Вторая карабахская война закончилась 10 ноября 2020 г. трехсторонним заявлением Армении, Азербайджана и России. Известный документ запустил процесс размещения российских миротворцев в Нагорном Карабахе.
Вторая карабахская война привела к капитуляции Армении. Непризнанная Нагорно-Карабахская Республика («НКР») потеряла примерно 75% своей территории, включая и часть бывшей Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) в пределах границ 1988 года. Однако, несмотря на явное поражение Армении, конфликт так и не решен. Азербайджан не смог отвоевать всю территорию Нагорного Карабаха, и на сегодня около 3000 квадратных километров его территории контролируются российскими миротворцами. Эта территория Карабаха де-факто уже находится под российским протекторатом. В трехстороннем заявлении оговорена возможность вывода российских миротворцев через 5 лет, но мало кто верит, что такой сценарий возможен. Постсоветская история доказывает, что российский солдат не уходит с чужих территорий – Абхазия, регион Цхинвали, Приднестровье – наглядные тому примеры.
Россия создает ещё одну военную базу на Южном Кавказе со штаб-квартирой в Степанакерте и будет стараться сохранять там военное присутствие как можно дольше. Создание же в Азербайджане совместного российско-турецкого центра по контролю и наблюдению за прекращением огня создает условия для легального размещения подразделений турецких ВС в Азербайджане. Таким образом, и Армения, и Азербайджан столкнулись с новой геополитической реальностью – усиления военного присутствия России и Турции в регионе.
Армения всё еще находится в шоке от поражения и капитуляции. Часть общества требует немедленной отставки премьер-министра Н.Пашиняна, небезосновательно обвиняя его в военной и дипломатической некомпетентности. Практически весь армянский политический спектр (включая президента Армена Саркисяна) един в том, что Н.Пашинян должен уйти в отставку. Пока премьер-министр пользуется поддержкой только правящей фракции «Мой шаг», хотя несколько депутатов уже её покинули. В то же время, оппозиция пока не в состоянии вывести на улицы критическое количество людей, для того чтобы заставить Н.Пашиняна немедленно подать в отставку. Часть общества всё еще находится в депрессии и не готова к резким шагам. В то же время часть социума опасается, что немедленная отставка Н.Пашиняна вернет к власти людей, которые правили Арменией до «бархатной революции» апреля 2018 года. Таким образом, Армения поглощена внутриполитической неопределенностью без чёткой дорожной карты для выхода из кризиса и продвижения вперёд.
В таких условиях жизненно важное значение имеют оценки последствий превращения Нагорного Карабаха в де-факто российский протекторат, для того чтобы понять, что может произойти в процессе дальнейшего урегулирования карабахского конфликта. Президент Азербайджана И. Алиев заявляет, что конфликт разрешён, и армяне, которые сегодня проживают на подконтрольной России территории Карабаха, являются гражданами Азербайджана и должны стремиться к «светлому будущему» в Азербайджане. Однако никто из армян не воспринимает ситуацию таким образом – ни в Армении, ни в Нагорном Карабахе. Армянское население, проживающее ныне в границах протектората России (или возвращающееся туда при непосредственном российском содействии), никогда не примет азербайджанское гражданство и никогда не согласится жить под юрисдикцией Азербайджана. В текущем армянском восприятии единственный способ установить контроль Азербайджана над этими 3000 кв. км территории – это начать новую войну и заставить армянское население покинуть эти территории – как в случае с 8500 кв. км территорий, которые отошли Азербайджану в результате 44-дневной войны. Скорее всего, такой сценарий нереалистичен как минимум в ближайшие 5 лет, а то и дольше.
Ещё одним важным аспектом нынешней ситуации является тот факт, что Армения и «НКР» всегда были готовы обсуждать варианты урегулирования конфликта, согласно которым большая часть «зоны безопасности» отходила бы Азербайджану, если Баку либо признает независимость Карабаха, либо объединение Карабаха с Арменией, или же, по крайней мере, были бы прописаны четкие механизмы для закрепления будущего статуса Карабаха (как вариант, юридически обязывающий референдум). Именно поэтому в своё время президент Армении Роберт Кочарян был готов принять сделку в Ки-Уэсте, а президент Серж Саргсян собирался подписать известный Казанский документ. Однако территории в пределах границ НКАО 1988 года и безопасный сухопутный коридор между Арменией и Карабахом (намного шире, чем нынешний 5-километровый коридор, находящийся под контролем России), всегда были «красной линией» для Армении и Карабаха. И война не изменила эти представления в армянском и карабахском обществе. Поэтому нынешние границы никогда не будут восприняты в Армении как окончательное решение конфликта. Так, сейчас многие армяне считают, что Армения проиграла битву, так же как Азербайджан проиграл битву в период 1992-1994 годов, но не войну. В этой системе координат война может быть проиграна, если Азербайджан захватит всю территорию Карабаха, не оставив там армян.
