19-20 февраля 2019 года в Баку состоялось 1-е заседание Рабочей группы высокого уровня по вопросам Каспийского моря. Как вы оцениваете итоги первого заседания, и каковы ваши ожидания от второго заседания, которое состоится в Казахстане уже в апреле?
Как я понимаю, это была одна из запланированных рабочих встреч, видимо, не первая и не последняя. Уже после подписания конвенции в прошлом году было понятно, что это не окончательный этап, да и стороны объявляли об этом. У нас еще много различных вопросов, которые будут обсуждаться. И, по-моему, в этом году будет новая встреча президентов. Я оцениваю это как один из этапов уже легализации взаимоотношений вокруг конвенции по всем вопросам, связанным с Каспийским морем. Чего-то достигли, что-то договорились дальше обсуждать. Я оцениваю эту встречу как некий этап. Налажен уже нормальней рабочий режим, который, наверное, будет продолжаться. Какого-то эпохального события я в ней не вижу. Начало нормального рабочего процесса. Видимо, такие встречи будут периодическими, без каких-то мировых сенсаций, а просто уже в рабочем режиме будут решать различные вопросы, которые, с одной стороны, были решены конвенцией, а с другой, не были. Они заложили фундамент.
Какие не разрешенные вопросы остались между прикаспийскими странами?
Те же месторождения углеводородов, особенно Южного Каспия, между Азербайджаном, Ираном, Туркменистаном. Каспийский газопровод. Вопросы экологии. Мне кажется, что все это еще будет продолжать обсуждаться. Каспий- море живое. Что там будет происходить, на это будут реагировать соответствующим образом. Во всех этих обсуждениях будут принимать участие Азербайджан, Иран, Туркменистан и, конечно же, Россия и Казахстан.
А как насчет неурегулированных вопросов между Россией и Казахстаном по Каспию?
По большому счету, у России с Казахстаном меньше каких-то спорных вопросов по месторождениям, чем у южно-каспийских стран. С другой стороны, Россия и Казахстан тоже будут реагировать на переговоры.
Как вы думаете, смогут ли Азербайджан, Иран и Туркменистан договориться по спорным углеводородным месторождениям?
Мне кажется, что споры и дискуссии все же будут продолжаться. Иран там, конечно же, не всем доволен, у Туркменистана свое видение. У Азербайджана оно в принципе уже сформировалось. В частности, начались разработки «Шахдениз». Азербайджан уже начал в среднесрочной перспективе разрабатывать. Споры окончательно решены не будут. Но больше появилось надежды, а с другой стороны, юридических оснований для переговоров. Мощный задел в формате конвенции будет представлять собой фундамент для дальнейшего процесса. Но ответить тут однозначно сложно. Споры продолжаться. Но они будут более дипломатически сдержанные. Все страны каспийской пятерки подтвердили свое намерение конструктивно разрешить вопрос.
В случае если Иран, Азербайджан и Туркменистан договорятся по вопросам принадлежности месторождений, будут ли Россия и Казахстан участвовать в этих переговорах?
Конечно, будут. Конвенция дает основание всем странам. Тот же вопрос экологии. Если прокладывать Каспийский газопровод, то необходимо согласие всех стран в связи с экологическими аспектами безопасности. Что же касается участия России и Казахстана в переговорном процессе между Азербайджаном, Ираном и Казахстаном, то это все же будет в меньшей степени. А так секторальный подход победил. Конвенция дает какие-то основания на влияние России и Казахстана, что-то высказать, скорректировать свою позицию. Но это влияние будет уже не таким определяющим, потому что формат двусторонних или трёхсторонних отношений предполагается по конвенции. Мне кажется все пять стран будут участвовать в процессе. Основную же партию будут играть Азербайджан, Туркменистан и Иран в вопросе урегулирования спорных вопросов между собой. Конвенция и родилась в формате пятисторонних переговоров. Стороны договорились, что все дальнейшие шаги будут обсуждаться совместно. При этом наличие возможности двух или трех сторон допускается. К примеру, ведутся переговоры между Азербайджаном и Туркменистаном. Представители России, Ирана и Казахстана, мне кажется, будут присутствовать при этом. Другой вопрос насколько будет существенным их участие. Как наблюдатели, как консультанты.
Как конвенция повлияет на трубопроводные проекты в регионе? К примеру, Транскаспийский трубопровод.
