Наблюдающийся сегодня процесс обострения отношений между Турецкой Республикой и ЕС из-за миграционного кризиса на турецко-греческой госгранице вряд ли сменится поиском взаимоприемлемых решений по всему спектру Соглашения 2016 года. Президент Турции Р.Т.Эрдоган отступать не намерен, будучи скованным комплексом внутренних и внешнеполитических противоречий. В логике Р.Т.Эрдогана граница Турции с ЕС будет открыта для беженцев до тех пор, пока официальный Брюссель не выполнит все обязательства по соглашению 2016 года. Речь идет об упрощении визового режима для турецких граждан, обновлении Таможенного союза (ТС) и перечислении в полном объеме обещанной финансовой помощи на нужды сирийских беженцев в Турции.
Официальная Анкара считает, что ЕС по факту не выплачивает 6 млрд. евро, обещанные на содержание сирийских беженцев в Турции. ЕС никаких денег правительству Турции не дает, а работает с гуманитарными службами ООН и НПО, через них заключает контракты на поставки гуманитарной помощи, строительство инфраструктуры и другие проекты. Другими словами, речь идёт о прозрачной процедуре, которая почему-то неприемлема турецкой стороне. Хотя, Р.Т.Эрдоган заявил 9 марта 2020 года, что он отклонил предложение ЕС предоставить дополнительный 1 млрд. евро в рамках соглашения, подписанного с Турцией, чтобы помочь поддержать примерно 4 млн. беженцев, которых страна в настоящее время принимает.
Кроме того, по последним данным МВД Турции, границу с Грецией и Болгарией пересекли уже 142 тысяч нелегалов. По сообщениям европейцев, подавляющая часть беженцев – это выходцы из Афганистана, Пакистана, стран Африки, а не сирийцы.
Очевидно, что ЕС и Турция по-разному рассматривают соглашение 2016 года. Так, глава Евросовета Шарль Мишель отметил, что у сторон разные взгляды на эту проблему. В свою очередь, главы МИД ЕС в заявлении по итогам внеочередного совещания Совета по иностранным делам ЕС в Загребе 06 марта 2020 года призвали Турцию в полной мере соблюдать свои обязательства в рамках миграционного соглашения с ЕС от 2016 года и подчеркнули недопустимость использования мигрантов в качестве орудия политического давления.
Официальная Анкара, в свою очередь, назвала позицию официального Брюсселя «лицемерной». Среди прочего отмечено, что в сирийском Идлибе наступление войск режима Башара аль-Асада и его союзников, в том числе, Российской Федерации (РФ), «вызвало неисчислимые человеческие страдания и спровоцировало наихудший гуманитарный кризис с начала конфликта». Другими словами, ЕС считает и официальную Москву виновной в миграционном кризисе. Поддерживаемое ВКС РФ наступление сил Башара аль-Асада на вооруженных противников президента САР в провинции Идлиб вело к миграционному кризису.
Лимит исчерпан
Ключевая задача Р.Т.Эрдогана заключается в подтверждении статуса Турции как главного партнера ЕС и достижении максимальных уступок со стороны ЕС в вопросе усиления турецких ПВО на фоне российского доминирования в Сирийкой Арабской Республике (САР), а также содействии Брюсселя в создании т.н. зон безопасности на севере САР.
ЕС заинтересован в сохранении условий соглашения с Турцией по беженцам, исходя из базовой причины: официальный Брюссель намерен сохранить право ЕС предоставлять убежище беженцам в нынешнем виде. Ведь основное европейское правило гласит: репатриация беженцев и установление запрета на пересечение внешней границы ЕС возможны лишь в том случае, если с соседней страной заключено соответствующее соглашение. Если такого соглашения нет, то право на предоставление убежища грозит превратиться в право на иммиграцию в период, характеризующийся значительным ростом миграции и организованной преступности в виде бизнеса банд нелегальных перевозчиков.
Кстати, турецкая сторона не позволяет мигрантам и беженцам добраться до Эгейского моря, что позволяло бы им с помощью перевозчиков доплыть до берегов Греции.
Вместе с тем, потепление взаимоотношений между Анкары и ЕС не будет проходить в контексте евроинтеграции Турции. Дело в том, что к вступлению официальной Анкары в ЕС не готовы ни Анкара, ни официальный Брюссель. Так, ЕС на сегодня полностью исчерпал свой потенциал к расширению. К примеру, негативные последствия вхождения в ЕС Румынии и Болгарии не решены в полной мере по сей день. Кроме того, выход Великобритания из ЕС всё больше оголяет структурные проблемы внутри Евросоюза. Более того, Австрия, Венгрия, Дания, Люксембург и Франция считаются самыми активными политическими противниками приема Турции в ЕС. Население же европейских стран со значительной мусульманской общиной – ФРГ, Франции и Австрии – также настроено наиболее отрицательно в вопросе членства Турции в ЕС, что учитывается официальными властями этих стран. На этом фоне наблюдается изменение национальных и региональных приоритетов официальной Анкары, стремящейся к лидерству в мусульманском мире, при этом распространяя системное влияние на Европу.