Таким образом, согласно преобладающей версии, по крайней мере, среди политически активной части армянского и карабахского обществ, Армения и Карабах должны модернизировать все аспекты своей жизни, включая армию, экономику, дипломатию и т.д., и подготовиться к следующей фазе войны с Азербайджаном. Учитывая трансформацию динамики региональной и международной безопасности, разрыв между второй и третьей карабахскими войнами может быть намного меньше, чем 26-летний разрыв между первой и второй войнами. Учитывая сложный характер российско-турецких отношений, которые в настоящее время основаны на парадигме конкуренции/сотрудничества, но могут скатиться в сторону усиления конкуренции или даже соперничества (вследствие политики администрации Дж. Байдена или возможного поражения Р. Т. Эрдогана на президентских выборах 2023 года), – будущая «третья война» в Карабахе воспринимается как почти неизбежная реальность.
Какую роль в таких стратегических расчетах может сыграть российская военная база в Карабахе? Очевидно, что Азербайджан не мог вести вторую карабахскую войну без молчаливого согласия России и некоего российско-турецкого соглашения. Следует отметить, что Россия с 2013 года продвигала план Лаврова, который предусматривал в конечном итоге возвращение Азербайджану «зоны безопасности» (5 районов сразу, а затем 2 района) и размещение российских миротворцев вдоль новой линии соприкосновения. (В восприятии Еревана формула выглядела как «территории в обмен на обещания»). После окончательного отказа Армении в апреле 2020 года принять этот план трудно обвинить Россию в том, что она позволила Азербайджану начать войну, чтобы, по сути, заставить Ереван принять план Лаврова. Однако в этом самом плане ничего не говорилось о совместном российско-турецком центре мониторинга, ничего не говорилось о сухопутном коридоре, который соединит Азербайджан с Нахичеванью, и ничего не было о переходе Азербайджану 30% территорий бывшей НКАО. Таким образом, если план Лаврова был направлен на укрепление исключительно российских позиций в регионе, то активное вовлечение в процессы Турции (и в ходе, и на этапе подготовки второй карабахской войны) подкорректировало баланс интересов, что явно не могло осчастливить Кремль.
Нынешний «миротворческий» статус-кво однозначно фиксирует одно: Нагорный Карабах не сможет защитить себя от Азербайджана, если российские войска покинут его территорию, и, учитывая нынешнюю линию соприкосновения, нужны годы, если не десятилетия, чтобы создать новую линию обороны для отражения потенциальных атак со стороны Азербайджана. В этом контексте присутствие российских миротворцев является абсолютной необходимостью, если Армения и Карабах не хотят, чтобы всё армянское население Карабаха покинуло свои земли. Безусловно, такая картина даёт России существенные рычаги влияния на внешнюю и внутреннюю политику Армении. На самом деле, после трёхстороннего заявления от 10 ноября Армения в гораздо большей степени зависит от России, чем когда-либо после обретения независимости в сентябре 1991 года. Это означает, что у Армении мало возможностей (если они вообще есть) для продолжения подобия сбалансированной или многовекторной внешней политики, которой Ереван худо-бедно пытался придерживаться в своём коридоре возможностей последние 20-25 лет. Это не означает, что Армения откажется от своего Соглашения о всеобъемлющем и расширенном партнерстве с ЕС или прекратит сотрудничество с НАТО в рамках индивидуальных планов действий партнёрства. Но это означает, что все мало-мальски значимые внутри- и внешнеполитические решения в Армении не будут приниматься без одобрения Кремля.
Также следует отметить, что тотальный (или как принято сейчас говорить «эффективный») контроль России над Карабахом станет для Кремля действенным инструментом давления на Ереван, если в результате нынешних политических потрясений в Армении будет сформирована новая правящая коалиция вне полного контроля со стороны Кремля. Которая, к примеру, может начать рассмотрение возможностей диверсификации внешней политики Армении – с креном на европейских игроков или на Китай. В этом случае такое правительство Армении может попытаться использовать недавнее решение Сената и Национального собрания Франции о признании независимости Карабаха (и аналогичный процесс в бельгийском парламенте) как способ оспорить монополию контроля России над Карабахом. Однако вариант Карабаха в формате российского протектората гораздо более благоприятен для Армении, чем Карабах, находящийся под полным контролем Азербайджана, – и это дает России значительные рычаги воздействия на любое гипотетическое непророссийское правительство в Армении.
Если Армения реально будет рассматривать вариант вернуть хотя бы часть потерянных территорий бывшей «НКР», у нее нет другого выбора, кроме как дождаться нового столкновения между Россией и Турцией и надеяться на то, что её поддержка Россией будет рассматриваться Москвой как некий актив против Турции. Было бы наивно полагать, что США, ЕС, Франция или другой европейский игрок заставит Азербайджан уйти с части недавно отвоеванных территорий или отказаться от новой войны с целью получения полного контроля над Карабахом.
Бениамин Погосян, руководитель Центра политических и экономических стратегических исследований, Ереван
