«ЦИАКР-Южный Кавказ» представляет интервью с руководителем Армянского института международных отношений и безопасности, политологом Степаном Сафаряном.
Ваши оценки процесса урегулирования карабахского конфликта.
На данный момент ничего не происходит. Складывается впечатление, что в переговорах наступил кризис. На Мюнхенской конференции по безопасности в феврале ожидалась встреча премьер-министра Никола Пашиняна и президента Ильхама Алиева. Однако ее не смогли организовать. Оба лидера отсутствовали. Присутствовали главы МИД, но и между ними не было встречи. После неформальной встречи Пашинян-Алиев на полях форума в Давосе в переговорах виден определенный кризис.
Никол Пашинян, в частности, открыл кавычки, отметив, что в Давосе обсуждали историю переговоров. Говоря простыми словами, обсуждали, какие были варианты урегулирования и их последствия. Какие конкретно проблемы были выделены на встрече, сказать сложно, но очевидно одно. Армянский премьер после Давоса заявил, что не уполномочен говорить от имени Арцаха. Армения напомнила, что у нее нет мандата, обсуждать будущее НКР и её статус. Следовательно, ожидая, что Степанакерт вернется за стол переговоров, как и было исторически. И заявление Пашиняна об обсуждении истории переговоров сделано именно в этом контексте – Арцах должен стать полноценной стороной конфликта. За этим последовало заявление Азербайджана, что территориальная целостность не может стать предметом торгов. Это явный отказ от компромиссного урегулирования. В ответ глава СНБ Армении Артур Ванецян заявил, что о возвращении территорий не может быть и речи.
Мы пока имеем ужесточение позиций. Кажется, что стороны пытаются вогнать друг друга в ужас. Но говорить, что сложившийся тупик развяжет Азербайджану руки для силового метода решения конфликта, этого я не вижу. Хотя нельзя исключать, что Азербайджан, неверное, рассчитывает на вариант апреля 2016 года. На этот раз безнаказанными посягательства не останутся. В апреле 2016 года Азербайджан понял, что блицкригом существенно изменить границы линии соприкосновения не способен. Несколько занятых позиций не решили стратегической задачи. А на длительную войну у него ресурсов не хватит.
А могут быть диверсионные вылазки, попытки эскалации?
Они не станут решением вопроса. А широкомасштабная война не будет в пользу Баку, учитывая ее разрушительный характер для обеих сторон. Даже если представить, что он победит в войне, то разрушения, которые она принесет, назвать победой было бы грехом.
Локальная война возможна. Однако, в отличие от апреля 2016 года, Азербайджан лишен фактора внезапности. И ради нескольких позиций изначально уже рискованно начинать локальную войну. Возврат к диверсионной войне означает отказ от душанбинского соглашения и повода для критики. Возможности диверсий после апрельской войны ограничены в условиях технического переоснащения позиций со стороны НКР. Нужен фактор внезапности. И не будем забывать, что одна такая попытка, и Венские соглашения сразу вернутся на стол переговоров. Азербайджан сейчас в тупике, потому что оба сценария бесперспективны. В реальности, нет альтернативы, кроме как согласиться на участие Степанакерта в переговорах. Силовым способом конфликт не решить.
Насколько высоки шансы возвращения НКР за стол переговоров?
Парадоксально, но тактическая удача Азербайджана в 2016 году в стратегическом плане привела к ослаблению позиций Баку, усугубив тупик его ситуации. Апрельская война приблизила Армению к красным линиями (от которых она до 2016 года была довольно далеко), не оставив места для каких-либо решений на основе взаимных уступок.
Последние военные закупки Армении показывают намерения придерживаться не только оборонительной, но и наступательной доктрины. Вся стратегия Азербайджана заключалась в том, чтобы склонить армянскую сторону к уступкам, навязав изнурительную войну. Но это возымело обратный эффект. В этом контексте душанбинские соглашения стали одолжением армянской стороны – не вспоминать Венские соглашения, при этом показав готовность для переговоров. Азербайджан вынужден будет согласиться на участие Степанакерта в переговорах. Тем более, что противиться этому нет желания и у Минской группы ОБСЕ. Посредники могут признаваться в бессилии содействовать этому, но высказываться против – на это у них нет оснований.
Возвращение Нагорного Карабаха – необходимость для возобновления переговорного процесса?
Да, хотят того или нет в Баку. Это, кстати, может стать спасательным кругом для президента Азербайджана Ильхама Алиева, выходом из тех тупиков, которые он для себя создал.
Какой Вам видится перспектива урегулирования конфликта?
На данный момент такая перспектива не просматривается. Азербайджан системно сводит её на нет. Карабахский конфликт – глобальный, в нем пересекаются интересы сверхдержав. Учитывая напряженность в отношениях России с США и Европой, сложно представить, что у них могут быть одинаковые позиции. Плюс к этому, соседние страны, в частности, Иран, интересы которого не могут быть проигнорированы.
На данный момент задача для всех состоит в управлении рисками возобновления войны. Потому что это не выгодно, в частности, Западу. Война также не выгодна и России. Война может стать переломной точкой для нее самой, поставив под угрозу ее отношения с Западом, Турцией, Азербайджаном и даже с Арменией.
Какие интересы преследуют региональные игроки, прежде всего, Россия как главный арбитр?
Для России конфликт – это способ влияния на стороны конфликта. У нее ограниченные ресурсы, в отличие от Запада. У России нет того набора инструментов, которые есть у Запада – финансы, ценности, обещания интеграции… Единственный рычаг давления в ее руках – это сам конфликт. С 2008 года стратегией России было обеспечение статус-кво конфликта, при котором она могла бы доминировать. После Апрельской войны 2016 года было заметно ее стремление сохранить статус-кво посредством своего военного присутствия.
Для Запада регион имеет стратегическое значение, это перекресток на путях в Центральную Азию и Ближний Восток. Война в считанные минуты поставит крест на многомиллионных инфраструктурных программах. Западу не выгодна дестабилизация. Запад заинтересован в урегулировании, так как это приведет к ослаблению влияния России в регионе, если не сказать к потере влияния вообще. Но Россия – не слабый игрок, чтобы ее выдавить из региона, обеспечив вариант урегулирования не в интересах Кремля. В этом контексте, единственный выход – сохранение статус-кво. Заявления и Джона Болтона и Григория Карасина говорят о том, что у посредников есть консенсус сохранения статус-кво.
Есть ли реальные предпосылки для озвученной «подготовки народов к миру»? Какие, на ваш взгляд, шаги предприняты?
Заявления международного сообщества о необходимости готовить народы к миру возбудило общество, которое слышит публичные заявления Азербайджана, и понимает, что в таких условиях решение будет односторонним в виде территориальных уступок. Это сродни самокапитуляции. Однако учитывая все, о чем мы говорили, надо понимать, что этот призыв не для краткосрочной перспективы. Потому что общества очень отдалились друг от друга, и тупик Карабаха – это тупик сегодня не только для лидеров. Тупик также и в сознании обществ. И ключевой задачей является выведения обществ из этого тупика. Потому что именно общества должны одобрить тот или иной вариант урегулирования. Этого есть смысл ожидать в долгосрочной перспективе.
Беседовал Тигран Петросян, специально для «ЦИАКР-Южный Кавказ»