Поэтому официальный Брюссель стремится притормозить региональные устремления Турции, предполагающие, в том числе, и трансформацию турецкой стороны в ключевой для Европы энергетический хаб. Не в последнюю очередь поэтому официальный Берлин стремится реализовать проект по строительству газопровода «Северный поток-2», что должно, по мнению германской стороны, усилить позиции ФРГ на энергетическом рынке ЕС.
В дальнейшем переговорном процессе по вступлению Турции в ЕС будут наблюдаться две взаимно не исключающие друг друга тенденции: во-первых, «замораживание» активной фазы; во-вторых, поддержание турецко-европейских взаимоотношений на приемлемом для двух сторон уровне, нейтрализующем необратимое ухудшение отношений между ЕС и Анкарой.
Дело в том, что стратегическая важность Турции для ЕС представляет её геополитическое расположение, позволяющее официальной Анкаре играть важную роль в таких регионах, как Ближний и Средний Восток, Черноморский регион, а также арабский мир. Турция состоит одновременно в СЕ, НАТО, ОЭСР, «Большой двадцатке» и ОИС. Кроме того, Р.Т.Эрдоган демонстрирует политическую волю и желание участвовать во всех ключевых геополитических событиях и интеграционных процессах на евразийском континенте. Очевидно, что Брюссель в своей логике намерен воспользоваться военно-политическими возможностями Турции, как для обеспечения безопасности ЕС, диверсификации транзита и поставок энергоресурсов в Европу, так и для урегулирования конфликтов, дипломатического посредничества, что позволит ЕС укрепить свои геостратегические позиции и авторитет в вышеуказанных регионах.
В свою очередь, и официальная Анкара не заинтересована в отказе от переговорного процесса по вступлению Турции в ЕС, что приведёт к внушительным экономическим потерям со всеми вытекающими негативными политическими последствиями для правящей в Турции «Партии Справедливости и Развития» (ПСР). Потепление взаимоотношений между Турцией и ЕС отвечает национальным и региональным интересам официальной Анкары. В частности, согласно официальной статистике, не менее 70% инвестиций в Турцию идут из стран-членов ЕС, в первую очередь, из ФРГ. Примерно половина товарооборота Турции – 50% экспорта и 40% импорта – составляют экономические отношения официальной Анкары с ЕС.
Турция – единственная страна, которая, не являясь членом ЕС, находится с ним в Таможенном Союзе. Турция может экспортировать в страны ЕС около 15 тысяч товарных позиций. Дело в том, что Турция присоединилась к Таможенному союзу ЕС в 2005 году, и сегодня официальный Брюссель является крупнейшим торговым партнером Турции (на ЕС приходится 40% всей торговли страны).
Однако Таможенный Союз (ТС) не охватывает сельское хозяйство, услуги и государственные закупки Турции. И расширение ТС с ЕС, по мнению турецких экспертов, позволит увеличить экспорт сельскохозяйственной продукции на 95% и экспорт услуг на 430%. Другими словами, новое соглашение должно ускорить темпы экономического роста именно Турции. Так, согласно результатам исследований, к 2030 году вышеуказанное соглашение принесло бы ВВП Турции дополнительный рост в 2%, общие темпы роста экспорта ожидались на уровне 24,5%, а импорта на уровне 23%.
Кстати, именно официальная Анкара добивается пересмотра условий ТС с ЕС, согласно которым Турция должна открыть свои рынки для третьих стран, которые заключат соглашение о свободной торговле с ЕС. В то же время турецкие товары не смогут выходить беспошлинно на рынки третьих стран, т.к. Турция не является членом ЕС. Также в новом соглашении между ЕС и Турции о Таможенном Союзе должно было учитываться требование официальной Анкары о том, что странам, заключившим соглашение о свободной торговле с ЕС, предоставляется доступ к турецкому рынку без каких-либо тарифов, но Турция при этом не получает того же самого.
Очевидно, что официальная Анкара даже в среднесрочной перспективе не сумеет заменить европейский рынок, что сильно отразится на макроэкономических показателях турецкой экономики.
«Евроинтеграция» Турции и точка невозврата
Ранее официальный Брюссель подтвердил, что шансы на вступление в ЕС имеют государства Западных Балкан: Сербия, Северная Македония, Босния и Герцеговина, Албания и Косово. И как было заявлено – это будет последним расширением ЕС в обозримой перспективе.
