппозиции и гражданского общества.
США подтвердили поддержку суверенитета и территориальной целостности Грузии без инициирования каких-либо практических шагов, направленных на защиту этого суверенитета. Понятно, что все проблемы, перечисленные выше, решать уже следующей администрации, но сегодняшняя ситуация, мягко говоря, не внушает оптимизма.
Гела Васадзе, руководитель региональных программ Грузинского Центра стратегического анализа (GSAC)