Конвенция говорит, что если проводится трубопровод, то нужно считаться с экологическими рисками и все 5 стран имеют право вмешаться в переговоры, пока все эти вопросы не будут согласованы, то до тех пор начало проведения трубопровода будет откладываться.
Сдерживающим фактором в данном случае является только экологический или же есть и другие факторы?
Это согласно конвенции. Если вне конвенции, есть много других факторов: экономический, например. Это, с одной стороны, дорогостоящий проект. С другой стороны, он требует экономических расчетов на будущее: насколько он выгоден, насколько необходим этот газопровод для Туркменистана, Азербайджана, европейских потребителей. У меня, например, много сомнений, что этот проект на данный момент актуален для Туркменистана и Азербайджана. У меня ощущения, что обе стороны не торопятся с реализацией данного проекта, потому что достаточно много неясных экономических моментов. Зачем вкладывать большие деньги и будут ли покупать европейские потребители? А как отреагирует Китай на это? Для Азербайджана это тоже не совсем актуально, потому что у него есть свои месторождения. Получается, что если появится газопровод, то это уже некий конкурент для Азербайджана со стороны Туркменистана. Проект, конечно, будет продолжать разрабатываться, но, мне кажется, пока очень много экономических неясностей, рисков, невыгодных каких-то моментов. Я не думаю, что вот завтра же он будет воплощаться.
Как вы знаете, Китай является крупнейшим покупателем туркменского газа. Если Азербайджан и Туркменистан договорятся между собой о запуске Транскаспийского трубопровода, как на это отреагирует Пекин?
Китай, естественно, будет вмешиваться во все это дело. Во-первых, там, наверняка, есть договоренность между Туркменистаном и Китаем. Если начнутся какие-то проблемы с поставкой газа в Китай, то Поднебесная будет отстаивать свое право и свои интересы. Наверняка, он будет вести переговоры с Туркменистаном, чтобы отказаться от реализации этого газопровода. Китай в каспийском регионе уже имеет свои интересы, он здесь уже присутствует. Туркменистан, безусловно, зависит от Китая. Поэтому китайский фактор присутствует.
Такая же реакция будет и в Москве…
Да, конечно. Это конкурент. Почему сторонам удалось договориться? Почему состоялось заключение конвенции? Между Россией, Азербайджаном, Туркменистаном много будет противоречий. В частности, в принципе раздела. Но произошел некий обмен. Азербайджан, Туркменистан, Казахстан пошли навстречу в вопросах безопасности. Россия и Иран пошли навстречу в вопросах секторального раздела. Если в дальнейшем будет что-то подобное, то стороны будут преследовать свою определенную какую-то выгоду. В чем-то уступать. Конвенция, как раз, яркий пример того, что стороны могут договариваться, стороны готовы идти на компромисс. Возможны переговоры вокруг газопровода, который, естественно, вызывает конкурентную опасность для российского углеводородного экспорта. Но путем переговоров, каких-то взаимных компромиссов, обменов можно тоже решить этот вопрос.
Есть ли серьезный повод для беспокойства о безопасности в прикаспийском регионе?
Я думаю, большого повода для этого нет. Это не такой уж опасный регион. Это не Афганистан или Сирия. Стороны умеют решать проблемы. Существует, конечно, опасность появления террористических группировок. Но, мне кажется, совместными усилиями эту проблему быстро ликвидируют. Другое дело, вмешательство Запада, блока НАТО. Вот эта опасность для России, Ирана более актуальна. И конвенция как раз показала, что прикаспийские страны не допустят сюда внешних игроков. Хотя это исключать тоже нельзя. Я бы оценил состояние каспийского региона как умеренное, стабильное в плане безопасности с потенциальными угрозами, которые сейчас вроде бы не столь опасны. Каких-то серьезных проблем я не вижу, но это не значит, что это не может не поменяться. Как показывает новейшая история все может поменяться. Кто лет 20 назад мог подумать, что на Ближнем Востоке возникнет целое “исламское государство” и начнется региональная война. Здесь я особых угроз не вижу, но они потенциально существуют. На это надо реагировать, с этим надо работать. Для этого у всех каспийских стран есть ресурсы.
Беседовал Сеймур Мамедов, Азербайджан, специально для «ЦИАКР-Южный Кавказ»