Европейцы считают, что Турции нет места среди членов ЕС при сохранении нынешнего политического курса страны. Канцлер ФРГ Ангела Меркель не раз отмечала, что правовое государство в Турции в целом движется в ложном направлении. При этом А.Меркель хвалила политику Турции в отношении беженцев, заметив, что официальная Анкара «прилагает огромные усилия» в этой сфере.
Вряд ли официальный Брюссель расширит Таможенный Союз с Турцией, т.к. ЕС увязывает решение кипрского вопроса с вступлением Турции в ЕС. Дело в том, что официальная Анкара, несмотря на Дополнительный протокол к Анкарскому договору, отказывается открыть свои порты, аэропорты и воздушное пространство для греческого Кипра. И официальный Брюссель, с одной стороны, требует от официальной Анкары соблюдения положений Дополнительного протокола, а с другой, до окончательного решения данного вопроса приостановил открытие 8 глав соглашения, касающихся ТС: свободное передвижение товаров (гл. 3); право на установление и свобода оказания услуг (гл. 9); финансовые услуги (гл. 11); сельское хозяйство и развитие села (гл. 13); рыболовство (гл. 14); транспорт (гл. 29); ТС и внешние связи (гл. 30). Поэтому на сегодня официальная Анкара сумела открыть лишь 16-ю из 31-ю главы соглашения.
Объединение Кипра – в интересах ЕС. Если бы ЕС удалось добиться объединения Кипра, то официальный Брюссель мог бы контролировать военно-политическую ситуацию в Средиземноморском регионе. Но официальная Анкара в рамках переговоров по Кипру, «неожиданно» для ЕС потребовала, чтобы 35 тысяч турецких военнослужащих остались на Кипре, что не отвечает долгосрочным приоритетам ЕС и НАТО. Очевидно, что официальная Анкара не выведет свой воинский контингент из стратегически для неё важного острова. Официальные власти Турции не признают Кипр как отдельное государство. Вступление Турции в ЕС при Президенте Р.Т.Эрдогане не произойдет. В частности, официальный Брюссель фактически увязал решение кипрского вопроса с членством Турции в ЕС, поскольку кипрский вопрос затрагивает военно-стратегический аспект ЕС.
Кроме того, официальный Брюссель, с одной стороны, поддерживает борьбу официальных властей Турции с терроризмом, а с другой, считает, что эта борьба должна проводиться в рамках соблюдения прав и свобод человека и международного права.
Другими словами, единственной возможностью вступления Турции в ЕС – это или радикальное изменение вышеуказанной позиции официальной Анкары или упразднение данного условия при принятии Турции в состав ЕС. При том что по мнению сторонников продолжения переговорного процесса о вступлении в лице Польши и ряда стран Восточной Европы, переговоры между ЕС и Турцией необходимо продолжить, т.к. это платформа для решения многих вопросов, в том числе, соблюдения официальной Анкарой европейских стандартов в области прав человека, судебной власти и демократии.
По мнению же западноевропейских стран ситуация выглядит банально: официальная Анкара изменила и европейским ценностям, и тем принципам, на которых зиждется НАТО. Очевидно, что замороженные переговоры между официальным Брюсселем и официальной Анкарой по вступлению Турции в ЕС не будут реанимированы со всеми вытекающими последствиями.
Для ЕС ключевым в европейско-турецких отношениях остается вопрос смягчения внутренней политики в Турции, где, к примеру, представители курдской общины преследуются по закону о борьбе с терроризмом.
Однако официальная Анкара не согласится отменить результаты референдума о конституционных реформах, которые усилили президентскую власть и открыли дорогу Р.Т.Эрдогану оставаться президентом Турции длительное время. Именно это и стало точкой невозврата во взаимоотношениях между ЕС и Турцией. Тем более что официальная Анкара вряд ли свернет с ранее обозначенных внешнеполитических и внутриполитических приоритетов, которые не предусматривают членство Турции в ЕС любой ценой.
Опросы общественного мнения демонстрируют следующее: в Турции и во многих странах ЕС люди не хотят больше «тесно» интегрироваться.
Иными словами, официальный Брюссель будет придерживаться подписанного с Турцией соглашения по беженцам. Однако официальный Брюссель в будущем возобновит переговорный процесс с официальной Анкарой о вступлении Турции в ЕС лишь при одном условии – Р.Т.Эрдоган и правящая «ПСР» должны отказаться от нынешнего внутриполитического и внешнеполитического курса Турция, что видится маловероятным. Ведь ЕС требует от Турции привести антитеррористическое законодательство в соответствие с европейскими нормами и сузить определение терроризма. Кроме того, официальный Брюссель считает, что официальные власти Турции под предлогом борьбы с терроризмом лишают неприкосновенности курдских депутатов и преследуют прозападных оппозиционеров, журналистов, курдское этническое меньшинство.
Невозможность вступления Турции в ЕС на фоне трансформации страны в евразийский энергетический хаб ведет к утрате интереса официальной Анкары к «европейскому проекту». Однако на формирование новой внешнеполитической доктрины накладывается серьезная внутриполитическая трансформация и в самой Турции, отмечающаяся ростом исламистских настроений в стране.
В частности, активная поддержка официальными властями Турции права палестинцев на Восточный Иерусалим на фоне текущих американо-турецких и турецко-европейских взаимоотношений обращена на то, чтобы, с одной стороны, выставить США и Израиль в глазах ЕС в крайне невыгодном для них свете. Параллельно – получить широкую поддержку в исламском мире, особенно среди арабов, исторически настороженно относящихся к официальной Анкаре. И при этом же свою роль играет стремление официальной Анкары восстановить свои позиции в глазах США, ЕС и НАТО как основного их союзника и партнера в регионе Ближнего и Среднего Востока.
Что касается экономических отношений между Турцией и ЕС, то официальная Анкара будет демонстрировать учет интересов официального Брюсселя по диверсификации транзита и поставок энергоресурсов. Ведь к этому официальную Анкару подталкивает то, что проекты «Турецкий поток» и «Южный газовый коридор» предназначены для поставок нефти и природного газа в Европу. И ухудшение взаимоотношений с ЕС – не в интересах правящей в стране «ПСР» во главе с Т.Р.Эрдоганом и соответственно деловых кругов республики.
Европейская погранслужба Frontex ситуативно констатирует прекращение массового притока беженцев по т.н. «балканскому маршруту» через Турцию. По данным Frontex, основная масса нелегалов сегодня прибывает не из Турции, а с территории Ливии. В основном, «ливийским маршрутом» пользуются беженцы из Западной Африки и Африканского Рога (Эритрея, Сенегал, Гамбия, Кот-д’Ивуар и Нигер). Более того, Frontex по запросу Греции приняла решение о срочном пограничном вмешательстве – в ближайшие дни туда должны прибыть (уже частично прибывают) до 1500 офицеров агентства со своим оборудованием. Другими словами, выход ЕС из-под давления нелегальных мигрантов из региона Ближнего и Среднего Востока нейтрализует угрозу возможного выхода официальной Анкары из соглашения с ЕС по беженцам.
Если даже Турция выйдет из соглашения по мигрантам, подписанного с ЕС в 2016 году, вряд ли потоки беженцев грозят Европе вылиться в неуправляемый хаос. Сейчас в сирийской провинции Идлиб соблюдается режим прекращения огня. Ни турецкие, ни сирийские подразделения не российские ВКС не осуществляют боевые вылеты и не ведут огонь артиллерии. Возобновление турецкой военной операции «Весенний щит» в провинции Идлиб как вынужденная мера для сдерживания сил Б.аль-Асада может дестабилизировать миграционную ситуацию в Европе.
Российский интерес в миграционном кризисе
В Москве, вероятно, рассчитывали, что официальная Анкара воспользуется миграционным ресурсом в своих непростых отношениях с ЕС. Ведь миграционный кризис ведет не только к ухудшению макроэкономической стабильности и понижению уровня общественной безопасности на фоне распространяющегося в Европе коронавируса, но и к геополитическому ослаблению ЕС.
Данный фактор, очевидно, отвечает геополитическим интересам РФ. Москва стремится решать сирийский кризис без участия ЕС. В.Путин среди прочего отказался посетить Анкару 5 марта с.г., где изначально планировалась 4-х сторонняя встреча канцлера ФРГ Ангелы Меркель, а также президентов Франции, РФ и Турции.
Кремль работает пока выгодными для себя ситуативными договоренностями по Сирии – в 2-стороннем (с Турцией) или 3-стороннем (Турцией и Ираном) форматах. Москвой и Дамаском эти договоренности выполняются строго в выгодном им объеме. А все негативные последствия в виде миграционного кризиса в ЕС ложатся в эту логику. Кремль системно будет добиваться от ЕС признания режима Б. аль-Асада. Миграционный кризис для ЕС не миновал. Его эскалацию на время если не остановить, то минимизировать должны беспрецедентные карантинные меры в связи с пандемией коронавируса. Российско-турецкий договор установил пока прекращение огня по существующей линии соприкосновения сил режима Б.аль-Асада и сирийской вооруженной оппозиции в провинции Идлиб. Проблема в том, что соглашение не предполагает разведения сторон и создания демилитаризованных зон. Линия соприкосновения по факту пока не согласована и не обозначена на местности.
Очевидно, что это перемирие в провинции Идлиб долго не продлится. Военные приготовления обоих лагерей продолжаются…
Рауф Раджабов, востоковед, руководитель аналитического центра 3RD VIEW, Баку, Азербайджан
